Читаем без скачивания Радость моих серых дней (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

Чтоб тебя!

Нехотя оставляю девушку. И табурет подальше от ёлки убираю.

Смеётся. Подбегает ко мне и на цыпочки встаёт. Руки на шею мою закидывает и целует.

Быстро, неумело. Сладко. Так, что хочется Витюшу прямо сейчас с горы спустить.

— Иди, Тихон, — шепчет мне в губы, — и я подышать выйду. Только оденусь потеплее.

***

И выходит. Бегает с Полканом, ошалевшим от количества гостей и перепавших нежностей. Разыгрался защитник. В снег её валит, и я замираю. Пока не слышу её счастливый, заливистый смех.

— Нельзя ей в лесу жить, Тихон, — вздыхает Витюша. — Ты целыми днями по горам блуждаешь.

— Не дави, — рыкаю. — Без тебя тошно. Одно воспоминание о твоём приезде чего стоит.

— Знал бы, всё по-другому могло сложиться. Но ты ж молчишь, и связи нет.

— Да, — вздыхаю. — Замок нужно покрепче, на первое время хватит. А там — защищаться обучу. Глядишь, и лето наступит.

— Куда такую хрупкую — и защищаться? — удивляется друг. — Она же совсем малышка. Если только ружьё.

— Скажешь тоже — ружьё! — усмехаюсь. — Подумаю на досуге. Непутёвая она, Витюша. Все беды притягиваются, как магнитом. И в лесу не спрячешь, и в городе — покоя не будет.

— Ну ничего, в Москве попроще будет. — успокаивает. — Возможности есть.

— Не знаю, — вздыхаю, — жизнь покажет.

Я так далеко не смотрю. Отвык. После войны как? Проснулся — надо жить. Сегодня. А завтра — неизвестно, наступит ли утро, взойдёт ли солнце?

Бросаю взгляд на девчоночку. Обнимает лохматую шею Полкана и хохочет. Вдруг на меня смотрит. Внимательно. Серьёзно. Улыбается неуверенно. И я оттаиваю. Посылаю ей улыбку в ответ. Дожить бы до лета.

Глава 11

Она.

Я счастлива. Я парю. Возношусь над телом и ныряю обратно.

Впервые чувствую себя желанной. Под пылкими взглядами Тихона я распаляюсь. А он и рад, и глаз с меня не сводит.

Касается, будто не нарочно. То руку погладит, то лицо, то волосы, то бедро. Целует своими быстрыми пламенными поцелуями. И я таю. Превращаюсь в желе.

Вспоминается, как страшный сон, вся моя жизнь, что была до этого леса. Здесь я очнулась и стала жить. Здесь моё сердце начало впервые биться. До этого дома я блуждала в тумане в поисках дороги.

Три дня — а словно вся жизнь.

Мужчины вспоминают молодость и много смеются. Мясо едят. А я кладу голову на ладони и слушаю.

— А вы, хозяюшка, почему шашлык не едите? — спрашивает Виктор.

Смотрит внимательно. Я стараюсь виду не подать, как меня пугает его близость. Бог велел прощать. Тем более, что он болен. Тем более, что не случилось ничего. Тихон прав. Держать зло на человека не в себе — всё равно, что злиться на ребёнка.

— В моей семье свинину не ели, — ухожу от темы.

— А почему, если не секрет? — не успокаивается тот.

— Я воспитывалась в мусульманской семье, — отвечаю. Смотрю открыто. Мне нечего скрывать. — Когда с рождения запрещено, ничего другого и не знаешь.

— Вот те на! — присвистывает. — Так вы тоже из этих?

Бросаю взгляд на Тихона. Он смотрит прямо перед собой и будто не дышит.

— Нет, меня не обращали ни в какую религию. Я верю в единого Бога, что над всеми нами властен. Этой веры не объемлет ни одно учение.

Отвожу взгляд. Не все понять могут. Никогда не говорила об этом вслух. Как-то неловко даже.

— Простите, — говорю и встаю. — Покину вас ненадолго.

Накидываю куртку и башмаки и бегу в туалет. После — в бане скрываюсь, растапливаю. Хочу ополоснуться перед сном. Мне жар не нужен. Тёплой воды будет достаточно.

Возвращаюсь в дом, но за стол не сажусь. Словно всё изменилось от моих откровений. Воздух накалился. Нет больше лёгкости.

