Читаем без скачивания Отпусти меня 2 (СИ) - Шагаева Наталья

— Не нужно меня бояться.

— Правда?! — вдруг взрываюсь я. Не знаю, что на меня находит. Наверное, я устала бояться. — Ты держишь меня в этом доме под охраной, ты шантажируешь меня, а вчера чуть не изнасиловал…

— Не нужно утрировать, Елизавета, — ставит руки на тумбу, прижимая меня к ней. А мне не хватает воздуха от его близости. — Эта правда только в твоей голове ужасна. На самом деле… — не договаривает, наклоняется, глубоко вдыхая мой запах. А я снова впадаю в ступор, начиная часто дышать. — Расслабься, — шепчет куда-то в волосы. — Если нельзя избежать насилия, нужно расслабиться и получать удовольствие, — вкрадчиво проговаривает мне в ухо, посылая тысячи мурашек по моей коже.

— Не надо, — опускаю ладони на его грудь, пытаясь оттолкнуть. Сегодня он не так резок и груб, но я боюсь.

Боюсь проиграть.

— Тихо, — перехватывает мои ладони, сжимает запястья и заводит за спину. Дверь в кухню вновь открывается. Я не вижу, кто это, но внутри меня загорается надежда, что сейчас Роман отступит. — Вон, я сказал! — рычит Калинин, даже не обернувшись. И нас вновь оставляют одних. Никогда не видела его таким. Не знаю, как назвать это состояние. Дыхание мужчины становится глубоким, голос агрессивным и хриплым, от Романа даже пахнет насыщеннее, чем-то очень мужским. Нет, мне не противно. Мне… мне страшно превратиться в его игрушку.

— Роман, пожалуйста, — всхлипываю я. Одной рукой он перехватывает мои запястья за спиной, а второй захватывает подбородок и впивается в губы. Не отвечаю, но ему это и не нужно, он все берет сам. Жадно целует, с напором. Вынуждая меня распахнуть губы и впустить его настойчивый язык. Держит крепко и насилует мои губы. Да, именно насилует, потому что мне все трудней и трудней сопротивляться.

Голова начинает кружиться, мне хочется думать, что от нехватки воздуха, но на самом деле это не так. Меня ведет от этого поцелуя. Выдыхаю, когда он меня отпускает, хватаю воздух, смотря в заметно потемневшие глаза мужчины. Но я рано радуюсь, Роман отпускает меня лишь на секунды, только для того, чтобы схватить за талию и усадить на тумбу. Что-то падает, разбивается, но этому хищнику плевать, он резко дергает мое шерстяное платье, выдёргивая его из-под моей попы, бесцеремонно раздвигает ноги, помещаясь между них.

— Я буду кричать, — в отчаянии угрожаю я.

— Кричи, детка, — посылает мне хищную улыбку. Вновь давлю на его грудь, пытаясь хоть что-то сделать.

— Я не хочу, я не готова, — мотаю головой.

— Не готова к чему? — опять сжимает мои скулы, вынуждая смотреть в глаза, а другой рукой без промедлений врывается в трусики. Всхлипываю, пытаясь сжать ноги, но натыкаюсь на его бедра. — Какая горячая бархатная девочка, — обжигает губы своим дыханием, но не целует, смотрит в глаза и раздвигает пальцами складочки. Зажмуриваюсь. Мне бы в самом деле закричать. Закатить истерику или расплакаться, как вчера. Только вчера мной руководил испуг, а сейчас… Мне кажется, я схожу с ума… — Открой глаза! — есть в его голосе что-то такое требовательное, повелительное, то, чему нельзя сопротивляться. Распахиваю веки и зависаю, жаром обдает тело, и оно становится ватным. Я как мышка в плену стальных глаз хищника. Они поглощают меня. Его наглые пальцы оставляют ожоги в самом интимном месте. Роман знает мое тело лучше меня, потирает между губок, и меня начинает потряхивать.

— Не надо, — еще одна слабая попытка остановить его, настолько жалкая, что Калинин даже не реагирует. Сжимаюсь, когда его палец подбирается к входу в лоно, очерчивает его, и, когда совсем немного проникает внутрь, я вздрагиваю. — Пожалуйста, — выходит настолько тихо, что я просто шевелю губами.

