Читаем без скачивания Приключения Ружемона - Луи Ружемон

Между тем я успел несколько собраться с силами и тогда, высвободив свои волосы, уцепился зубами за конец хвоста Бруно, предоставляя ему таким способом помочь мне добраться до берега. Это было замечательно сильное и умное животное — австралийский дог, и ему, казалось, очень понравилась возложенная на него задача.

Наконец я почувствовал себя на берегу, хотя был до такой степени измучен и физически, и нравственно, что совершенно не в силах был держаться на ногах.

Как только я оправился настолько, что в состоянии был ходить, бросился осматривать маленький островок, или песчаную мель, на которой очутился. Слава Богу, мне и в голову не приходило тогда, что на этой пустынной, маленькой полоске песка мне придется прожить два с половиной года! Если бы я это знал тогда, то, наверно, сошел бы с ума. Это было ужасное, мрачное место, где не было ни деревца, ни кустика, чтобы оживить его однообразие. Никакими словами нельзя описать весь ужас тех мучительных месяцев, которые я провел там. Мой «остров» был не что иное, как маленькая песчаная коса, с немногими кустиками травы, пробивавшейся местами сквозь его иссушенную поверхность. Представьте его вы, — которые завидуют участи человека, заброшенного на роскошный тропический остров, простирающийся на несколько миль! Мой островок имел только 100 ярдов длины, 10 ярдов ширины и во время прилива возвышался над уровнем моря только на 8 футов! На нем не было ни малейшего следа какого-нибудь животного; но птицы, особенно пеликаны, водились в изобилии. Мой обход вокруг всего острова занял только десять минут, и вы поймете мое крайнее огорчение, когда я не нашел на нем пресной воды.

Как тревожно взглянул я тогда на свой корабль! До тех пор, пока он продержится, я буду в безопасности, потому что там был большой запас воды и провизии. И как я благодарил Бога за твердые коралловые укрепления, защищавшие остров от ярости изменчивого моря! Так как погода значительно улучшилась, и яркая луна уже взошла, то я решился плыть на корабль, чтобы захватить с него немного пищи и одежды.

Я достиг корабля без большого труда, взобрался на борт, но мог спасти только очень немногое, потому что палуба была уже под водою. Впрочем, я все-таки нырнул в одну из кают и захватил там несколько шерстяных одеял, но никакой пищи достать было нельзя.

С бесконечным трудом мне удалось соорудить нечто вроде плота из обломков дерева, которые плавали вокруг; на этот плот я сложил одеяла, дубовый сундук и еще несколько вещей, которые намеревался взять с собою на берег. Но когда я спустил свой плот на воду, то увидел, что прилив уже кончился и мне невозможно будет втащить вещи на берег в эту ночь. Погода была прекрасная, и так как передняя часть корабля еще значительно возвышалась над водою, то я решил здесь пробыть час или два, что было крайне необходимо для меня. Ночь прошла совершенно спокойно, — и я встал незадолго до рассвета.

Так как теперь наступил прилив, то я отвязал свой плот и двинулся к берегу. Прибыв на остров, я вторично осмотрел его с целью найти наиболее удобное место, где можно было устроить свой лагерь.

Во время этого обхода я сделал открытие, которое привело меня в ужас и глубокое отчаяние. Сначала мое внимание было привлечено человеческим черепом, который лежал около круглой ямки в песке около двух футов глубины. Рассмотрев ее внимательнее, я пришел к заключению, что яма могла быть вырыта цивилизованными людьми, заступом. Я начал разрывать пальцами песок с одной ее стороны и, не успев раскопать в глубину и нескольких дюймов, нашел множество человеческих костей.

Вид их поразил меня в самое сердце и вызвал самые тяжелые предчувствия. «Скоро и мои кости присоединятся к этой куче»! — подумал я. Моя душевная мука была так велика, что я должен был оставить это место и постараться заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься. Но через какое-то время, когда мне удалось несколько побороть свое расстройство, я возобновил раскопку, и через час, или около того, вырыл из земли 16 полных человеческих скелетов; четырнадцать из них принадлежали взрослым людям, а два были несколько меньше, — вероятно, детские или, быть может, женские.

В это утро я позавтракал яйцами чаек, но воды достать себе не мог. Между девятью и десятью часами, когда вода стояла очень низко, я опять отправился без особенных затруднений на корабль и набрал столько различных вещей, сколько только мог перетащить на берег. Спускался я в каюты с большой опасностью, потому что вся внутренняя часть корабля была наполнена водой, и вытащил оттуда топор и свой лук со стрелами: я всегда очень любил заниматься стрельбой из лука и еще задолго до своего отъезда из Швейцарии славился там как отличный стрелок. Кроме того, я взял с собой кухонный котелок. Все эти, по-видимому, ничего не стоящие вещи имели для меня тогда важное, в буквальном смысле жизненное значение, особенно топор и лук, которые в последующие годы несколько раз спасали мне жизнь.

Я очень радовался, когда перетащил свой лук и стрелы, потому что с ними мог быть уверен, что всегда добуду себе в пищу морских птиц. На корабле был также большой запас пороху и много винтовок и ружей; но так как порох оказался совершенно негодным, то не стоило брать и ружей. При помощи топора я обрубил некоторые деревянные части корабля, которые могли служить мне топливом, и бросил их за борт, рассчитывая, что течение принесет их к берегу. Когда я опять вернулся на свой островок, то сразу же постарался добыть огонь. С этою целью я расщипал кусок веревки, затем начал сильно тереть друг о друга два куска дерева, обложив их легко воспламеняющейся паклей. Но у меня ничего не вышло из этого; после получасового трения куски дерева чуть только нагрелись, и, сколько я ни тер их, не получил ни одной искорки. В изнеможении опустился я наконец на землю, удивляясь, как же это дикари, о которых я раньше читал, ухитряются добывать огонь таким способом.

До сих пор у меня не было никакого убежища. Ночью я спал под открытым небом на песке, закутавшись в одеяло. На третье или четвертое утро я с восторгом нашел, что во время отлива можно было пробраться к кораблю пешком, идя по скалам. Благодаря этому я мог перетащить на берег несколько бочонков драгоценной воды, бочонок муки и множество разных припасов. И действительно, все это, а также паруса, брусья, канаты и прочее, я благополучно перенес на остров и после обеда устроил себе из брусьев и парусов нечто вроде навеса, который должен был служить мне спальней. В числе вещей, которые я перенес с корабля в следующий мой приход туда, был каменный топор, взятый нами у австралийцев просто как любопытная вещь, и множество особой породы дерева с берегов Новой Гвинеи; оно имело свойство тлеть в течение нескольких часов, не загораясь пламенем.