Встаю перемывать посуду. Нежданные слёзы застилают глаза. Ничего не вижу. В мыльной воде неудачно хватаюсь за нож и режусь, вскрикнув от внезапной боли. И уже плачу, не таясь.

Тихон подходит сзади. Прижимается своей огромной грудью к моей спине и обхватывает руками.

— Ну что же ты такая неловкая, девочка моя, — бормочет он так тихо, что я еле разбираю. — Больно?

— Да, очень, — говорю я не только про руку.

— Сейчас промоем, и я повязку наложу.

Он усаживает меня на стул и садится на корточки передо мной. Льёт перекись на порез и дует. Я хочу улыбнуться, но губы предательски дрожат, а слёзы не перестают капать.

— В следующий раз мы вам индейку пожарим, — внезапно говорит Виктор. — Подумаешь, свинину она не ест.

Тихон усмехается и целует меня в кончик носа.

***

Сегодня к посуде меня не подпускают, я сижу и пью чай. Тихон сдвигает стол, освобождая место на полу для гостя. Расстилает, чтобы моя кровать была скрыта от его глаз. Наша. Знаю, что сегодня он ляжет со мной.

— Пойдём спать, хозяюшка? — спрашивает.

— Ложитесь, я хочу в баню сходить, — шепчу тихо. — Освежиться.

— Ты, Витюша, ложись, — заявляет Тихон. — А мы умываться пойдём.

Я краснею. От слов его. От мыслей своих. И ещё больше — когда он подхватывает чистые вещи и смотрит на меня.

Следует за мной по пятам. Дышит горячо. Часто. Распалённо.

Плотно прикрывает дверь в баню и помогает снять куртку. Гладит плечи. Сжимает слегка. К себе поворачивает. Изучает. Глаза в глаза. Я в ужасе. Сердце из груди сейчас выскочит.

Мужчина прищуривается. Целует меня мягко. Нежно.

— Не бойся, — шепчет. — Нам некуда спешить. Позволь тебе приятно сделать.

В горле пересыхает от одной мысли. От воспоминания крошечного. Тело дрожит. Хочет повторения.

— Один шаг за раз, — обещает Тихон.

И я сдаюсь. Напряжение в моей голове накаляется. Киваю неуверенно. Даю согласие молчаливое. А он только этого и ждал. Обрушивает на меня свои губы. И только один этот поцелуй выбивает землю из-под моих ног.

Если бы не сильные руки Тихона, я бы не смогла удержаться. Ноги превращаются в сладкую вату и не в силах больше меня держать.

— Такая отзывчивая, — шепчет он, стягивая с меня платье. — Ты не представляешь, что делаешь со мной!

Его шёпот рассекает воздух, пока он раздевает меня. Впервые я стою в одном нижнем белье перед мужчиной! Хочется закрыться, но он не позволяет.

— Ты прекрасна, — говорит. — Удивительно прекрасна!

Моё бельё совсем не такое, что он принёс для меня. Плотная закрытая белая ткань. Я не чувствую себя в нём прекрасной. Нужно было надеть другой комплект. Если бы я знала!

Тихон прижимает меня к себе и расстёгивает замочек бюстгальтера. Невесомыми прикосновениями проводит по рукам, лямки соскальзывают, и верх отправляется в сторону, к остальным вещам.

— Один за раз! — напоминает он и с жаром смотрит на меня.

Я вижу в его глазах огонь. Голодный. Жадный. Подминающий. Я вижу в его глазах желание. Лучше всякого изысканного комплимента.

Он целует меня и касается кончиками пальцев моей груди. Самых вершин. Твёрдых округлых бусин.

Его дыхание становится тяжёлым. Воздух пахнет тестостероном и моим соком.

Поцелуй углубляется. Более настойчивый. Проникающий глубоко в моё горло, пытающийся пролезть в самую душу.

Руки скользят по бёдрам, цепляя резинку трусов, и вот я абсолютно нагая. Перед ним.

Я дрожу. От страха. От страсти. От незнания.

Тихон смотрит мне в глаза и говорит проникновенно:

— Не бойся. Я не причиню тебе зла. Расслабься и получай удовольствие.

Нервный смешок срывается с моих губ. Легко сказать!

Глава 12

Он.

Меня раздосадовал разговор за столом. Тягостные думы охватили мой разум: что бы я сделал, ответь она положительно? Неужели погнал бы из своего дома и из своей жизни?

Девчушечка вышла из дома. Вылетела. А я пошевелиться не мог.

— Ты не знал? — спрашивает Витюша.

Качаю головой. Отрицательно.