Читаем без скачивания Мегрэ и человек на скамейке - Жорж Сименон

— У вас есть телефон?

— Бастилия, 22—51.

— Ваша фамилия?

— Мариэтта Жибон.

— Благодарю.

Под непрекращающимся проливным дождем Лапуэнт и Мегрэ вскочили в машину.

— Доезжай до угла улицы, — сказал Мегрэ водителю и, обращаясь к Лапуэнту, велел: — Вернешься назад.

В комнате на шкафу я оставил трубку.

— Умышленно?

— Да. Потом вернешься ко мне.

Сам Мегрэ тотчас бросился к телефону и связался с уголовной полицией.

— Это ты, Люка?.. Немедленно наладь прослушивание номера Бастилия, 22—51.

Пока Мегрэ давал указание Люка, вернулся Лапуэнт.

— Вот ваша трубка, шеф.

— Ты не поймал ее за телефонным разговором?

— Не знаю. Она говорила с двумя женщинами.

— Хорошо. Увидимся у себя сегодня после обеда.

Комиссар назвал водителю адрес Леонии, улицу Клиньянкур. По дороге прихватил коробку шоколада. И только вошел в лавку, протянул коробку Леонии.

— Для вашей матери, — сказал он.

— Вы и о ней подумали?

— Я хочу показать вам эту фотографию.

Леония взглянула на нее и сразу же ответила:

— Это мадам Машер!

Мегрэ почувствовал удовлетворение.

— Откуда вы знаете?

— Она работала у Каплана. Правда, недолго, около семи месяцев. Это жена полицейского, я ее хорошо помню.

— Почему она оставила работу?

— Насколько мне известно, ей должны были сделать операцию.

— До свидания.

— До свидания, месье Мегрэ.

Комиссар выскочил из лавки.

— В городскую полицию.

Мегрэ зашел в отдел кадров и спросил о Машере.

Через несколько минут он узнал, что полицейский Машер погиб два года назад при каком-то уличном ограблении. Он жил тогда на аллее Домениль. Вдова получила пенсию. Детей у них не было.

Мегрэ записал адрес. Чтобы сэкономить время, позвонил Люка.

— Она никуда не звонила?

— Пока еще нет.

— И ей никто не звонил?

— Звонили, но не ей — девушке Ольге…

Мегрэ поехал на аллею Домениль. Это был неказистый дом около станции метро. Когда Мегрэ позвонил, послышались шаги. Женщина смущенно посмотрела на Мегрэ.

— Прошу, комиссар.

Она выглядела так, как на фотографии, и так, как описал ее продавец ювелирного магазина: высокая, сильная, спокойная и сдержанная.

— Прошу сюда…

— Я пришел, чтобы поговорить о Луи.

— Я этого ждала.

— Вы дружили с Луи?

— Он меня очень любил. В семейной жизни он никогда не был счастлив.

— Вы не пытались узнать, чем он занимался?

— Нет. Я не дошла до того, чтобы его расспрашивать…

— Он не рассказывал о своей жене и дочери?

— Часто о них говорил.

— Что именно?

— Его игнорировали дома… Укоряли, что он всю жизнь довольствуется ничтожной должностью кладовщика.

— Где вы с ним бывали?

— Почти всегда в кафе на улице Сент-Антуан.

— Вы любите вафли?

Женщина покраснела:

— Откуда месье это известно?

— Он покупал вафли…

— Это уже потом, когда…

— Когда вы начали бывать у него?..

— Да. Ему хотелось, чтобы я увидела, где он проводит свое время. Называл комнату норой и очень гордился ею.

— Он не говорил, зачем нанял комнату в городе?

— Чтобы иметь уголок для себя хотя бы на два часа в день.

— Итак, вы стали его любовницей?

— Я бывала у него часто.

— Он делал вам ценные подарки?

— Полгода назад он купил мне серьги, а недавно — кольцо. Вот оно. Луи был очень добр и отзывчив. Ему нужно было утешение. Думайте, что хотите, а я была для него прежде всего другом, его единственным другом и советчицей.

— Он сюда приходил когда-нибудь?

— Никогда. Из-за консьержки и соседей. Иначе на весь район разнеслись бы сплетни.

— Вы виделись с ним в понедельник?

— Да.

— В какое время?

— Сразу после обеда.

— Вы знали, где его можно застать?

— Я назначила ему свидание.

— По телефону?

— Нет. Я никогда ему не звонила. Мы заранее договаривались.

— Где вы встречались?

— Почти всегда в нашем кафе, а иногда на углу улицы Сен-Мартен и бульваров.

— Он не опаздывал?

— Никогда. В понедельник было холодно и пасмурно.

И мы пошли в кино.

— На бульваре Бон-Нувель?

— И об этом месье знает?

— В котором часу вы расстались?

