Читаем без скачивания Наука о человеке - Виктор Несмелов

Так как ощущение заключается в сознании двусторонности впечатления, т.е. в сознании объективности его происхождения и субъективности существования, то само собой разумеется, что самый факт существования ощущения необходимо выражает собой основной мотив для объективации впечатлений, и по силе этого мотива процесс ощущения неизбежно должен переходить в процесс восприятия. Так это и существует на самом деле. Процесс восприятия есть лишь дополнение и дальнейшее развитие процесса ощущения, потому что восприятие представляет собой только осуществление выраженного в ощущении побуждения определить каждое впечатление отвне субъекта, а в этом определении объективного значения впечатлений и заключается все содержание процесса восприятия. Первым выражением этого процесса, как известно, служит явление локализации; т.е. местное определение впечатлений в пределах самого организма. Это местное определение впечатлений в начальный период младенческой жизни представляет из себя одну и единственную форму восприятия. Но с течением времени, с расширением опытов и с развитием приспособляемости, оно сохраняется для одних только органических впечатлений и потому из единственной формы восприятия явлений принимает тогда специальную форму его – так называемого, внутреннего восприятия. Впечатления же высших органов чувств, с их объективной стороны, местно определяются вне организма, и потому восприятие их составляет особую форму восприятия внешнего, т.е. составляет процесс объективации в собственном смысле.

По существу своему процесс объективации является прямым продолжением и завершением процесса локализации, потому что основной мотив обоих процессов один и тот же, да и по составу своих элементов процесс объективации есть только более сложный процесс локализации. Все различие между этими процессами заключается лишь в том, что один дает местное определение впечатлений в пределах самого организма, другой же идет в этом направлении дальше и полагает пространственное определение впечатлений вне организма. Различие это всецело определяется тем обстоятельством, что один оперирует единичными впечатлениями, другой же – комплексами их. Всякое единичное впечатление, разумеется, можно только локализировать, т.е. объективировать наполовину, потому что полная объективация всегда и непременно есть пространственное определение впечатления, следовательно – она по самой природе своей необходимо должна включать в себя целую серию многих различных впечатлений. Объективировать, например, какое-нибудь цветовое впечатление (данное зрения) можно только в определенной пространственной форме (данное осязания) и на определенном расстоянии (данное мускульного чувства). Следовательно, процесс объективации может осуществляться только чрез процесс ассоциации впечатлений, потому что только этот последний процесс, направленный к связи различных дат сознания, образует собой те комплексы, которыми оперирует мысль в процессе объективации. В этом случае мысль, опираясь на взаимную поруку разных органов чувств, выносит связанные комплексы различных дат сознания за пределы организма, ставит их перед организмом, представляет их, и объективировать значит не иное что, как только представлять.

Если объективировать впечатления значит представлять комплексы их, то само собой разумеется, что процесс объективации впечатлений необходимо должен заключать в себе два ряда разных моментов: синтеза, в силу которого образуются комплексы, и анализа, в силу которого они объективируются. Но так как в действительности, по самой природе сознания, образование комплексов дат сознания невозможно без одновременной объективации их, то в живом процессе психического развития ряды указанных моментов, очевидно, не могут быть отделены один от другого, так что каждый момент анализа всегда и непременно представляет собой необходимое заключение определенного момента синтеза. Поэтому решение вопроса о том, как объективируются различные комплексы впечатлений, в действительности целиком сводится к решению вопроса о том, как образуются эти комплексы. В первом вопросе завязывается узел метафизической проблемы объекта, во втором завязывается узел гносеологической проблемы восприятия внешнего, но в области психологического исследования обе эти проблемы очень удобно могут быть переведены одна на другую в более общем вопросе о соотношении мира сознания и мира бытия, и таким образом они могут составить из себя одну сложную проблему объективного знания.

