Читаем без скачивания Тайнопись искусства (Сборник статей) - Делия Гусман

Собор — это чувственный, созерцаемый образ Божества, благодаря которому человек может ощутить и само Божество. Это образ Вселенной, пронизанной Его светом.

Романский храм подавлял своей тяжестью, подавлял величием и громадностью Бога. Сцены Страшного Суда усугубляли чувство человеческого несовершенства, говорили о тщете и греховности всего земного. Готический храм — открывал путь вверх, навстречу льющемуся из огромных окон свету.

«Каждое существо, видимое или невидимое, есть свет, вызываемый к жизни Отцом всякого света… Этот камень или тот кусочек дерева для меня свет… Ибо я вижу, что они хороши и прекрасны», — читаем в «Небесной иерархии» Дионисия. Не узнаются ли здесь идеи многих мыслителей Востока и Запада о Божестве, заключенном в материю? О природе Будды, которая есть в каждом существе? О скрытом в материи философском камне? О пути его освобождения? О героическом энтузиазме философов Возрождения?

Витражи Сен-Дени

Собор есть свет. Обилие скульптуры, каменная резьба, витражи, сияющее золото алтарей — все это не просто красивый церковный декор, это освобожденный из материи свет: «Кто бы ты ни был, если ты хочешь восхвалить великолепие этих дверей, восхищайся не золотом и затратами, а искусной работой. Сияет благородное изделие, но, будучи благородно сияющей, работа эта должна освещать умы, чтобы они могли продвигаться средь истинных светов к Истинному Свету, в который истинный вход есть Христос. То, каким образом это отражено в этом мире, сообщает золотая дверь. Тусклый ум поднимается к правде через то, что материально, и, увидев этот свет, будет высвобожден из прежней погруженности», — писал Сугерий.

Сколь много говорят удивительные слова Сугерия о смысле готического собора! Ведь прежде, чем свет его будет пробуждать дух прихожан, должен быть кто-то, кто выявит этот свет. Прежде всего храм становился Великим деланием (как называли этот процесс алхимики) для тех, кто его строил. Неслучайно поэтому помимо мастеров-каменщиков в возведении собора принимали участие почти все жители города. Они сами создавали храм для своего города! Не столько для настоящего, сколько для будущего, или, может быть, для вечного? Нам сейчас трудно понять это. Отчасти потому, что мы еще помним обо всех советских «стройках века», отчасти из-за того, что наша культура более, чем раньше, ориентирована на потребление… Для тех же, кто возводил собор, труд был не принуждением, не источником средств существования, а освобождением собственного духа из косной материи, сопротивляющейся любому неэгоистическому движению. Так и целью алхимиков было не подавление материального духовным, а одухотворение материи, приведение ее к гармонии с духовным миром, благодаря чему она из препятствия становилась путем.

Свет, высвобожденный из камня, освещает ум человека, заставляя его пробудиться в ответ. В этом преображающая человеческую природу сила готического собора как образа Мировой Души, созерцающей мир умопостигаемый и организующей по его подобию мир чувственный. Так и человеческая душа, созерцая свет — образ Божества, заключенный в камне, потихоньку выпрямляется, пробуждая ему навстречу свет собственный.

В своих трактатах Дионисий и Сугерий говорят о свете умопостигаемом. Корни этого понятия уходят глубоко в античную философию, к учению о мире идей, несущем прообразы всего, что существует в нашем мире. Для нас, живущих здесь, на земле, они выражаются в том числе в геометрических пропорциях: «Числовые пропорции пробуждают притупившийся дух, даже без воли самого человека», — писал Платон. Бог — геометр, считали философы античности и философы Возрождения. Это источник цельности собора, основа музыкальной гармонии, а может быть, ключ к подлинной красоте, вдохновляющей и возвышающей душу.

Пусть не покажутся эти слова слишком абстрактными. И нам не чужд такой опыт, хотя мы редко осознаем это. Представьте себя где-то среди новостроек, на пресловутой улице Строителей из «Иронии судьбы», среди однотипных серых коробок. А теперь среди античных статуй в музее, среди картин в галерее, среди колонн древнего или современного храма… Не думаю, что ощущения будут одинаковы. В каком-то смысле бытие все-таки определяет наше сознание, и это хорошо.

