Читаем без скачивания Белорусские поэты (XIX - начала XX века) - Максим Богданович

Задуманное, по-видимому, по аналогии с «Летом» стихотворение «Осень» показывает, что развитие шло в сторону все более глубокого постижения хорошо знакомой Тетке с детства деревенской действительности. В «Осени» даны превосходные пейзажные зарисовки осенней природы и живые картинки крестьянского быта в пору, когда «добрая хозяйка» осень награждает своими дарами землепашца. Как и в «Лете», стихотворение заканчивается авторским монологом, но насколько более зрелыми являются теперь размышления поэтессы. Как не похожа эта безрадостная картина по своей окраске на идиллически праздничные тона «Лета»:

Лишь зажмурюсь, пред глазамиЗамелькают люди в храме,На крестинах и в костелах,На гулянках невеселых.Тут и слезы, тут и песни,Труд безрадостный, болезни,Поцелуи да могилы,Желтый свет свечи постылой…Расхлебать ли эту кашу!Где же, братцы, счастье наше?

Поставленный в финале вопрос о том, где спрятано мужицкое счастье, на долгое время определил круг творческих интересов Тетки. Здесь, помимо общей обстановки эпохи «предбурья», когда проблемы крестьянской жизни приобрели особую остроту, на поэтессу оказала воздействие среда революционно настроенной молодежи, с которой она столкнулась в 1902–1904 годах в Петербурге на общеобразовательных курсах П. С. Лесгафта. Любовь к родной деревне получила в эти годы новую направленность — Тетка изображает крестьянский быт с той суровой трезвостью, которой ей не хватало на первых порах литературной деятельности.

Процесс «прозрения» протекал очень быстро, как можно судить по ранним стихотворениям писательницы. Если в «Лете» была отдана дань абстрактным представлениям о красоте трудовой жизни на лоне природы, а в «Осени» уже крестьянский быт показан в своей неприглядности, то в стихотворении «Мужицкая доля», напечатанном в 1903 году, всячески подчеркиваются социальные истоки крестьянской недоли — нищенский надел, непосильные подати, необходимость работать на пана и подчиняться прихотям панского «эконома».

При всей трезвости, с какой герой стихотворения оценивает свое положение, он далек от мысли найти для себя выход. Рефрен его рассказа — один и тот же горький вопрос:

Где ж ты, моя доля?Отзовись, откликнись!

Поэтесса хочет разбудить мысль крестьянина, натолкнуть его на размышления о причинах народной недоли. В стихотворении «А мужик поныне не переменился» у Тетки появляется новая поэтическая интонация — страстная, убеждающая, агитационная:

Многие прошли века,Как Христос родился!А мужик понынеНе переменился.

Гора стала долом,А долы горами,Моря пересохлиИ стали полями.

На полях на этихКамень покрошился,А мужик понынеНе переменился…

Стремлением пробудить мужика от вековой спячки продиктована и стихотворная декларация «Музыкант белорусский». Построенное как обращение поэта к своей песне, стихотворение по содержанию и тону напоминает «Мою дудку» и «Смычок» Богушевича. Однако имеются здесь и новые мотивы, которые смогли появиться лишь в эпоху первой русской революции. Сытый не услышит печальной песни, утверждает поэтесса,

Если ж и услышит,Скрипача облает:«Гляньте, хам не в шуткуРавенства желает!»

Агитационный характер поэзия Тетки приобретает не случайно — по возвращении в 1904 году из Петербурга в Вильну ее поглощает революционная деятельность. Квартира поэтессы стала местом революционных явок и хранения нелегальной литературы, она организует кружки белорусских рабочих, часто выступает на собраниях и митингах. Общественные идеалы Тетки, которые вначале несли на себе печать не только революционного демократизма, но и крестьянской ограниченности, в эти годы подпольной революционной деятельности во многом подверглись переоценке. Большое значение имела для поэтессы совместная работа с Б. Вигилевым, членом Виленского комитета Российской социал-демократической рабочей партии. По свидетельству современников, в деятельности Тетки все отчетливей проявлялось влияние социал-демократических идей. В ее поэзии появляются предчувствия наступающих социальных перемен:

Песне музыкантаСкрипка вторит смело.Скоро песню «хама»Мир услышит целый.

