Читаем без скачивания Жандармский дворик - Нонна Ананиева

Мужество экипажа настолько потрясло противника, что в Японии его команде тоже был воздвигнут памятник – стела из чёрного гранита, на которой выведены слова: «Тем, кто больше жизни чтил Родину».

Стало тихо и торжественно.

– Любовь – это главное, что есть у человека, – тихо сказал Рару. – У нас почти не осталось даже эмоций. Если бы вы знали, что это за жизнь, когда тебе не с кем праздновать свой момент рождения, когда тебе всё равно, болит ли у собаки лапа или нет, когда кому-то плохо, а ты делаешь вид, что не замечаешь.

– Ой, значит, у вас не день рождения, а всего лишь момент? – спросила не перестающая удивляться Икара.

– Да, момент. Мы определяем его по звёздам. Но мне сложно объяснить, как. Вы ещё не всё поймёте. Но ведь это не важно, да? – неуверенно произнёс Рару.

– Конечно! – поддержал его Лёша. – Нам всё равно, сколько тебе лет или там, моментов. У нас ведь всё равно всё не так. Главное, как мы относимся друг к другу.

– Ой! А какие у вас красивые цветы, правда! – воскликнула Икара. Она видела, как Рару волновался, и ей захотелось его подбодрить. – Хотя кому же они тогда цветут? – она захлопала глазами. Ей стало жалко и цветы, и журчащую речку, и даже розовое небо.

– Я был с отцом в Александровском парке на открытии памятника, – перебил её Лёша. – Нас сопровождала вся свита, адмирал Григорович, со мной пришли сёстры Ольга и Татьяна, а на Неве стояли корабли и производили салют. Памятник всем понравился. Особенно льющаяся через открытый иллюминатор вода, которая вот-вот должна стать причиной гибели «Стерегущего».

Икара и Генрих переглянулись.

– Лёша, что, был царевичем? – застыл вопрос в их глазах.

Рару кивнул.

– С Лёшей, конечно, случай необычный, – он явно хотел сказать что-то важное, – царей и королей история знает всё-таки не так много, и они вели особую жизнь. У многих среди них была возможность прикоснуться к древним знаниям, которые тщательно скрывали от народа, – он сделал паузу, – а самое главное – у них была власть от рождения, а власть – это сильнейшее желание, и не только… человеческое. Ну ладно, полетели дальше, – вздохнул Рару.

Кирди облетела со всех сторон особняк балерины Кшесинской и остановилась у дома попроще на другом конце улицы.

– А жуки знают, что мы тоже тут? – спросил Генрих. Само собой, все как-то согласились их так называть.

– Надеюсь, нет, – тихо ответил Рару. – они не должны этого знать. Но что-то мне подсказывает, что они здесь неспроста.

– А чего они хотят? – спросил Лёша.

– Вождь фиолетовых хочет уничтожить зелёных, убить моего отца, а потом идти завоёвывать Землю. Жизнь на Земле – это космический эксперимент. Жизнь на Земле – это самый трудный экзамен для души. Постигнув земные законы, поняв смысл и цену добра, выдержав земное испытание, никакое зло во Вселенной душе уже не страшно. Её уже невозможно будет затянуть в чёрную пучину ненависти, убийств, подлости, обмана, предательств, лени. Туда, откуда пришёл их вождь.

– А зачем жукам нужен Золотой диск? – Лёша начал что-то медленно понимать.

Неожиданно ребята очутились в большой комнате, точнее, в кабинете. Кабинет был просторным, с высокими потолками, так что кирди уместилась там без проблем. Покидать их надёжное убежище Рару ещё не разрешал. Это могло понадобиться только в крайней ситуации – когда надо будет осуществить контакт, а пока все только внимательно следили за происходящим изнутри. Вдоль стен стояли набитые до отказа книжные шкафы, везде лежали рулоны бумаги, стояла чертёжная доска, большой письменный стол красного дерева, кожаные кресла. В креслах сидели два человека и оживлённо разговаривали. Один из них был Дангауэр, а второй фон Гоген, потому что Икара сразу показала на него глазами и сказала, кто он такой.

– Понимаешь, Александр Иванович, это не просто личная просьба. Кшесинская вхожа в царский круг, она может передать его величеству это лично, – говорил Дангауэр.

– Но я же должен буду ей всё объяснить, сделать так, чтобы она прониклась, поверила. Она же не будет беспокоить царя по всяким пустякам. Что там такое в этом свёртке, ты хоть, мил человек, объяснил бы. Маша! – крикнул Александр Иванович и одновременно зазвонил в маленький колокольчик.

Вошла Маша, из прислуги, девушка лет двадцати в тёмно-синем платье простого покроя и в белом переднике.

– Чаю и чего-нибудь проглотить нашему гостю на скорую руку, – обратился он к Маше. – А в ресторан мы с тобой как-нибудь в другой раз – очень много работы, никак не могу на этих днях.