В своей исторической постановке эта проблема обыкновенно сводилась, да и теперь еще часто сводится, к решению вопроса о том, как и насколько соответствует или не соответствует мир сознания миру бытия. И так как мир бытия при этом мыслится не в качестве объекта, а в положении вещи в себе, существующей вне и помимо своих природных отношений к субъекту, то решение поставленного вопроса неизбежно приводило и приводит метафизиков к одной только путанице в разных противоречиях. Говорить о соответствии или несоответствии сознания тому, что заранее и нарочито полагается для него безусловно неведомым, – значит прямо отрицать у себя всякое основание, чтобы сказать что-нибудь. Следовательно, самая постановка вопроса представляет собой вопиющее недоразумение. Сравнивать можно только известные величины, а потому и говорить можно лишь о таком бытии, которое хотя и существует вне субъекта, однако лишь для субъекта. Поэтому проблема объективного знания, очевидно, должна быть поставлена совершенно иначе. Она прежде всего заключает в себе вопрос не о том, насколько соответствует мир сознания миру бытия, а о том, как возможно бытие для субъекта, как возможен объект. К этой именно постановке проблемы, как известно, пришел было Кант в своей Критике чистого разума, но он почему-то не удержался на действительной высоте этого вопроса и поспешил перевести его на другой вопрос: как возможны синтетические суждения a priori? Между тем вся суть проблемы заключается вовсе не в том, возможны или невозможны синтетические суждения a priori, а именно в том, как возможны объективные суждения вообще, а priori или a posteriori – это совершенно безразлично. Ведь все даты внешнего чувства представляют и могут представлять из себя только элементы познавания, а не самые познания; потому что по способу их осуществления в сознании они могут возникать только в форме определений субъекта и, следовательно, никаких суждений об объекте в себе не выражают. Положим, например, что я говорю: я вижу стол. Это суждение есть простое выражение процесса и факта моего опыта. Процесс образует соотношение субъекта (меня видящего) и объекта (видимой вещи). Факт же возникает в сознании как выражение этого соотношения и состоит именно в сознании моего видения. Следовательно, в данном случае, как и во всяком другом случае, я определяю только свое испытание, свое состояние и никакого объективного суждения не высказываю. Для того чтобы появилось такое суждение, необходимо, чтобы в нем были связаны одни только объективные элементы процесса опыта, но в каждом из этих процессов объективный элемент только один, в отношении которого именно субъект определяет себя известным образом, и следовательно – каждый из этих процессов необходимо выражается и может выражаться только в форме определения субъекта. Я могу, например, сказать, что я вижу стол, я вижу сукно, я вижу зеленую поверхность, – все это мои испытывания, мои состояния. Но как и на каком основании могу я сказать, что самый стол покрыт зеленым сукном? – как и на каком основании возможны такие суждения? – как возможен объект?

Все эти вопросы решаются в психологическом исследовании природы представления, потому что каждое представление есть образ, содержанием которого служит объективированный комплекс различных дат сознания, т.е. каждое представление необходимо заключает в себе поставленные нами вопросы, и потому объяснить факт представления – значит ео ipso порешить и все эти вопросы.

3.

Представление как продукт и выражение процесса объективации.

Из общей массы разнообразных впечатлений раньше других, естественно, обособляется группа осязательно-мускульных впечатлений, потому что основное условие их происхождения дается самым фактом существования организма как организма[37]. Выделение этой группы сопровождается координацией в строгую систему беспорядочных прежде рефлективных движений, так что на внешнее раздражение кожной поверхности отвечает кожно-мышечный рефлекс приблизительно той самой части поверхности, к которой была приложена сила раздражения. При этом раскрывается одно, в высшей степени важное, физиологическое явление: различные части кожной поверхности обладают различными степенями чувствительности. Вследствие этого, когда одно и то же внешнее возбуждение одновременно действует на всю кожную поверхность человеческого организма, то на различных частях этой поверхности получаются не одинаково сильные раздражения периферических нервов, а потому возникают и не одинаково интенсивные впечатления. Вследствие же этого, из общей массы впечатлений от целого множества точек поверхности наиболее интенсивные и ясные выделяются в особую группу местных впечатлений, т.е. происходит связь впечатления с местом раздражения и таким образом является чувство местности частей организма. В этом именно чувстве и полагается первое основание представлению пространства как формы воззрения и как идее внешнего.