Читаем без скачивания Черный ростовщик - Олег Мушинский

Нетерпеливая водная стихия буквально сама сунула Эспаде в руки пузатый бочонок вполне приличных размеров. Внутри еще плескалось вино. Наверное, пираты приготовили его, чтобы отпраздновать очередную победу над испанцами, но в итоге испанцы его и выпили. Не все, конечно. Столько вина хватило бы на всю команду, не будь ока так занята спасением корабля, но трофей продегустировали и сочли качество отменным.

— А что? — грустно хмыкнул Эспада. — Если уж на корм к рыбам, то пусть хоть меня подадут на стол с добрым вином.

Дальше водная стихия ждать не стала. Присутствие человека ее тут явно не устраивало. Подхватив дона Себастьяна, она вознесла его вверх, распахнула им незапертое окно и вышвырнула прочь. В последний момент Эспада вспомнил про невозможность дыхания под водой, вдохнул полной грудью и мертвой хваткой вцепился в бочонок. Волны подбросили его, мигом спихнув с кормы в воду, окунули пару раз с головой, а потом внезапно образовавшийся водоворот увлек человека в глубину. И вдруг, словно в одно мгновение утратив интерес к дону Себастьяну, море вытолкнуло его обратно на поверхность.

Судорожно глотая воздух, Эспада кое-как вскарабкался на бочонок. Будь тот совсем пустым, этот трюк оказался бы сложнее. С вином же он глубоко сидел в воде, что придавало ему определенную устойчивость. Когда дон Себастьян взгромоздился на него верхом, бочонок погрузился в воду полностью, но, к счастью, глубже не ушел. Волны как будто сами устали от ярости бури и лениво даже не перебрасывали, а переваливали бочонок с седоком друг другу. Эспада сложил руки рупором и закричал:

— Э-эй! Э-ге-гей! Кто-нибудь меня слышит?!

Ответил ему только ветер, просвистев в небесах, что он один, совсем один. Эспада не поверил ему на слово и снова закричал. На этот раз ответили волны, мимоходом так качнув бочонок, что дон Себастьян чуть не сверзился с него в воду. Восстановив равновесие, Эспада крикнул в третий раз, после чего весь обратился в слух. Звуки моря были разнообразны, но среди них не нашлось места человеческому голосу. Только качка, казалось, усилилась, будто негодуя на нарушителя спокойствия, и Эспада крепче припал к бочонку. Море еще покачало его и вроде успокоилось окончательно.

Прошло много времени, прежде чем рассвело. Солнечные лучи прогнали мрак ночи. Ветер разогнал тучи, пригнав им на смену редкие перистые облака. Какая-то особенно злокозненная волна резко качнула бочонок, разбудив задремавшего под самое утро дона Себастьяна. Тот встряхнулся, поежился и выпрямился.

Вокруг мерно плескались волны. Откуда-то слева донесся одинокий вскрик чайки, но самой птицы дон Себастьян так и не увидел. Возможно, ему просто почудилось. Тем не менее, кое-как повернув свою бочку, он некоторое время усиленно греб руками в том направлении. Помнится, боцман Наррис как-то говорил дону Себастьяну, что даже морские птицы предпочитают держаться ближе к берегу, и, стало быть, как их увидел — можно и землю начинать высматривать. Эспада так и поступил, но, увы, никакой земли не увидел. Только из сил выбился. Между делом заметил, что из-за пояса торчит только одна пистолетная рукоятка. Когда и как он потерял второй пистолет — Эспада припомнить не смог и расстроился окончательно.

И какой черт его дернул отправиться в Новый Свет? Правда, в Старом Свете после окончания войны с Францией делать было совершенно нечего. Да еще та дуэль, после которой пришлось срочно уносить ноги из столицы. В родном Кадисе дела шли ничуть не лучше: шансов продать свое умение владеть шпагой было меньше, чем в Мадриде, а вот размахивать ею бесплатно приходилось столько же. Нет, по правде говоря, выбирать не приходилось. Ему еще повезло, что на «Сан-Фелипе» срочно требовался командир мушкетеров. Эспада отплыл не пассажиром, который должен платить за место на корабле, а офицером, которому, наоборот, платили. Точнее, как и всем остальным солдатам, ему должны были заплатить по прибытии в Картахену.

И сколько их, офицеров и солдат, доберется до нее?

Почему-то из всей сотни в памяти всплыл Элами. Самый молодой из мушкетеров, но храбрости ему было не занимать. Тоже, кстати, дон. А вот его имени Эспада так и не смог припомнить. Элами — это прозвище, которое ему дали на корабле в самом начале путешествия. Тогда, во время первого шторма, на орудийной палубе с цепей сорвало пушку. А ведь там не какие-нибудь мушкетоны стояли. Солидные орудия. И вот это орудие в такт качки носилось туда-сюда, угрожая пробить борт. Солдаты и канониры его ловили, а оно, в свою очередь, пыталось их раздавить. Элами запрыгнул на орудие сбоку, вцепился в лафет и радостно крикнул:

— Я его поймал!

Тут палубу качнуло в другую сторону. Мушкетер только и успел поправиться: «эл а ми». В смысле, «он меня». И уехал верхом на орудии к другому борту, поскольку руку намертво зажало между стволом и лафетом. Так он и катался верхом, пока сбежавшую пушку не посадили обратно на цепь. С тех пор солдата иначе как Элами и не называли.

Эспада усмехнулся при этом воспоминании и тут же встряхнулся. Как можно думать о таких пустяках, стоя на пороге вечности?! Ну хорошо, не стоя, а сидя верхом на бочонке, но не будем придираться к таким мелочам. Здесь надо бы что-то более возвышенное, торжественное, словом — подходящее случаю. После недолгих раздумий Эспада тихонько затянул «Глорию». В сольном исполнении дона Себастьяна церковный гимн вышел больше похожим на походный марш, но какого черта?! Он был один посреди моря и готовился отдать Богу душу. Господь его не торопил. Эспада допел гимн до конца, и только тогда откуда-то свыше прозвучало:

— Доброе утро, сеньор!

Эспада поднял голову. Он не удивился бы, увидев прилетевшего за ним ангела, но его окликнул человек. Обернувшись на голос, дон Себастьян увидел корабль. По форме тот напоминал «Сан-Фелипе», только корпус был выкрашен в темно-красный цвет да корма была повыше, но над ней также развевалось золотисто-пурпурное знамя Испании. Оттуда, с кормы, его и окликнули. Высокий человек в темном костюме облокотился на перила и приветливо махал рукой. Эспада в ответ снял успевшую подсохнуть, но еще влажную шляпу и, насколько это было возможно в его положении, учтиво поклонился.

— И вам утро доброе, сеньор!

— Куда путь держите?!

Эспада неопределенно пожал плечами.

— В ближайший порт, наверное!

— Надо же. А я было подумал, что вы в райские врата на этом бочонке въехать собираетесь. Но если в порт, то нам по пути!

Через несколько минут Эспада уже стоял на палубе корабля, по странному капризу судьбы тоже называвшегося «Глория».[18] Как выяснилось, фрегата, патрулировавшего вдоль берегов Мейна. Окликнувший Эспаду человек оказался его капитаном, доном Хуаном де Ангостура. Он сердечно поздравил дона Себастьяна с избавлением от неминуемой, по его словам, гибели и любезно предоставил в его распоряжение свой гардероб, благо ростом и комплекцией они были схожи.