Читаем без скачивания Я спас ссср! том iv (СИ) - Вязовский Алексей

Он толкает одну из белых дверей – за ней находится полноценный санузел.

– Вот здесь простыни, полотенца, бритвенный станок – кивает он мне на высокий металлический шкафчик с прозрачными стеклянными дверцами – короче все, что может понадобиться, бери и не стесняйся!

Вхожу, оглядываюсь. В большом зеркале напротив, отражается взъерошенный помятый мужик с бледной небритой физиономией. Даже не сразу понимаю, что это я сам. Господи… и меня с такой мордой узнали, да еще и в Радиокомитет пустили?! Да этот дядька – вахтер сама доброта! Небось, решил, что я с глубокого бодуна на работу явился. Раздеваюсь, еще раз разглядываю пентаграмму на своей груди. Она уже не болит и все больше выглядит как какая-то… не знаю, печать, что-ли? Похоже меня не зря так пометили. Заблокировали возможности? Я пытаюсь вспомнить хоть что-то из своего прошлого, пролистать прожитые дни прежней жизни. Бесполезно.

В совершенно разбитом состоянии залезаю под душ. С удовольствием подставляю тело под горячие струи воды, с ожесточением смываю с себя запахи тюремной больницы и коллектора. Чувствую, как постепенно оживаю и возвращаюсь в нормальное состояние. Будь моя воля, я еще бы пару часов здесь простоял.

Потом замотавшись, как римлянин, в белоснежную накрахмаленную простыню, бреюсь перед зеркалом, стараясь не обращать внимания на свои впалые щеки и темные круги под глазами. Ничего… сейчас еще получу ударную дозу пенициллина, и будет полегче.

В дверь деликатно стучат, за ней стоит взволнованная Ася Федоровна со стопкой одежды в руках. В глазах женщины слезы. Обнимаемся с ней как родные.

– Лешенька, как же мы за тебя все переживали!

– Да, все обошлось Ася Федоровна! Вот только, кажется, пневмонию подцепил.

Про то, что я “подцепил” на грудь – умалчиваю. Лишь подтягиваю выше простыню.

К возвращению Иванова я уже был уколот в мягкое место, сытно накормлен, напоен чаем с малиновым вареньем и переодет в чистую одежду. Да, не в джинсы с водолазкой, но зато все новое и по размеру. Я уже даже начал немного клевать носом, когда в кабинет, где я дожидался начальство, входит Иван Георгиевич. За ним еще трое незнакомых мне мужчин. Все среднего возраста, поджарые, с короткими характерными стрижками. Волевое лицо с крупным носом одного из них кажется мне смутно знакомым, но теперь без доступа к знанию так быстро и не вспомнишь, кто бы это мог быть.

– Ну, здравствуй, герой! – Иванов крепко жмет мне руку, одобрительно похлопывает по плечу, потом представляет остальным – знакомьтесь: Алексей Русин – один из наших самых молодых сотрудников, крестник Степана Денисовича. Это он у нас отличился в июльских событиях. Да и сейчас похоже геройствовал. Ну, рассказывай, давай: как тебе из лубянских застенков удрать удалось?!

Все улыбаются, но как-то так слегка … снисходительно. Словно они хорошо знают эти «застенки» и реально оценивают шансы сбежать оттуда. Я скромно пожимаю плечами:

– Да, моей заслуги в этом нет, просто люди порядочные попались. Сначала врач в тюремной больнице, потом следователь. Собственно полковник Измайлов и дал мне возможность сбежать – подложил ключ от наручников в карман и деньги на дорогу. Оставалось только добраться сюда и проверить, нет ли хвоста.

– Нет, наружку за собой не привел, молодец. И ничего подозрительного у Радиокомитета сейчас тоже не происходит. Видимо тебя и не сильно ищут.

– Так сегодня же 48 часов истекает, а предъявить им мне нечего. Может, поэтому и дали сбежать?

– Ну, … был бы человек, а что предъявить они нашли бы.

– Главное не это. Полковник Измайлов сообщил мне, где держат Степана Денисовича.

Все четверо мужчин тут же подбираются, и снисходительные улыбки исчезают. А у меня аж холодок по спине пробежал от их острых взглядов. Ух, а товарищи-то какие … опасные.

– И где же?

– В Сенеже, на базе ГРУ.

Один из мужчин, тот самый со смутно знакомым лицом, крякнув досадливо, хлопнул ладонью по столу.

