Читаем без скачивания Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

Миссис Филдер-Флемминг, к несчастью, была склонна вносить драматическую ноту в самую обыкновенную жизнь, что не вполне сочеталось с ее внешностью поварихи.

Она исподтишка поглядывала на мисс Дэммерс, раздумывая над тем, успеет ли она состряпать пьесу до того, как эта дамочка перебежит ей дорогу со своей новой книгой на ту же тему.

Роджер, воспользовавшись своим положением председателя, попытался вернуть разговор в деловое русло.

— Да-да, бедная женщина. Но, однако, давайте не путаться в главном. Конечно нелегко согласиться, что жертва, так сказать, не имеет ни малейшего отношения к преступлению, но это так. По чудовищной случайности погиб совсем не тот человек. Нам же надо сконцентрировать все внимание на сэре Юстасе. Итак, знает ли сэра Юстаса еще кто-нибудь из присутствующих, или что-нибудь дополнительное о нем, или что-то, имеющее непосредственное отношение к преступлению?

Нет, никто ничего не знал.

— Тогда мы все в равном положении. А теперь договоримся о нашей следующей встрече. Я предлагаю посвятить всю неделю разработке версий и проведению дополнительных расследований, какие каждый из нас сочтет нужным. По истечении недели, начиная с понедельника, мы будем встречаться каждый вечер. А теперь бросим жребий, чтобы определить, в какой очередности мы будем докладывать о результатах наших расследований. Или, может быть, одного докладчика мало на один вечер? Но это — как вы сочтете нужным.

Быстро решили снова встретиться в следующий понедельник, ровно через неделю, а чтобы обсуждение проходило серьезно, каждый вечер пусть выступает только один докладчик. Жеребьевка определила порядок докладов: первый — сэр Чарльз, вторая — миссис Филдер-Флемминг, третий — мистер Мортон Харроугейт Брэдли, четвертый — Роджер Шерингэм, пятая — Алисия Дэммерс и шестой — мистер Эмброуз Читтервик.

Мистер Читтервик заметно повеселел, когда его имя было произнесено последним в списке.

— Может, к тому времени, — шепнул он на ухо Мортону Харроугейту, — кто-нибудь уже раскроет преступление и мне не надо будет докладывать о своих заключениях. Если я вообще могу, — смущенно прибавил он, — делать заключения. Скажите, а вот с чего надо начинать расследование, как вообще это делается?

Мистер Брэдли снисходительно улыбнулся и пообещал мистеру Читтервику дать почитать одну из своих книг.

Мистер Читтервик был от души благодарен, но он уже перечитал все книги мистера Брэдли, и многие из них стояли на полке в его книжном шкафу.

Под конец миссис Филдер-Флемминг не преминула снова внести мелодраматическую ноту.

— Жизнь действительно непостижимая вещь, — вздохнула она, обращаясь через стол к сэру Чарльзу. — Представьте себе, я видела миссис Бендикс и ее мужа в «Империале», в их ложе, всего за день до ее кончины. Я хорошо их знала в лицо, они часто бывали у меня на премьерах. Мое место было в ложе прямо под ними. Воистину любой художественный вымысел бледнеет перед тем, что иногда подстраивает сама жизнь. Если бы в ту минуту меня озарило прозрение и я бы увидела страшную тень, нависшую над нею, я бы…

— У вас достало б ума сказать ей, чтобы она, раскрыв коробку с шоколадом, тотчас унесла ноги, — закончил ее мысль сэр Чарльз, отношение которого к миссис Филдер-Флемминг никак не менялось в лучшую сторону.

Все разошлись.

Роджер вернулся к себе домой в Олбани чрезвычайно довольный собой. Он предвидел, что все в этом деле, до мельчайших подробностей, должно быть очень любопытным, впрочем как и вся история в целом.

Он рвался в бой. Правда, ему не повезло в жеребьевке. Он бы предпочел оказаться на месте мистера Читтервика. Тогда у него была бы возможность узнать результаты, полученные остальными, прежде чем доложить о своих. Нет, он вовсе не собирался поживиться плодами чужого ума; у него так же, как у мистера Брэдли, уже сложилась своя версия в голове. Просто было бы приятнее, прежде чем выйти со своей версией, выслушать, взвесить и, может быть, слегка покритиковать то, что скажут сэр Чарльз, мистер Брэдли и особенно Алисия Дэммерс (Роджер считал их лучшими умами Клуба). Из всех преступлений, которые когда-либо привлекали его внимание, это, пожалуй, действительно его захватило.

К своему изумлению, Роджер у себя дома застал Морсби который ждал его в гостиной.

— А, мистер Шерингэм, — приветствовал Роджера этот бдительный полицейский чин. — Я подумал, что вы не будете против, если я вас здесь подожду. Хотелось поговорить. Вы ведь не собирались тут же отправляться спать?

— Вовсе нет, — сказал Роджер, мешая виски с содовой. — Столько достаточно?

Морсби скромно отвел глаза.

