Читаем без скачивания Страсть горца (Темный горец) - Монинг Карен Мари

Хло с огромным облегчением заключила, что насиловать ее он не собирается. Насильник подался бы на пару сантиметров вправо, а не стал бы приподнимать бедра.

– Боюсь, мне придется некоторое время продержать тебя здесь. Но я не причиню тебе вреда. Однако не забывай: один крик, один громкий звук с твоей стороны – и я воспользуюсь кляпом.

В его глазах не было даже намека на милосердие. Он сделает так, как сказал, и у нее есть только два варианта: быть просто связанной или быть связанной с кляпом во рту.

Девушка покачала головой, потом кивнула, не в силах определить, как правильно ему ответить.

– Не буду кричать, – сдавленно пообещала она.

Тебя все равно никто не услышит. Господи, а ведь он наверняка не врет. В пентхаусах обычно толстые стены, сверху соседей нет, и покой элитных жильцов никто не потревожит, пока те сами что-нибудь не потребуют. Хло могла кричать до хрипоты, все равно никто не придет ей на помощь.

– Вот и умница, – сказал мужчина, подкладывая ей под затылок мягкую подушку.

А потом одним плавным, грациозным движением он соскочил с кровати и вышел из спальни, закрыв за собой дверь. Хло осталась одна, привязанная шелковыми шарфами к кровати Гэльского Призрака.

Она из тех, кого мужчины стараются удержать.

Дэйгис тихо ругался на пяти языках, вспоминая, о чем тогда думал. Он прижал руку к паху, но это не помогло. На самом деле стало еще хуже, потому что любое прикосновение лишь усиливало возбуждение.

Горец скривился и подошел к окну, бездумно глядя на ночной город.

Он плохо справился с задачей: он ее напугал. Но у него не было времени на утешительные слова, ему нужно было убраться от нее подальше, и быстро, прежде чем ревущая кровь возьмет свое. И хотя Дэйгис убеждал себя, что прижался губами к губам этой девушки, только чтобы отвлечь ее, пока будет привязывать ее руки, на самом деле он поцеловал ее, потому что хотел, потому что просто не мог удержаться. Это было короткое, легкое прикосновение, потому что он понимал: шагни он за этот барьер, и остановиться уже не сможет. Лежать на ней оказалось чистой агонией: Дэйгис чувствовал, как внутри поднимается темная волна, и знал, что секс с этой девушкой заставит тьму отступить. Он был ледяным и голодным, но отчаянно пытался быть человеком и вести себя разумно.

Он отправился в Клойстерс, довольный тем, что ему удалось выбросить из головы мысли о шотландке. В музее он узнал, что посылка отправилась к нему домой в то же время, когда он сам поехал ее забирать. Куратор, источающий лесть, заверил его, что Хло Зандерс будет ждать его, а кто-то по имени Билл уже вернулся, оставив девушку в квартире Дэйгиса.

Внизу девушки не оказалось, а охранники, подмигивая и ухмыляясь, сказали, что «посылка» ждет его в квартире.

Девушки из музея не оказалось и в прихожей, и Дэйгис решил было проверить гостиную, но тут услышал шум наверху.

Он быстро поднялся по лестнице в спальню и обнаружил пару чудесных женских ножек, торчащую из-под кровати. Пышные попка и бедра, которые так хотелось укусить, тонкие лодыжки, изящные ступни в туфлях на шпильке.

Чудесные женские ножки. Кровать.

Сочетание, от которого кровь отхлынула от мозга.

Ноги казались подозрительно знакомыми, но Дэйгис заверил себя, что во всем виновато его воображение.

А потом, когда он вытащил девушку за лодыжку и узнал имя обладательницы прекрасных ног, его кровь буквально вскипела.

Он смотрел на ее бедра, пока Хло неподвижно лежала на животе, и легион фантазий заполнил его мозг, а потому вещи, в окружении которых она лежит, он заметил только несколько минут спустя.

И этими вещами оказались «позаимствованные» книги.

Меньше всего на свете Дэйгис хотел, чтобы на его след напали представители закона двадцать первого века. Слишком многое ему нужно было сделать, слишком мало времени у него осталось. Он не мог позволить себе никаких осложнений.

Пока что он не готов оставить Манхэттен. Было еще два текста, которые следовало проверить.

