Читаем без скачивания Двуногое всесилие (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— О, Вить, гляди, — привлекает моё внимание Ленка, — Мужик машину толкает! Давай на нем линзы проверим?

Вовремя это она.

Вываливаемся с Довлатовой из лесополосы, невозмутимые как грибники. Я, молодой здоровенный громила, полностью лысый (побрили для маскировки), да и эта… с «бобриком». Худые, морды наглые, неформалы как есть. Но чего мужику с заглохшим 412-ым бояться? Наоборот, рад как родным, особенно мне. Улыбаюсь, гляжу ему в глаза, стараясь заметить, не дёрнется ли он от начального прихода моей экспатии. Нет, не дергается. Оживленно жестикулирует, приглашая меня к заду собственного ведра, объясняет, где допустил недочет на ежедневной профилактике, щерится прокуренными зубами. Линзы в глазах работают, я безопасен. Хорошо.

Пока толкаю, мужик за рулем пытается задавать вопросы, на которые Довлатова, трусящая рядом с ним, врёт без всякой совести и повода. Ржавое ведро продолжает успешно проваливать гордое звание изделия советского автопрома, но против моей дури сдается где-то через километр. Мы с Довлатовой аккуратно грузимся в насмерть прокуренный салон, после чего с комфортом будем доставлены в Благовещенск, город экзотики, контрастов, да бесконечного разнообразия жуткой палёнки. Здесь бразды правления нашей опергруппой берет на себя Елена Довлатова как специалист по нахождению в сомнительных местах и ситуациях.

Не успеваю я моргнуть, как мы уже сидим в каком-то затхлом полуподвале, в атмосфере, состоящей из табачного дыма, запахов воблы и пива, общаясь при этом на сплошных матюгах с группой каких-то молодых ханыг, вообразивших себя бизнесменами, то есть, в простонародье, фарцовщиками. Эти мутные, но наивные ребята, только приехав в Благовещенск, уже благополучно расстались с большей частью своих денег, отдав их на закупку старшему товарищу, а теперь праздновали скорое обогащение, даже не подозревая, что их уже обули. История старая как мир, но, как мне шепнула на ухо Ленка — работающая настолько хорошо, что тут, в Благовещенске, даже есть некая полубандитская контора, промышляющая доставкой таких обманутых назад к папе с мамой, за вознаграждение, естественно.

Тем не менее, лучшей возможности вписаться в логику города, создав себе легенду пребывания, сложно было придумать. Вскоре после посещения этой «таверны», мы сидели в крошечном вонючем номере местной гостиницы для «своих», старательно пытаясь выблевать ту химозную водку, которую выпили в притоне. Наши сверхчеловеческий организмы, особенно Ленкин, почему-то не хотели отдавать эту заразу, несмотря на то что слизистые жгло чуть ли не огнем.

— Даже я такое не пила никогда, — синела скрюченная Ленка, сидящая в ванне в чем мать родила, — Как эти-то удержались⁈ Обычные ж… лююууууу…

— Так они всю дорогу квасили, — кряхтел я, — Могут сейчас хоть денатурат жрать…

Превратиться, чтобы отпустило? Нет, чувство товарищества для меня не простой звук. Будем страдать вдвоем!

Вот вы спросите — а зачем всё это? Почему наш дорогой Виктор Анатольевич не рухнул аки ястреб с неба на подозрительную турбазу и не раздолбал там всё в мгновение ока? Зачем он приперся в сам город, а теперь сидит в клоповнике, пока товарищ Довлатова разведывает разное там? Ответ на этот вопрос у меня, конечно, есть — Машундра. Простая как пять копеек дурында с прогрессирующим нервным расстройством, висящая над нами в космосе. Напичканная способностями, как жареный гусь яблоками. Аналитики Стакомска зуб дают, что если только возле Валиаччи любой хомяк пискнет, то итальянца телепортируют к черту на рога, а с небес тут же опустится Машка во всех её тяжких силах и необыкновенно легком разуме.

Витя не хочет играть в молдавскую версию игры «поймай таракана». Знаете, как это? Таракан загоняется под шкаф, затем у шкафа отпиливаются ножки. Вы хотите — вы играйте, а мы стелс пехота, мы кродёмсо. Проверяем. Сливаемся с ландшафтом. Современные ниндзя. Неслышимые и невидимые руки Стакомска. Длинные такие. Поэтому я сижу в деревянном двухэтажном бараке, дерусь с клопами и слушаю китайский визгливый мат, пока летающая девушка проводит разведку.

