Читаем без скачивания Цена соли - Патриция Хайсмит

— Да, — сказала Тереза.

Тереза вернулась к складской комнате за ключом. Ключ висел прямо за дверью на гвозде, и никто не имел права прикасаться к нему, кроме миссис Хендриксон. Мисс Дэвис увидела ее и ахнула, но Тереза сказала:

— Мне он нужен, — и вышла.

Она открыла витрину, взяла чемодан и положила его на прилавок.

— Вы даете мне саквояж с витрины? — Она улыбнулась, как будто поняла. И спросила небрежно, облокотившись обоими локтями на прилавок, рассматривая содержимое саквояжа. — Вам за это не достанется?

— Это неважно, — сказала Тереза.

— Хорошо. Я бы хотела использовать наложенный платеж. А что насчет одежды? Она прилагается к саквояжу?

К крышке чемодана была прикреплена одежда, завернутая в целлофан, с ценой на ней.

— Нет, она продается отдельно, — сказал Тереза. — Если вы хотите одежду для куклы — эта не так хороша, как та, что есть в отделе одежды для кукол через проход.

— О! А его успеют доставить в Нью-Джерси до Рождества?

— Да, заказ прибудет в понедельник.

«А если нет, — подумала Тереза, — я доставлю его лично».

— Миссис Х. Ф. Эйрд, — произнес мягкий, отчетливый голос женщины, и Тереза начала выводить печатными буквами имя на зеленой квитанции наложенного платежа.

Имя, адрес, название города появлялись из-под кончика карандаша, как некая тайна, которую Тереза никогда не забудет, как что-то, что само по себе впечаталось в ее память навсегда.

— Вы ведь не наделаете ошибок, да? — спросил женский голос.

Тереза впервые ощутила аромат духов женщины, и вместо того, чтобы ответить, смогла только покачать головой. Она опустила взгляд на квитанцию, куда старательно вписывала нужные цифры, и всей душой пожелала — так сильно, как вообще можно чего-то на свете желать — чтобы женщина просто продолжила говорить и произнесла:

— Вы и правда настолько рады познакомиться со мной? Так почему бы нам тогда не увидеться снова? Почему бы нам, например, не пообедать вместе сегодня?

Ее голос звучал так непринужденно, и она могла бы сказать это с такой легкостью. Но после произнесенного «да?» не последовало ничего, что облегчило бы стыд от того, что в Терезе распознали новенькую продавщицу, нанятую на период рождественской лихорадки, неопытную и могущую наделать ошибок. Тереза пододвинула учетную книгу в ее сторону, чтобы та расписалась.

Затем женщина взяла свои перчатки с прилавка, повернулась и неторопливо пошла прочь, а Тереза осталась смотреть, как расстояние между ними увеличивается и увеличивается. Ее щиколотки под шубой были тонкими и бледными. На ногах у нее были простые черные замшевые туфли на высоких каблуках.

— Это заказ по наложенному платежу?

Тереза посмотрела на некрасивое, бессмысленное лицо миссис Хендриксон.

— Да, миссис Хендриксон.

— Разве ты не знаешь, что должна отдать клиенту корешок от квитанции? Как ты думаешь они смогут принять покупку, когда та к ним прибудет? Где заказчица? Ты можешь ее догнать?

— Да.

Она была всего в трех метрах от них, через проход, у прилавка отдела одежды для кукол. Тереза секунду помедлила с зеленой квитанцией в руке, а потом понесла ее вокруг прилавка, заставляя себя идти вперед, потому что вдруг застеснялась своей внешности, старой синей юбки, хлопковой блузки — ей не достался зеленый рабочий халат, когда их выдавали сотрудникам — и туфель на унизительно плоской подошве. А еще — ужасной повязки, сквозь которую наверняка снова проступала кровь.

— Я должна отдать вам это, — сказала она, положив несчастный маленький клочок бумаги рядом с рукой на край прилавка, и пошла назад.

Снова оказавшись за прилавком, Тереза уставилась на груду коробок, задумчиво сдвигая их туда и обратно, словно она что-то искала. Тереза дожидалась, пока женщина закончит оформлять покупку у прилавка и уйдет. Она осознавала, что секунды проходят, как безвозвратно убегающее время, как неотвратимо уходящее счастье, и что в эти последние мгновения ей бы нужно было обернуться и запечатлеть в памяти лицо, которое она никогда больше не увидит снова. А еще она осознавала — словно издалека и с другим, новым чувством ужаса — как прежние, несмолкающие голоса покупателей у прилавка зовут ее на помощь, окликают ее, смешиваясь с низким, гудящим ревом маленького поезда, создавая часть того вихря, который окружил ее и отделил от женщины.

Но когда она, наконец, обернулась, то оказалось, что она снова смотрит прямо в серые глаза. Женщина шла к ней, и, словно время повернулось вспять, она снова оперлась на прилавок, указала на куклу и попросила ее показать.