Во имя Амергина, он же почти закончил! Осталось всего несколько дней. И ему не нужны проблемы! Ну почему именно сейчас?

Дэйгис глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Повторил это упражнение несколько раз.

Другого выхода нет, уверил он себя. И, связав девушку, он поступил правильно. Несколько дней, до тех пор пока он не закончит дела, ей придется побыть его пленницей.

Конечно, Дэйгис мог бы воспользоваться магией, прочитать заклятье и заставить Хло забыть о том, что она видела, но он не хотел рисковать. Не только потому, что игры с памятью были не всегда безопасны и после заклятия часто пропадало больше воспоминаний, чем хотелось бы. Просто Дэйгис пользовался магией лишь в тех случаях, когда не было другого выхода. Он знал, чего ему стоит каждое обращение к волшебству. И только ради обретения нужных текстов он позволял себе небольшие заклятия.

Нэй. Никакой магии. Эта девочка проведет некоторое время в комфортабельном плену, а он закончит перевод последних томов и уедет, выпустив ее где-нибудь по дороге.

«По дороге куда? – осведомилось его сознание. – Ты наконец-то понял, что тебе придется вернуться?»

Дэйгис вздохнул. Последние несколько месяцев подтвердили его подозрения: он может найти необходимую информацию либо в музеях Ирландии и Шотландии, либо в библиотеке МакКелтаров.

Причем библиотека МакКелтаров была предпочтительнее.

Он избегал этого всеми возможными способами, потому что путь туда был сопряжен с многочисленными опасностями. Дело было не только в том, что земля предков дала бы новые силы тьме, которая в нем поселилась. Дэйгис боялся встретиться со своим братом-близнецом. Признаться ему в том, что лгал. Признаться в том, чем стал.

Он бешено спорил с отцом, Сильваном, видел в его взгляде злость и разочарование, и этого было достаточно для того, чтобы Дэйгис понял: вряд ли когда-нибудь наступит время, когда он будет готов посмотреть в глаза брату – брату, который никогда не нарушал клятв.

С тех пор как Дэйгис нарушил клятву и стал темным, он ни разу не позволил себе надеть цвета своего клана. Обрывок поношенного пледа МакКелтаров лежал у него под подушкой. Ночами, посадив на такси очередную женщину (у него бывали многие, но он никому не позволял остаться до утра), Дэйгис сжимал обрывок пледа в кулаке, закрывал глаза и представлял, что он снова в Шотландии. Простой горец, человек, и только.

Больше всего он хотел найти способ решить свою проблему – избавиться от темных своими силами. Тогда он вернет себе доброе имя. Тогда он сможет встретиться с братом и вернуться в клан.

«Если ты подождешь еще некоторое время, – предупредил недовольный внутренний голос, – может случиться так, что эти вопросы перестанут тебя волновать. Ты перестанешь понимать значение слов "честь" и "род"».

Дэйгис заставил себя не думать о неприятной перспективе, и его мысли тут же вернулись к девушке, привязанной к кровати. Беспомощной девушке, которая была полностью в его власти.

Опасные мысли. Похоже, с некоторых пор любая его мысль таит в себе опасность.

Дэйгис запустил пальцы в волосы и заставил себя сосредоточиться на книге, оставленной на кофейном столике, и не отвлекаться на тот факт, что с первого взгляда на девушку, оказавшуюся в непосредственной близости к его кровати, он сказал себе просто: мое.

Что в тот же миг, когда он увидел ее, он понял, что заявит на нее свои права. Это было ясно как день.

За несколько часов Хло пережила всю гамму эмоций. Она невероятно устала от страха, ощутила приступ безумного веселья, которое переросло в злость на ее тюремщика, а теперь испытывала отвращение к себе, потому что никак не могла справиться с неуемным любопытством.

«Ты любопытна, как котенок, но у кошки девять жизней, Хло, – говорил ей дедушка. – А у тебя всего одна. Будь осторожна со своим любопытством».

«Можешь еще раз повторить», – подумала она, напрягая слух в надежде услышать шаги вора по квартире. В его пентхаусе была одна из тех музыкальных систем, колонки которых выходят во все комнаты. После невероятно громкого грохота басов чего-то подозрительно похожего на запрещенную несколько лет назад композицию «Nine Inch Nail's» он включил классическую музыку. Час за часом страдания скрипок сменяли друг друга. Если он решил успокоить ее классикой, то жестоко просчитался.