Читаем без скачивания Право бурной ночи - Анна Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да ладно тебе придираться, ну перестаралась чуток Анжелка, так она ж хотела как лучше, хотела тебе понравиться, – Илюха развалился в кресле, даже не пытаясь помочь своему воробушку, который вовсю осваивался на моей кухне, периодически что-то с грохотом роняя.
– Анна, а где у вас посуда лежит? – протрубил птенчик с кухни.
– В шкафчике над мойкой.
– А ты что, хозяйка, гостье помочь накрыть на стол не собираешься? – слегка изумился Илюха.
– Знаешь, родной, у меня, возможно, слишком развито обоняние, но находиться в моей крохотной кухоньке рядом с твоей феминой? Нет уж, извини. Хочешь, сам иди и помогай, ты же мне должен праздник жизни устраивать в конце концов, а не я тебе. Сам вызвался! – я не двинулась с места.
– Злая ты, неблагодарная, – горестно вздохнул Рискин и поплелся на кухню, где воробушек звенел посудой и издавал монотонное гудение, в котором с трудом, но можно было узнать нетленку Кати Лель «Муси-пуси».
– Эй, Илюха, учти, что питаться будем здесь, в комнате, поэтому тащите все сюда, в том числе и стол, – предательски выстрелила я гостю в спину.
Рискин посмотрел на меня взором мученика и страстотерпца, безнадежно махнул рукой и ушел на кухню.
Через полчаса в моей единственной комнате появилось новое украшение – стол, щедро уставленный разнообразными закусками. Надо отдать ангелочку должное, она с блеском справилась с возложенной на нее задачей. Стандартную закусь по-быстрому: курицу гриль, нарезки ветчины и колбасы, шпроты, салаты, зелень, огурчики с помидорчиками Анжела умудрилась превратить в чудо кулинарного искусства. Все было изумительно красиво разложено, салатики из баночек перекочевали в вазочки и кокетливо украсились зеленью, россыпь затейливых бутербродиков вызывала обильное слюноотделение, курица красиво разделана (у меня так никогда не получается, вечно какие-то неопрятные куски в лохмотьях выходят) и обложена исходящей паром картошечкой. Венчала все это великолепие принесенная Илюхой бутылка вина.
– Феноменально! – выдохнула я. – Анжела, вы – волшебница.
– Да чего там, – кокетливо махнул лапкой воробушек, – я ж в кафе поваром работаю, у нас часто банкеты всякие устраивают, вот я и наловчилась, ничего тут хитрого нет.
– Нет, нет, не скромничайте, – увлеклась пением дифирамбов я, но тут Илюхе осточертело наблюдать за нашими реверансами, и он рявкнул:
– А ну, геть к столу, хватит приседать!
– Хам, – не осталась в долгу я и бодро побежала к столу.
Разумеется, вскоре обнаружилось, что одна бутылка вина – это просто насмешка, особенно если учитывать габариты птенца. Уговорили последнюю из моих запасов – им опять оказалось мало. Лично мне было уже вполне достаточно, но Илюха уперся – мало! И погнал за добавкой Анжелу, аргументируя тем, что она трезвее его. Не посылать же хозяйку дома, тем более что он по горькому опыту знает, что хозяйка сама может так послать! Воробушек полетел беспрекословно.
Пока Илюхиной дамы не было, мы с Рискиным какое-то время попустозвонили, а потом я спросила, знает ли он Жанну Карманову.
– Знаю. Редкая гнида, – неожиданно резко ответил Илья. Обычно он о женщинах так не отзывался.
– Ты чего, Илюха, белены объелся? – удивилась я. – Почему вдруг такая агрессия к светской даме?
– А тебе зачем эта Карманова понадобилась? – вопросом на вопрос ответил Рискин.
– Да так. Это ведь моя одноклассница, правда, я знала ее как Евсееву и не видела с выпускного, а тут недавно встретились, поболтали.
– Знаешь, подруга, держись от нее подальше, – мрачно сказал Илюха, – целее будешь.
– Да ладно тебе. Нормальная баба, веселая. Не знаю, какие там у вас терки вышли, а мне с ней делить нечего. Вот пообщаться приятно, школу вспомнить. – Я не восприняла слова полупьяного Рискина всерьез. У него бывает такое, когда выпьет – все плохо, все гады, не жизнь – тоска.
– Как хочешь, не веришь – не надо. Но о ее муже в городе разное говорят. Вроде даже он на бомжах новые лекарства испытывает, у него где-то в лесу целый закрытый исследовательский комплекс есть.
– Знаешь, Илюха, очень уж похоже на обычные сплетни завистников, насмотревшихся всяких там «Секретных материалов», – скептически ответила я. – Это же надо придумать – закрытый центр, бомжи. Бред! Да и, в конце-то концов, даже если и есть в этом доля правды, Жанка-то при чем? Она в своем магазине вошкается, Карманов, как мне говорили, ее в свои дела не посвящает.
