Читаем без скачивания Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников - Ирина Щербакова

Когда мы попали к родным, нас стали обнимать. Все плакали. Это были слезы радости, что мы живы.

На третий день мама и тетя уехали в Грозный, там остался папа.

Своих родителей я увидела только 9 апреля 2000 года, когда меня забрали домой. Увидев их, я заплакала. Головы моих родителей побелели от седины.

Но я благодарю Аллаха, что все мы выжили в этом страшном аду.

Для того чтобы передать все беды и невзгоды, что мы пережили, весь ужас войны, не хватит ни слов, ни страниц в тетради.

Взрослые! Я прошу вас, опомнитесь, остановитесь! Пожалейте нас, ваших детей!!!

1 15-й участок: жилые массивы в Грозном называются по-разному – есть «городки» (городок Маяковского), есть поселки (пос. Калинина), есть села (с. Старая Сунжа), есть «участки».

2 6 декабря 1999 года было объявлено, что «коридор безопасности» в районе с. Первомайское будет действовать только до 11 декабря – т. е., по сути, жителям города был предъявлен ультиматум.

3 Так называемые «коридоры безопасности» на самом деле не гарантировали безопасности выходящим по ним мирным жителям, поскольку нередко подвергались обстрелам.

Автостанция в центре Грозного. Чечня, 2004

Вид из окна.

Район «7-й школы», Грозный, Чечня, 2004

Центральный рынок.

Грозный, Чечня, 2004

День артиллериста

Милана Зунайраева, г. Грозный, школа № 14,11-й класс

То, о чем я хочу написать, – грустный рассказ-воспоминание о недавних военных действиях.

Это произошло 21 ноября 1999 года, в 22:00. День артиллериста – самый ужасный день в этом году! В этот день погибло столько близких родственников! Этот день навсегда запечатлелся в памяти у каждого из нас.

Мы были беженцами в селе Гойты1. У нас во дворе жили три семьи: бабушка, тетя и двоюродный брат Орцик; дядя, его жена, два сына и две дочери; и наша семья – папа, мама, я, три сестры и брат. В это утро каждый из нас как будто предчувствовал несчастье, каждый был необыкновенно близок друг к другу.

В этот день был день рождения у моего двоюродного брата Биболта. Мы поздравили его и пошли спать. Уже в 22:00 меня разбудила сестра. Начали сильно стрелять… Наш попугай стал метаться в клетке и кричать что-то, как будто чувствовал приближение смерти. Мы оделись, вышли в коридор. Мой брат Тима и двоюродный брат Орцик ужасно хотели спать, особенно Орцик. Отец вышел вместе с дядей за калитку, где уже стояли папины двоюродные и троюродные братья. Мама с тетей тоже вышли за ними. Мы остались с бабушкой в коридоре. Я и моя сестра Бэлла хотели выйти к маме, чтобы позвать их, но не тут-то было: началось что-то ужасное, небо стало красным. Моя сестра забежала в дом, я – за ней. Нас бомбили. Потолок начал обваливаться, мама с тетей успели забежать в дом. Наша машина, стоявшая во дворе, загорелась. Я начала звать отца. Все плакали. Загорелась крыша дома, мы кричали, задыхались от дыма и копоти. Я видела ворота, которые отбросило далеко, а за воротами стояли родственники, в том числе мой отец, и у меня защемило сердце: неужели его больше нет? Я начала его звать. Я даже не знаю, как это случилось. Он забежал сквозь огонь к нам и вывел нас из дома. Мы выбежали все босиком и поползли задом. Все начали спрашивать об Орцике. Уже в яме, за домом, дотронувшись до спины своей сестры и увидев кровь, я испугалась. Она была ранена. Моя мать, отец, сестра, двоюродный брат Биболт были ранены. Моя бабушка и Орцик были убиты. У Орцика оторвало полголовы, бабушке пуля попала прямо в сердце. Весь коридор был в крови. В эту же ночь умер троюродный брат отца2.

На следующее утро, глядя на наш дом, где мы были ночью, мы думали: «Неужели все это мы пережили?» Мы даже не поверили, что мы живы. Да, нам удалось выжить, а вот единственный сын моей тети погиб.

Спустя два года у нас родился брат, но опять начались несчастья. Мой отец работал таксистом. 4 октября 2001 года к нему в машину подсели двое парней. Они отвезли его в безлюдное место и дважды выстрелили в голову, но он чудом выжил. Он перенес две сложные операции и остался жив.

Прошло два года. Он встал на ноги. Сейчас он работает адвокатом.

Кто бы мог подумать, что такое ужасное горе постигнет нашу семью?! Все, о чем я написала, это не сочинение из моего воображения, а истинная история семьи Зунайраевых, которая может быть типичной историей чеченской семьи последнего десятилетия XX века.