– Я же говорил, что нам надо до конца проверить все объекты ГРУ! А вы мне что? «Какой дурак будет держать Мезенцева так далеко от Москвы». Где Малиновский и где ум? Радион его пропил давно!

– Павел Анатольевич, не кипятись – Иванов обращается к “носатому” – Это ведь может быть и ловушка.

Все замолкают, обдумывая ситуацию. Потом начальник Особой службы решительно отодвигает стул:

– Нет. Измайлова я знаю, сталкивался с ним по работе. Он конечно карьерист, но человек осторожный и до такого, как его начальник Бобоков никогда не опустится. Надо проверить информацию и ехать туда.

– Я с вами – резко вскакиваю, но меня тут же ведет в сторону. Черт, ненавижу уже эту слабость!

На меня снова снисходительно смотрят четыре пары глаз. Вот просто читаю в них: мальчик, не мешай взрослым дядям работать!

Иванов качает головой:

– Нет, Алексей. Ты отправляешься отдыхать. Не хочешь спать – садись, пиши отчет по Японии – увидев мое обиженное лицо, мягко добавляет – Знаю, что парень ты у нас смелый, но к штурму базы ГРУ я тебя не допускаю. Оставь это дело специалистам.

Все уходят, оставив меня в гордом одиночестве. А до меня, наконец доходит, почему лицо Павла Анатольевича показалось мне знакомым – это же легендарный Судоплатов!

Беру из стопки бумаги чистые листы, кладу их перед собой. Пытаюсь сосредоточиться на отчете. Но мысли разбегаются, как тараканы, то и дело, перескакивая с одного на другое. Тру лицо, заставляя себя думать про встречу с Мацурой Танто, про компьютеры, интернет, но нет… писатель из меня сейчас никакой.

Снова приходит Ася Федоровна, приносит мне горячий чай и градусник.

– Леш, ну что ты мучаешь себя? Ляг, поспи. Смотри, какие глаза воспаленные!

В глаза и, правда, словно песок насыпали. И поспать пару часов мне сейчас точно не помешает.

– Ладно, согласен на любой продавленный диван и даже на скрипучую раскладушку!

– Да где ж я тебе их возьму – смеется женщина – А что, обычная кровать не подойдет?

Неподалеку от медпункта, за дверью без какой-либо таблички оказалась небольшая комната, похожая на обычный номер гостиницы. Кровать, тумбочка, стол с двумя стульями – вот и вся ее обстановка. При входе стенной шкаф и дверь в санузел. По словам Аси здесь есть еще несколько таких же «спален» для дежурных сотрудников, ночующих в здании Службы. Прошу ее разбудить меня часика через два, чтобы не пропустить очередной укол.

Чувствовал ли я сейчас себя лучше? Ну… смотря с чем сравнивать. Если с первой ночью, то однозначно да. А вот по сравнению со вчерашним днем разница пока не так заметна. Температура все так же держится, и градусник упорно показывает 37,6. Может, чуть легче стало дышать, и горло уже не так зверски болит. Но неизвестно как мне теперь аукнется путешествие по коллектору по щиколотку в холодной воде. Ладно, будем надеяться на лучшее, дома как говорится, и стены помогают. С этой успокаивающей мыслью я и засыпаю…

… Когда меня будит стук в дверь, я долго не могу сообразить, где нахожусь. Лежу на удобной кровати, уютно пахнет свежим, накрахмаленным бельем, но кругом кромешная темнота. Лишь из-под двери выбивается тоненькая полоска света. Пытаюсь восстановить в голове порядок последних событий. Больница – поездка в госпиталь – побег – Пятницкая. С души сваливается камень – я на свободе…! Просто сейчас в подземном бункере Особой службы.

В дверь снова стучат, и в номер заглядывает Ася Федоровна, в ее руках медицинская кюветка.

– Леш, давай укол сделаем, нельзя их пропускать. А потом снова ляжешь.

Но я чувствую себя на удивление отдохнувшим, после очередного укола и таблеток спать больше не хочется. Поэтому идем пить чай с “Грушей”, поднимаясь, наконец, из подземелья наверх. За окном уже темнеет, идет сильный дождь. В опустевшем здании службы стоит оглушающая тишина. По словам Аси, еще утром здесь было много сотрудников, а сейчас никого почти не осталось – мы с ней, да несколько охранников на постах, все остальные уехали на спецоперацию. – Ася Федоровна, а как же так получилось, что Степана Денисовича гэрэушники арестовали?