– Ну-ну, как хочешь. А давай-ка я тебе одну историйку расскажу про твою Жанночку, тогда, может, перестанешь тупо упираться, – и Илюха приготовился поведать мне страшную рассказку про Жанку Крюгера с улицы Вязов, но тут вернулась Анжела с божественным нектаром, при виде которого Рискин забыл обо всем и с радостным гиканьем убежал на кухню откупоривать сосуды с блаженством.
– Знаешь, Илюшенька, я, когда возвращалась, от твоей машины каких-то бомжар шуганула, – прощебетал птенчик, игриво потягиваясь, отчего арбузные груди воздушного создания едва не прорвали тонкую ткань блузки.
– Они хоть живы остались, нежная моя? – вышедший из кухни Илюха засмотрелся на свое счастье, предвкушая изысканнейшие утехи.
– А че им сделается, по уху получили и убежали, – гордо ответила Анжела.
– Стоп, стоп, друзья, минуточку. Я не поняла, ты что, Рискин, на машине приперся? – удивилась я. – Ты что, с ума сошел? Ты же нажракался, куда тебе за руль?
– Подумаешь, да я в любом состоянии доеду! – пыжился Илюха.
– Да-да, конечно, доедешь, только на такси, – согласилась я.
Праздник жизни покатился дальше по накатанной и завершился ожидаемо – полностью отрубившегося Илюху его птенчик легко вскинул на хрупкое плечико и понес к вызванному мною такси. Илюхина «Мазда» осталась ждать своего хозяина у моего подъезда.
Из загула Рискин вынырнул через два дня. Пришел ко мне опухший, но веселый. Я потащила его на кухню пить кофе и стала изводить вопросами о Жанке, уж очень заинтриговал меня Илюха на нашем празднике жизни своим карканьем по поводу Кармановых. Но этот гад лишь шумно хлебал кофе, вытягивая губы трубочкой и отфыркиваясь. При этом делал вид, что меня не слышит абсолютно.
Тогда я встала, сходила в комнату, принесла оттуда большое банное полотенце, вытащила из кухонного шкафчика огромную литровую подарочную чашку с не менее гигантским блюдцем, выкопала в закромах завалявшуюся коробку с сахаром-рафинадом. Затем налила в чашку весь сваренный кофе, высыпала в тарелочку рафинад и подала с поясным поклоном все это Рискину:
– Не побрезгуйте, благодетель вы наш, откушайте кофеечку, да с полотенчиком, чтобы было чем личико ваше светлое вытирать, когда взопреете. Только не отказывайте мне, убогой, во внимании, посвятите девицу красную в тайны ваши страшные про Бабу-ягу Жанну Карманову.
– Кончай дурить, красная девица, – заржал Илюха, – мало ли что я по пьяни болтаю, всего не упомнишь. Но с Кармановой ты все-таки поосторожнее, гадкая она.
– Ну вот опять, здрасьте-приехали, – возмутилась я, – почему гадкая, что, трудно объяснить, что ты мне голову морочишь!
– Ладно, уговорила, – смирился Рискин, – сейчас убегаю, спешу очень, а вечером перезвоню тебе и все расскажу, что знаю. А ты кончай развлекаться, садись лучше тексты пиши.
– Да хватает их у меня на три альбома, не меньше, – отмахнулась я.
– Еще напиши, запас беды не чинит, – важно изрек Илюха и встал. – Ну, я пошел. Пока, до вечера!
«Скажите пожалуйста, запас беды не чинит! Это что, картошка ему, да?» – мысленно бухтела я, закрывая за Илюхой дверь. Потом я подошла к окошку посмотреть, как этот Шумахер будет выруливать из нашего тесного дворика. Рискин ведь не признает медленной и аккуратной езды, обожает носиться, как безумный. Нет, ничего, вырулил, никого не задавил. Мигнув на прощание стопами, машина скрылась за углом.
Вечером позвонила Жанка, сообщила, что приступить к плотной работе мы сможем с понедельника, 23 июня, ее благоверный ускачет с эскадроном. Илюха так и не позвонил, вот поросенок! Правда, он никогда не был принципиально верен своему слову, поэтому я не очень и ждала его звонка. Да и не сказать, чтобы я большая охотница до сплетен, а что еще мог поведать Рискин!
Весь следующий день я провозилась со всякими нудными домашними делами, накопившимися за время пыхтенья над статьей: уборка, стирка, оплата счетов и т. д. Оставалось еще заехать в редакцию за гонораром, но это я отложила на следующий день, а вечер посвятила большущему письму Лешке, которое тут же отправила по электронной почте.
Утром, свежая (что в принципе само по себе необычно) и в хорошем настроении (это утром-то!), я впорхнула в здание, где размещались редакции нескольких газет. И первое, что я увидела в вестибюле, был огромный портрет улыбающегося Илюхи Рискина, перетянутый черной лентой. Ничего не соображая, я пыталась прочитать текст под портретом, слова никак не удавалось сложить в предложения: «Трагически погиб, авария, скорбим»… Что это? Что за бред? Кто погиб, Илюха? Все расплывалось перед глазами, я присела на какой-то стул. Мимо пробегал парень из редакции Ильи. Я схватила его за руку.