1 Расположено «на плоскости», в Урус-Мартановском районе, немного южнее Грозного.

2 21 ноября 1999 года примерно в 21:00, российская артиллерия нанесла удар по центру села Гойты (ранее обстреливали только окрестности). По ул. Гагарина около двадцати домов получили повреждения, под удар попала также ул. Кирова. Свидетели сообщали о гибели от 5 до 8 человек, в том числе ребенка 5-ти лет, юноши 17-ти лет, мужчины около 60-ти лет и трех женщин (из сообщения Human Rights Watch от 25 ноября 1999 года).

Пока я буду жив…

Зураб Идалов, Грозненский район, с. Чишки, 8-й класс

Никто и никогда не сможет разубедить меня в том, что самое страшное зло на Земле – это война. К сожалению, молодое поколение Чечни узнало ее не по книгам и фильмам – она прошлась страшным смерчем по нашим судьбам, по нашим жизням.

Как бы хотелось закрыть глаза и подумать, что все это – страшный, кошмарный сон! Но реальность не дает забыться и не дает забыть.

Я живу в маленьком горном селе Чишки1. Это мое родовое село – здесь живут мои родители и родители моих родителей. Маленькое горное село испило свою чашу боли сполна, с лихвой.

Я закрываю глаза – перед моим мысленным взором предстают мои сверстники – Алихан Абатаев и Зелимхан Эхаев со своей мамой; красавица Зурка, молодая мама; многие молодые ребята; соседи справа и слева – Бадрудин и Мансур. Всех их перемолол страшный Молох. Мы никогда больше их не увидим, не увидим их улыбок – они ушли навек, но остались в моей душе, моем сердце, и память о них будет жива до тех пор, пока буду жив я.

В страшный майский день 1995 года к нам во двор вошли люди – на руках они несли тяжело раненную Айзу Эхаеву и ее единственного сына Зелимхана. Срочно требовалась операция – отец со своим двоюродным братом делал их и днем, и ночью, несмотря на отсутствие электрического света. Мать и сына спасти не удалось – их похоронили в одной могиле. Когда умирает молодая женщина и ее сын – это очень страшно. Вдвойне страшно и нелепо, когда умирают столь ужасной насильственной смертью.

А ведь история гибели этой семьи обычна. Отец в то время отправился на пост – стеречь село от незваных гостей. Именно в это время летчик вылетел на «боевое» задание – ему нужно было избавиться от своего смертоносного груза. Спикировав на село, он выпустил шариковые бомбы – наверное, он доложил командованию об уничтожении боевиков, а в семье Эхаева Хамзата навеки поселилось горе. Похоронив жену и сына, он забрал оставшихся троих дочерей и уехал – надо было заботиться об оставшихся и вылечить раненую Хеди.

Я много думаю и об этих «бравых асах» – летчиках. Действительно, вместо сердца надо иметь «пламенный мотор», когда рука твердо тянется к гашетке, выпуская смерть на головы стариков, детей и женщин.

27-летняя Зурка в темную октябрьскую ночь развешивала белье новорожденной дочери. Наверное, последнее, что она услышала, – страшный гул самолетов. На дом, в котором она жила со своей семьей, были выпущены глубинные бомбы2… Сельчане были потрясены страшной картиной, дети чудом остались живы. Взрослые говорят, что старшей девочке – Эсет нужна квалифицированная помощь психотерапевтов. Но это слишком большая роскошь для обычной чеченской девочки – таких, как она, много.

Весна 2002 года была для жителей села переломной – после многих месяцев скитаний люди получили возможность вернуться в свои уцелевшие дома. Наконец-то перестали налетать самолеты, село обживалось. Худо-бедно начались занятия в школе. Проучились в 5-м классе, закончили 6-й – наступили долгожданные каникулы.

В летнее июньское утро мой одноклассник Алихан Абатаев пошел за коровами… в последний раз пошел. Он подорвался на мине-растяжке.

1 сентября 2002 года, когда все остальные радовались Дню знаний, в нашем классе стояла гнетущая тишина – настолько остро чувствовалось отсутствие Алихана, настолько больно было смотреть на его мать и брата.

За свою короткую жизнь мы увидели столько горестного, печального, что иной старик за всю жизнь не увидит.

Мы живем на прекрасной земле, у нас прекрасные обычаи, традиции, полные доброты и справедливости. Нашими предками восхищались Лермонтов, Пушкин, Толстой, Солженицын. Николай II благодарил чеченских матерей за то, что они взрастили таких сыновей. Настоящий чеченец не только ближнему, но и врагу не откажет в гостеприимстве, если он нуждается в этом.