Они расположились в огромных кожаных креслах у камина, и тогда только Морсби приступил к делу.

— Между прочим, мистер Шерингэм, мой начальник поручил мне, конечно неофициально, последить за тем, как вы с друзьями будете вести это дело. Не потому, что мы вам не доверяем, или считаем, что вы в своем рвении слишком далеко зайдете, или еще что-нибудь, но все-таки для нас было бы спокойнее держать вас в поле зрения, имея в виду такой приток сыщиков-любителей.

— Для того чтобы оказаться тут как тут, если кто-то из нас обнаружит что-то существенное для дела, и — это использовать, — улыбнулся Роджер. — Что ж, мне понятна официальная точка зрения.

— Для того чтобы, вмешавшись вовремя, помешать вам вспугнуть птичку, — с упреком поправил его Морсби. — Не более того, мистер Шерингэм.

— Разве? — сказал Роджер, не скрывая своего скептицизма. — Но на самом деле вы ведь не думаете, что нам понадобится ваше благородное вмешательство, не так ли, Морсби?

— Честно говоря, нет. У нас вообще не принято бросать дело, если мы считаем, что остается хоть один шанс найти преступника. Инспектор сыскного отдела Фаррар, который этим делом занимался, очень неглупый человек.

— Так это его версия, что убийство было совершено душевнобольным, выследить которого совершенно невозможно?

— К этому мнению его привели факты, сэр. Ну а вы, конечно, в вашем Клубе можете вдоволь наиграться, ради собственной забавы, почему бы нет? — великодушно прибавил Морсби. — Раз есть желание и некуда девать время.

— Ну ладно, ладно, — сказал Роджер, стараясь не заводиться.

Некоторое время они сидели молча, покуривая трубки.

— Ладно уж вам, Морсби, — Роджер был добродушен.

Старший инспектор повернулся к Роджеру. В глазах его было искреннее удивление.

— Что такое, сэр?

Роджер завертел головой.

— Не темните, Морсби. Так не пойдет. Давайте, давайте… Выкладывайте.

— Что выкладывать, мистер Шерингэм? — Морсби изобразил наивное недоумение.

— Выкладывайте, зачем вы сюда пришли, — произнес Роджер язвительным тоном. — Хотели что-то выудить у меня в пользу вашего бездарного ведомства? Правильно? Предупреждаю, на этот раз не выйдет. Теперь-то я вас получше знаю, чем полтора года назад, в Ладмауте. Помните это.

— Я просто не понимаю, как вам могло прийти в голову нечто подобное, сэр! — У старшего инспектора Скотленд-Ярда Морсби от обиды перехватило дыхание. — Я пришел потому, что подумал, а вдруг у вас есть вопросы и я бы смог вам намекнуть, как действовать, чтобы изловить преступника раньше ваших друзей. Вот и все.

Роджер рассмеялся:

— Морсби, вы мне нравитесь. Вы просто путеводная звезда в глубокой ночи. Вам, наверное, удается даже убедить воров, которых вы бросаете за решетку, что для вас это такое же непоправимое несчастье, как и для них. И не удивлюсь, если они вам верят. Ну что же, если вы действительно пришли ради того, чтобы мне помочь, я позволю себе несколько вопросов, и буду вам только признателен, если поможете. Скажите мне тогда вот что. Кто, по-вашему, покушался на жизнь сэра Юстаса Пеннфазера?

Морсби отхлебнул виски с содовой.

— Вы же знаете, что я это знаю, сэр.

— Абсолютно не знаю, — возразил Роджер. — Я знаю лишь, что только что вы сказали, что знаете.

— Не я же вел дело, — ускользал от Роджера Морсби.

— Кто, по вашему мнению, пытался убить сэра Юстаса Пеннфазера? — терпеливо допытывался Роджер. — И ответьте мне: считаете ли вы, что официальная версия, которую поддерживает полиция, верна? Или вы считаете, что она ошибочна?

Теперь, когда Роджер загнал его в угол, Морсби решил позволить себе хоть раз в жизни высказать свою точку зрения, пренебрегая официальными установками. Он спрятал улыбку, вызванную какой-то тайной мыслью, и медленно делая ударение на каждом слове, заговорил:

— Мистер Шерингэм, послушайте меня. Наша версия всех устраивает, разве нет? То есть благодаря этой версии с нас снимается всякая ответственность за нераскрытое преступление. Мы не виноваты в том, что убийца не найден. Мы совсем не обязаны знать всех придурков в королевстве, у которых могут возникать маниакальные позывы к убийству. Наша версия будет изложена на заключительном слушании дела в присутствии коронера и жюри. Оно состоится через две недели. Разумеется, версия будет подкреплена доказательствами и свидетельскими показаниями, свидетели покажут что надо в пользу версии, других свидетелей не будет, и коронер будет согласен, и жюри будет согласно, и прессе ничего не останется, как принять пашу версию. И все сойдутся на том, что в данном случае нельзя винить полицию за нераскрытое преступление, — убийцу поймать невозможно. И все будут довольны.