Возможно, за всю историю Европы именно в готическом храме полнее всего выразилась идея культуры как пути к Божеству. Собор не застывшее отражение божественного величия и мощи, а подвижное, живое во многом благодаря никогда не стоящему на месте свету отражение пути человека к Богу. Пути от света земного к свету Божественному. С запада на восток, где сияет над алтарем образ Христа — Солнца Справедливости. Пути от болезни к здоровью, «пути исцеления», как называли в Средние века центральный неф.

Что представлял собой готический собор? В основе его плана — базилика, роднящая готику с раннехристианскими храмами, строившимися по модели римского дома для собраний. Его пространство — три, реже пять нефов: один главный, центральный, и боковые. Главный неф (от слова nave — «корабль») — ось собора, протянувшаяся с запада на восток от царства мрака навстречу восходящему солнцу. Высотой нефа измерялась высота собора, благодаря ей создавалось ощущение вертикальности, устремленности вверх. Она поражала входившего в храм. Строители пытались вознести свод как можно выше. Собор в Бове, пока его строили, обрушивался два раза — мечты архитекторов обгоняли их возможности. Тем не менее сейчас это один из самых высоких готических храмов, высота его сводов 47 метров (почти 20 этажей современного дома). Длина нефа до 150 метров — поистине путь!

Боковые нефы были, как правило, существенно ниже центрального, поэтому путь этот освещался светом, лившимся из огромных витражных окон верхнего яруса. Подобно величественному кораблю — ковчегу, собор плыл вместе с вращением Земли навстречу восходящему солнцу среди суеты повседневной жизни.

Ближе к восточной стороне неф пересекался трансептом, образуя громадный крест — символ духа, распятого в материи. Символ жертвы ради любви и сострадания к человеку. Над центром креста, символически над сердцем распятого Божества, возвышалась башенка, а под ним в крипте находился колодец, образуя еще одну ось — вертикальную, соединявшую небо и землю.

Алтарь располагался в восточной части собора, в центре хора, окруженный так называемым деамбулаторием, обходом вокруг. Этого обхода нет в православных храмах.

Собор в Шартре

Но что интересно, похожее строение имели, например, египетские храмы Нового царства и храмы Древней Индии, где святилище было окружено коридором или даже двумя. Если продолжить сравнение с распятым человеком, то алтарь располагался на месте головы, символизирующей разумное или духовное начало. Это место, где рождается свет, где сияет не только восходящее солнце, но источник духовного света — Солнце Справедливости, Христос. Благодаря полукруглой апсиде форма собора была ближе к египетскому анкху, чем к латинскому кресту. Что углубляет символическую наполненность собора. Анкх — ключ к таинству жизни и смерти, символ пути к Вечности. Не таков ли готический храм?

Собор был огромной алхимической лабораторией, где совершалось таинство преображения человека. Пропорции, статуи, рельефы храма были связаны с алхимическими знаниями. Особенно интересны в этом смысле собор в Шартре и собор в Париже с его алхимическими медальонами в восточной части главного нефа, символизирующими последовательные этапы Великого делания — алхимического труда. Как известно, главной задачей средневековых алхимиков была трансформация неблагородных металлов в золото. Однако это лишь внешняя сторона великой науки, обращавшейся прежде всего к сути человека, а уже потом к мирским ценностям. Настоящей целью мастеров было не химическое золото, а золото души, внутреннее, духовное преображение. Но для этой цели был необходим философский камень. Именно он обладал способностью преображать. Так и собор можно представить как огромную алхимическую печь — Атанор. Человека, совершающего свой путь в нем, можно сравнить с железом, ибо все мы несовершенны, наша природа груба и поражена грехом. А Христа — с философским камнем, чей свет преображает нас настолько, насколько мы позволяем ему проникнуть в нашу душу, чтобы соприкоснуться с нашим внутренним светом, с Христом в нас. Христос на тимпане главного портала храма — символ начала пути к преображению: «Аз есмь истинные врата, кто мною войдет, тот спасется». Христос выступает здесь не как личность, пусть даже божественная, а как символ высшего духовного начала человека — нашего высшего Я, проявление которого способно действительно преобразить любую нашу мысль, чувство, поступок… Таким образом указывается направление пути внутри собора.