Тереза взяла куклу и со стуком выронила ее на стекло прилавка. Женщина посмотрела на нее.

— Похоже, она небьющаяся, — сказала женщина.

Тереза улыбнулась.

— Да, эту я тоже возьму, — сказала она тихим размеренным голосом, который создавал островок спокойствия в окружавшей их суматохе. Она повторила имя и адрес еще раз, и Тереза медленно впитала слетающие с ее губ слова, как будто она еще не заучила их наизусть. — Заказ действительно прибудет до Рождества?

— Все доставят самое позднее в понедельник. До Рождества останется еще целых два дня.

— Хорошо. Я не хочу вас сильно беспокоить.

Тереза затянула узел на упаковочной ленте, которой она обернула коробку с куклой, но таинственным образом узел развязался.

— Нет! — выдохнула она. В замешательстве, настолько глубоком, что у нее не осталось оправданий, она завязала узел под взглядом женщины.

— Отвратительная работа, да?

— Да, — Тереза обернула квитанции наложенных платежей вокруг белой ленты и сколола их булавкой.

— Простите, я вас совсем замучила.

Тереза бросила на нее взгляд, и к ней вернулось ощущение, что она ее откуда-то знает, что женщина вот-вот раскроется, и тогда они вдвоем рассмеются и все поймут.

— Вы меня не замучили. И я точно знаю, что покупки доставят в срок. — Тереза посмотрела через проход, где раньше стояла женщина, и увидела крошечный листок зеленой бумаги, все еще лежавший на прилавке. — Вы действительно должны сохранить ту квитанцию наложенного платежа.

Сейчас ее глаза преобразила улыбка, и в них заблестел серый, прозрачный огонь, который был Терезе почти знаком, который она почти могла распознать.

— Я получала заказы и без них. Я всегда их теряю, — женщина наклонилась, чтобы подписать вторую квитанцию наложенного платежа.

Тереза смотрела, как она уходит — так же неторопливо, как и пришла, видела, как она, проходя мимо еще одного прилавка, окинула его взглядом и два или три раза хлопнула черными перчатками по своей ладони. Потом она исчезла в лифте.

А Тереза повернулась к следующему клиенту. Она работала терпеливо, без устали, но у цифр, которые она выводила на квитанциях, появились слабые хвостики в тех местах, где судорожно дергался ее карандаш. Она сходила в кабинет мистера Логана, и это, казалось, заняло несколько часов, но когда она посмотрела на время, то выяснилось, что прошло только пятнадцать минут, и теперь пора было умываться к обеду. Она оцепенело стояла перед вращающимся полотенцем, вытирая руки, чувствуя что не принадлежит никому и ничему в этом мире, чувствуя себя отдельной от всех. Мистер Логан спросил ее, хочет ли она остаться у них после Рождества. Она могла бы получить работу внизу, в косметическом отделе. Тереза сказала: «Нет».

В середине дня она спустилась на первый этаж и купила открытку в отделе поздравительных открыток. Это была не очень интересная открытка, но, по крайней мере, она была простой, в сдержанных сине-золотых тонах. Она стояла, занеся перо над открыткой, думая, что же такое написать — «Вы великолепны» или даже «Я люблю вас» — и в итоге написала быстро, мучительно скучно и безлично: «Сердечные поздравления от универмага „Франкенберг“». Вместо подписи она добавила свой номер 645-А. Потом она спустилась на цокольный этаж в почтовое отделение и застыла над ящиком для писем, вдруг лишившись смелости при виде собственной руки, удерживавшей наполовину просунутое письмо в прорези ящика. И к чему это приведет? В любом случае через несколько дней она собиралась уволиться из магазина. Будет ли миссис Х.Ф.Эйрд не все равно? Светлые брови, наверное, немного приподнимутся, она посмотрит секунду на открытку, а затем забудет о ней. Тереза бросила открытку в ящик.

По дороге домой к ней пришла идея сценической декорации, интерьер дома, вытянутого больше в глубину, чем в ширину, и все сводится в центр, от которого по обе стороны разбегаются комнаты. Сегодня вечером она хотела начать делать картонную модель, но в итоге успела только прорисовать ее в карандаше. Ей хотелось с кем-то повидаться — не с Ричардом, не с Джеком или Алисой Келли с нижнего этажа, а может быть, со Стеллой, Стеллой Овертон, театральной художницей, с которой она познакомилась в первую неделю своего пребывания в Нью-Йорке. Тереза вдруг поняла, что не видела ее с тех самых пор, как та пришла на коктейльную вечеринку, которую устраивала Тереза, когда переезжала с прежней квартиры. Стелла была одной из тех, кто не знал ее нынешнего адреса. Тереза уже спускалась к телефону в холле, когда услышала короткие быстрые звонки в ее дверь, что означало, что ей кто-то звонил.