— Около четырех часов, за полчаса до его смерти, если то, что написано в газетах, правда.

— Вы не знаете, он договаривался еще о какой-нибудь встрече?

— Луи мне ничего не говорил.

— Не рассказывал вам о своих приятелях, о людях, с которыми связан?

Женщина отрицательно качнула головой.

— Луи никогда не говорил о разводе, чтобы жениться на вас?

— Он слишком боялся жены.

— И дочери тоже?

— Дочь он любил. Для нее сделал бы все. Тем не менее думаю, что он в ней немного разочаровался.

— Почему?

— Это только мое впечатление.

— Он здорово сорил деньгами?

— Да, не скупился. Жил в достатке. Если бы я ему разрешила, засыпал бы меня подарками, всякой мелочью, которая попадалась ему в витринах.

— Никогда его не видели на скамейке?

— На скамейке? — Она заколебалась. — Единственный раз, когда я шла утром на рынок. Он разговаривал с каким-то худощавым мужчиной, произведшим на меня странное впечатление.

— Почему?

— Потому что тот был похож на циркового шута или какого-то комика, только что снявшего грим. Я не присматривалась к его лицу. Заметила только, что башмаки у него были стоптаны, а брюки измяты и поношены.

— Вы спросили месье Луи, кто это был?

— Он ответил, что на скамейках бывают всякие люди…

Выйдя от нее, Мегрэ велел везти себя на набережную Орфевр.

Он не зашел сразу в свой кабинет, а направился в отдел полиции нравов.

— Знаете такую Мариэтту или Марию Жибон? Я хотел бы заглянуть в ее карточку.

— Молодая?

— Лет пятьдесят.

Инспектор придвинул ящик с пожелтевшими и запыленными карточками. Искать пришлось недолго. Девушка по фамилии Жибон, родом из Сен-Мало, с одиннадцати лет фигурировала в этой картотеке. Ее дважды задерживали за кражу.

— Сидела?

— Выпустили за отсутствием доказательств.

— А позже?

— Подождите, пожалуйста. Я возьму другой ящик.

Инспектор нашел ее следы в самой новой картотеке, но и та была десятилетней давности.

— Перед войной она была массажисткой на улице Мортир. Тогда она жила с неким Натали, приговоренным к десяти годам заключения за убийство.

— Натали на свободе?

— Умер.

Эти сведения, собственно, ничего не давали.

— А теперь?

— Не знаю. Может, и она умерла…

— Не умерла.

— Очевидно, взялась за ум.

— Она сдает меблированные комнаты на улице Ангулем, но не зарегистрировалась в департаменте надзора за гостиницами. У нее проживают девушки, но я не думаю, чтобы они промышляли дома.

— Понимаю.

— Надо проследить за ее домом и получить сведения о живущих там.

— Сделаем.

— Неплохо было бы также, чтобы этим делом заинтересовался кто-нибудь из ваших. Люди из моей команды не знают этой компании.

— Ясно.

Как только Мегрэ вошел в свой кабинет, дверь открыл Люка.

— Что слышно?

— Это не касается телефонного разговора. Но сегодня утром произошел несчастный случай. Какая-то мадам Жевенар, проживающая со своим племянником на улице Гей-Люсак, вышла из дому. Когда она возвратилась обратно и открыла кладовую, чтобы положить продукты, заметила, что исчезла колбаса. Два часа назад колбаса там висела. Потом под кроватью племянника обнаружила чужой носовой платок и крошки хлеба.

— Что делает племянник?

— Его зовут Губерт. Он студент. Поскольку тетушка не богата, работает продавцом в книжном магазине. Вы понимаете?

— Альбер Жорис дружит с ним?

— Да. Это Жорис уговорил Губерта спрятать его на несколько дней в своей комнате.

— Под каким предлогом?

— Вроде бы поругался с родителями, а отец был такой злой, что мог убить его.

— Он провел двое суток под кроватью?

— Только одни сутки. Первую ночь блуждал по улицам. Мальчишка, видимо, снова бродит по городу.

— У него есть деньги?

— Губерт этого не знает.

— Ты звонил на вокзалы?

— Все готово, шеф. Я буду удивлен, если до завтрашнего утра его не приведут к нам.

— Сантони в кабинете?

— Я не видел его с утра.

— Напиши ему записку, чтобы завтра с утра дежурил у входных дверей фирмы «Жебер и Башелье». Когда придет мадемуазель Туре, пускай проводит ее ко мне.

— Сюда?

— Да, в мой кабинет…

Глава 6

Просители

— Что она делает?

— Ничего. Сидит вытянувшись, задрала голову и глядит прямо перед собой.

Мегрэ шел в другой отдел и поглядел на Монику издалека. Она неподвижно сидела в уголке. На том же месте он застал ее и полчаса спустя, когда возвращался в свой кабинет.