– Там спасение, Саша! – взволнованно начал Дангауэр. – Может быть, удастся спасти царевича!

– Это вряд ли, сразу тебе говорю. С Распутиным никакие твои древности не сравнятся. Он сейчас главный целитель, и царица никогда с ним не расстанется. Заходи лучше с другой стороны, не с царевича.

– В этом каменном футляре, Саша, находится очень древний Золотой диск. На нём есть знаки, которые я не могу понять и прочитать, я могу только пересказать, что они значат. О них мне рассказал один пожилой немец, которого уже нет в живых. Последними, кто владел этим диском, были инки, они ещё что-то понимали в этих знаках. Но храм, в котором он находился, был разграблен испанцами, после чего он попал в Европу. Древнее сокровище продали как кусок золота в обычной скупке, но кто-то его приберёг, и каким-то таинственным образом он попал в Российскую империю, – было видно, как Генрих волновался.

Чай, который принесла Маша, уже остыл. Генрих даже не взглянул на серебряный поднос, где на красивой белой тарелочке лежала кучка румяных пирожков. Пирожки для пришельцев из будущего оказались самым сложным испытанием – всем сразу захотелось есть, и они забыли, зачем они туда попали и кто они такие. Рару пришлось применить успокаивающую тактику и внушить каждому по отдельности, что это просто фальшивый сигнал из другого мира, к которому они сейчас не принадлежали. Собрав волю в кулак, каждый пообещал больше на эту удочку не попадаться.

– И что же это за знаки? – спросил Александр Иванович.

– Их оставил Творец, точнее, Мировой Разум, там записана история и будущее Земли… Ох, что я говорю, ты так подумаешь, что я с ума сошёл.

– Н-да, ты, батенька, переработался там у себя на заводе, – пошутил Александр Иванович.

– Вот, – Дангауэр развернул футляр, открыл крышку, и по комнате разлилось ярчайшее сияние, – вот, видишь! – он поспешно закрыл футляр. – Его нельзя открывать без дела. Он редко так сияет.

Фон Гоген насторожился:

– Без какого дела?

– Это царская игрушка, Саша. Ею могут пользоваться только люди царской крови. В их крови есть что-то, что входит в контакт с божественным. Вспомни фараонов. Просто сейчас многие знания утеряны. Но это не зависит от того, знают они это или нет. Мы с тобой знаем. Здесь сила для нашего царя. Он сможет победить все войны или сделать так, чтобы их не было, он сможет вылечить царевича, он сможет получить новые технологии для своей империи, он сможет быть неуязвимым. Это будущее России, а может, и всего человечества.

– Только без этого пошлого пафоса, прошу тебя, Генрих! – воскликнул Фон Гоген. – Но как я всё это объясню Кшесинской, а она его величеству? Матильда очень недоверчива, и потом, лишний раз она не станет беспокоить царя, у неё, наверное, и своих просьб достаточно.

– Я знаю только, что ему надо будет в полном одиночестве в ясный день, ровно в полдень, поймать солнечный луч так, чтобы он падал на центр диска. Прочитать «Отче наш» на старославянском языке и ждать. Дальше он может войти в контакт, дальше он сам знает, что ему делать. Я боюсь революции, Саша, я не верю Европе, у России впереди очень тяжёлые времена.

– А если она возьмёт диск и не передаст? Побоится? – почему-то спросил фон Гоген.

– Заберёшь обратно. Будем искать другого человека. Хотя, об этом никто не должен знать. Вдруг она начнёт кому-то рассказывать об этом? Надо её предупредить.

– Хорошо. Я прямо сейчас к ней схожу, у меня как раз есть, о чём с ней поговорить и кроме этого диска, – фон Гоген решительно встал.

В этот момент в кирди Рару попросил внимания:

– Сейчас наступает очень ответственный момент. Сейчас фон Гоген заберёт диск и отправится к Матильде Кшесинской. Сейчас наступит тот самый исторический момент, ради которого я вас нашёл. У фон Гогена действительно была договорённость с балериной на этот вечер обсудить небольшую перепланировку второго этажа её особняка. Но! По дороге к ней его ограбили. На него напали двое и отобрали портфель. С этого момента диск пропал из нашего поля зрения. Причём это были не просто грабители, это были какие-то очень серьёзные силы, так как мы их не расшифровали до сих пор. Делаем следующее. Икара подключается к фон Гогену, потому что только одна и та же душа может войти в сильный контакт со своей прошлой физической оболочкой, и делает так, чтобы он, выйдя из дома, сразу достал из своего портфеля футляр и выбросил его в кусты, а потом пошёл дальше. Надо сделать так, чтобы фон Гоген захотел избавиться от этого футляра. Ты поняла, Икара?