События первой русской революции, на которые чутко откликалась молодая писательница (по ее стихам можно составить летопись революционного 1905 года), сыграли переломную роль в литературной биографии Тетки. Именно в это время она сформировалась как большой поэт. Рубежом оказались события 9-го января. Первый отклик поэтессы — «Небывалые времена» — был выражением скорби, боли, ужаса. Но очень скоро эти чувства сменяются гневом, призывами к революционному действию. Такие произведения писательницы, как «Крещение на свободу», «Под знаменем», «Море», «Присяга над кровавыми бороздами», были напечатаны в 1905 году на гектографе и распространялись в качестве листовок. Читая эти произведения, трудно поверить, что их написал автор «Лета», «Осени» или «Мужицкой доли». В ранних стихотворениях мы слышали голос поэта даровитого, но шедшего по колее, уже ранее проложенной в литературе Богушевичем и Янкой Лучиной. Теперь перед нами самобытный поэт, открывший новые пути в белорусской поэзии, принесший в нее новый жизненный материал, новые темы, новые поэтические формы. Обращение к большим, исторически масштабным темам современности сформировало поэтическую индивидуальность Тетки. Ее стихи революционных лет поражают силой мысли, гражданской страсти, поэтического вдохновения.

Мастер с большим художественным диапазоном, Тетка тонко чувствует жанровую природу, стилевую структуру произведения. «Крещение на свободу», например, стилистически представляет собой сложный сплав. Начинается стихотворение сатирическими куплетами с ироническим рефреном «Так и надо!» Здесь ясно ощущается традиция, идущая от куплетов Богушевича «Мужик дурней вороны». Однако видно и существенное отличие. У Богушевича, как поздней и у Тетки в стихотворении «Мужик не изменился», предметом сатиры были социальные порядки, при которых труженик обречен на нищету, темноту, бесправие. В «Крещении на свободу» сатира направлена не вообще против существующих порядков, а имеет весьма определенную политическую окраску:

На востоке рдеет небо;Так и надо, эка небыль!Реки крови льются в море,Гибнет там солдат от горяБез рубашки и без хлеба;Так и надо, эка небыль!…Бьет казак, жандарм стреляет,Спины нам налог сгибает,С соли дань плати и с хлеба —Мы и платим, эка небыль!

Речь идет о русско-японской войне, о жертвах, которые приносит народ из-за бездарности правителей и «царя-отца», о жестоком полицейском произволе. И как кульминацию этой темы поэтесса показывает события 9-го января. Сатирическая интонация перебивается ораторской, митинговой:

Люди падают в столице:Пули бьют и в грудь, и в лица…

И снова сатирические куплеты:

Дурней крестят на свободу.Царь науку дал народу… —

затем злободневная политическая частушка с прозрачными намеками на убийство великого князя Сергея Романова, совершенное 4 февраля 1905 года И. П. Каляевым. Вместо иронического рефрена «Так и надо!» появляются политические лозунги, призывы к свержению самодержавия: «Больше нет в царе потребы», «По царю петля скучает!»

Наиболее доходчивые жанры агитационного стиха сплавлены здесь воедино, ораторский голос лирического героя звучит взволнованно, убеждающе. В белорусской литературе поэт впервые заговорил от имени революционных масс.

Новый герой входит в поэзию Тетки. Это — рабочий, смело идущий с красным знаменем на врага («Под знаменем»), это — крестьянин, участвовавший в «беспорядках» и вынужденный бежать из родной деревни («Бунтовщик»), это — парень на баррикадах («Добрые вести»). Простой крестьянин, от имени которого ведется рассказ в стихотворении «Разлакомился», рассуждает на темы, ранее в белорусской поэзии, казалось бы, немыслимые:

Вот был бы я социалист да и ружье имел,                   То я б так взгрелСтражников, земских, становых и прочих собак!                   А так — один кулак!Приходят социалисты, листовки тычут,                   Бунтоваться кличут,А дали б только пороху хоть горстку,                   Пистолет, винтовку, —Отдал бы последнюю рублевку                   За пули и дробь.

В гневных словах мужика, требующего оружия, чтобы проучить не только «стражника из Заполья», но и самого «губернатора нашего края», звучит голос масс, приобщившихся к революционной борьбе. Такого героя поэтессе довелось близко узнать в жизни, когда в 1905 году Тетка работала фельдшерицей в психиатрической лечебнице г. Новая Вилейка. Сохранившееся до наших дней «Дело революционного сообщества в больнице в г. Новая Вилейка» рисует Алоизу Пашкевич в качестве активного участника этого «преступного» сообщества, организованного во второй половине 1905 года для «ниспровержения существующего в государстве общественного строя»[19]. Пашкевич, судя по материалам «дела», печатала и распространяла прокламации, выступала на митингах с речами на белорусском языке, ездила по окрестным деревням, «подстрекала» крестьян к революционным действиям. Заметим, что боевая дружина, организованная в лечебнице для оказания «в случае надобности вооруженного сопротивления правительственным властям»[20], по показанию свидетелей, настоящего оружия не имела, была вооружена лишь топорами да кольями. В свете этих фактов становится понятным, что герой, не довольствующийся листовками «социалистов», жаждущий получить в руки винтовку, был для поэтессы фигурой отнюдь не абстрактной.