На третий день моего маринада я был растолкан злой и продрогшей Ленкой, вернувшейся раньше графика. Наша невидимая летающая шпионка обнаружила кое-что интересное, а именно — стабильный ручеек нормальных продуктовых товаров из Комсомольска-на-Амуре, уходящий не приличным уважаемым людям в Благовещенске, а куда-то в неизвестном им направлении. Смотреть пристально в это направление уважаемые люди не хотят, потому что к ним приходили другие люди, явно показавшие нечто такое, что тоже сделало их очень уважаемыми.

— То есть, снабжение, Витя, — питаясь из явно украденной огромной яркой банки консервированными ананасами, пояснила мне Ленка, — Не тяни грабли, я знаю, что тебе теперь жрать не надо. А мне — надо!

— Рябчиков тебе еще, буржуйка, — проворчал я, — Вообще, с чего ты взяла, что это наши интересанты?

— С того, мой лысый и зверский друг, что даже в этом бардаке запугивать неогенами раньше никто бы не осмелился, — прожевав дольку, пояснила жадная девушка, — Тем более — всех. Местные урки даже при ближниках о таком молчат, мне пришлось в одном бл*дюшнике под потолком шесть часов просидеть, исповедь трех пьяных бонз друг другу послушать. Эти рыла, знаешь ли, местного вообще ничего не жрут, а вот тушеночку деликатесом считают. Да и остальное… Мясо, масло, да считай — половину продукции сгребают для себя и своих людей, за остальным очереди, драки и интриги. У них большая часть народа за…

— Ладно, черт с ними, — поморщился я, перебивая Довлатову, — Почему ты решила, что это наши клиенты? Грузы идут к турбазе?

— В том-то и дело, что нет, — продолжала чавкать ананасами Ленка, — К ней народная тропа заросла давно, а вот одно здание там неприятно напоминает смотровую вышку. Лесочек рядом совсем реденький, я оооочень аккуратно его облетела и, знаешь, в лесочке патрули сидят. Один там заволновался, начал куда-то в мою сторону пальцем тыкать, а я барышня приличная, не люблю, когда незнакомые люди тыкают, взяла и свалила.

— Лен, ты долго будешь сиськи мять?

— Было б что мять… — тут же приуныла девица, окидывая взглядом свои «богатства», — Просто… веришь-нет, но мне кажется, за мной следили. Причем как я от этих обделенных на жратву урок вылетела, так слежка и началась. А я ведь невидимая, Вить. И там, возле лесочка, там меня точно выкупили. Подвела я нас. Они теперь настороже.

Двое сенсоров, сумевших уловить невидимку. Один из них смог даже следить за ней, не попадаясь на глаза. С одной — это почти сто процентов, что мы нашли базу «Стигмы», с другой — мы скомпрометированы.

— Тогда почему ты сидишь и так спокойно жрёшь ананасы? — задаю напрягшийся я вопрос крайне опытному агенту. Вопрос, на который не очень хочу услышать ответ.

— А почему я так спокойно сижу и жру ананасы? — недоуменно моргает Довлатова. Её лицо кривится в замешательстве.

Вот же жопа…

Нас спасло только то, что я в этой халабуде предпочитал находить голым, а вещи держать завернутыми в целлофан и подвешенными к потолку. Именно поэтому я успел вылететь в окно туманом на долю секунды раньше, чем сверху прилетел розово-фиолетовый сгусток разрушительной энергии, буквально порвавший половину общаги в клочья. С вещами вылететь и Ленкой.

…следующий вонзился в асфальт ровно через полсекунды после первого, едва не попав по улепетывающему мне прямой наводкой.

А потом еще.

Еще.

Еще…

Я чувствовал себя мышью, за которой охотятся с дробовиком. Нет, даже не так, я чувствовал себя мышью, насравшей в сапог богу, взявшему в руки дробовик с бесконечными патронами. Хаотически метался, сжимая чем-то оболваненную панкушку, чудом выходил из-под сверхточных разрывов, был неоднократно задет этой всеуничтожающей энергией, но умудрялся выскочить, выскользнуть. Свернуть в очередной проулок, дернуться вперед, а сменить вектор движения на обратный, нырнуть в дом, пробив собой окно на первом этаже.

А город вокруг разваливался на куски. Позже я пойму почему, причина была простой и даже смешной — ударов было куда больше, чем я успевал замечать из-под воцарившейся везде пыли.