— Тсс, — выдыхает в мои губы. — Больно пока не будет, обещаю, — его жесткие пальцы сжимаются на моих скулах и поглаживают губы. А пальцы под трусиками, словно на контрасте, очень нежные и аккуратные, ласкают и нажимают на клитор. Низ живота начинает тянуть, весь жар концентрируется в одной точке под его пальцами, и хочется кричать. Это невыносимо… Невыносимо остаться равнодушной. Дыхание учащается, щеки горят, а ладони на его груди непроизвольно сжимаются, комкая идеально выглаженную рубашку. — Не кусай губы! — рычит и сам слегка кусает мою нижнюю губу. Он не целует. Только дышит, обжигая своим дыханием, и следит за каждой моей реакцией. — Какая ты маленькая там, — тоже задыхается, касаясь моих губ, и начинает растирать клитор, где-то сбоку, в самой чувствительной точке, так умело, что мои ноги непроизвольно дрожат и сами по себе распахиваются сильнее. — Тебя кто-нибудь уже ласкал так? — задает вопрос с претензией в голосе. О чем он говорит? Меня даже никто толком не целовал… Молчу, всхлипываю, когда чувствую, как его пальцы собирают влагу и вновь возвращаются к клитору, ускоряясь. И вот там уже не горит, там болезненно ноет. — Отвечай! — требует. Боже, если это секс, то я совершенно ничего о нем не знала. От его вибрирующего голоса я горю еще больше, кажется, еще немного – и меня взорвёт от удовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда хочется вцепиться в его руку, останавливая, и одновременно выгнуться, предлагая себя. Это и есть настоящее насилие, когда разум против, а тело во власти мужчины. Пальцы Романа неожиданно замирают. Вот так, больше ни единого движения, только бешеная пульсация. И хочется плакать от неудовлетворенного желания.

— Отвечай! — опять требует, вдавливая пальцы в скулы. — И я дам тебе кончить, — это так грязно и пошло, но возбуждает еще больше.

— Нет, — выдыхаю ему в губы и невольно веду бедрами, призывая продолжать ласкать.

— Что «нет»? — ему мало моего падения.

— Нет, никто не касался, — со злостью проговариваю, а он смеётся с триумфом. И вновь начинает сильно массировать клитор. Это настолько хорошо, что я теряю связь с реальностью. В глазах все мелькает, воздуха настолько мало, что я глотаю его со стоном, и вот перед тем, как взорваться, Роман впивается в мой рот, вынуждая стонать ему в губы.

И все…

Меня больше нет, есть только самое острое наслаждение, которое окутывает тело волнами экстаза. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного, когда теряешь себя окончательно, но совершенно плевать.

— Польщен, — с триумфом произносит в мои губы. — Спасибо, что этот первый раз подарила мне.

— Я не дарила, ты сам взял, — пытаюсь оставить себе немного достоинства, смотря, как он медленно вынимает руку из моих трусиков. Его пальцы блестят от моей влаги. Калинин медленно поднимает кисть, поблескивая дорогими часами, и, о боже… облизывает пальцы.

— Вкусная, девочка, — одергивает брюки, под которыми явная эрекция, и мне хочется провалиться сквозь землю. Что я творю? Быстро спрыгиваю с тумбы, стараясь не наступить на осколки чашки, одергиваю платье и сжимаю ноги. А там до сих пор пульсирует и мокро. И я ненавижу уже саму себя. — Вот видишь, насилие может быть сладким, — поправляет пиджак и включает кофемашину, подставляя пару чашек. — Это всего лишь секс, как часть жизни… — так холодно произносит он.

Ах, вот как это называется. Всего лишь потребность… Гадко и от него, и от себя. Калинин протягивает мне белую визитку.

— Это телефоны свадебного организатора. Свяжись с ней в ближайшее время, обсуди детали, которые касаются тебя как невесту.

— Какие детали? — растерянно спрашиваю я.

— Ну там платье, цветы, скатерти на столах, арка и прочая ерунда.

— Мы не назначали дату.

— Я ее назначал на двадцатое. Мне так удобно, — сообщает он мне. А я не знаю, смеяться или плакать, осталось чуть больше двух недель. Закрываю глаза, дышу.

Ему так удобно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я хочу погулять в городе и встретиться с подругой. Меня душит этот дом, — спокойно сообщаю ему, сжимая визитку в ладони.

— Пожалуйста, но только в сопровождении Мирона.

— Я хочу одна… — тело до сих пор ватное, и меня немного шатает. Калинин подхватывает за талию, удерживая. Пытаюсь вырваться, но он не отпускает.

— Как я могу оставить свою прекрасную невесту в таком состоянии одну, — усмехается мне в волосы и отпускает.