Читаем без скачивания Гавайская петля - Сергей Зверев

– Там картинки есть, – подсказал уроженец Балтии. Он сидел с блондинкой за соседним столиком и отдавал должное разноцветным роллам. – Нарисованы весьма специфично, с претензией на абстракционизм, но это лучше, чем решать иероглифы. Только не советую мано. Это стейк из акулы. Блюдо, в принципе, съедобно, но обладает аммиачным привкусом, который нравится не всем. Вы же не хотите провести свой отпуск в туалете? А вот филе рыбы-меч вполне даже пикантно и вкусно. Мы вчера ели.

Они разговорились. Туманов представился гендиректором небольшой киевской фирмы, вырвавшимся в законный отпуск и отчаянно ищущим спасения от суеты популярных курортов.

– О, это то, что вам надо, – обрадовался новый знакомый, представившийся Айваром (а когда представлялся, со смехом сообщил, что он тоже гендиректор небольшой фирмы, только не киевской, а рижской). – В Барабоа вы найдете все удовольствия и не озвереете от толкотни, что творится на Оаху и Большом острове.

– Не все удовольствия, – фыркнула блондинка, – казино тут нет.

– А их нигде на Гавайях нет, – парировал Айвар. – Азартные заведения – это в Вегасе, дорогая. Или в Атланте. Если хочешь, в августе съездим. А на Кеараколау ловят жемчуг, добывают кораллы, здесь отличные места для дайвинга и снорклинга. Вы знаете, Виталий, что такое снорклинг? Это когда берете напрокат маску, ложитесь на воду задницей вверх, плаваете и смотрите в море, как в телевизор. А там такое показывают… Главное не переусердствовать, а то спина сгорит. И не забудьте купить рифовые тапочки и специальные перчатки. Время пролетит незаметно, уверяю вас. А вечером приятно пройтись по Каваки Бич. Там множество сувенирных магазинов, ресторанчиков, аборигены исполняют свою знаменитую хулу – забавный полинезийский танец. Местные дарования распевают под укулеле – это такая крохотная гитарка, которую почти не видно… Мы с Вией тут уже неделю, и то всего не видели.

– Неделю? – удивился Туманов, украдкой посматривая на мучнистое лицо блондинки.

– Не обращайте внимания, – отмахнулась дама. – Кожа такая. Пигмента не хватает – вот ультрафиолет и не впитывается. Но долго лежать на солнце не могу – тошнит, голова кружится, в общем, похоже на непорочное зачатие.

Простились, как старые приятели. Айвар не преминул похвастаться – постучал ногтем по кроссовке и сообщил, что купил обувку в Гонолулу, в ее подошву вмонтированы шагомер и кардиодатчик. Всего шестьсот долларов. Сыто срыгивая, латыши побрели в сторону набережной, а Туманов вернулся в гостиницу. Внимание привлекла занятная сценка. Странная парочка поднималась по лестнице. Статный юноша лет восемнадцати, с большими глазами, шелковистыми черными прядями – явно из местных – держал под локоток белую даму глубоко за сорок – с помятым лицом и впалыми щеками. Остатки сексапильности дама еще не растеряла. Она смотрела на юношу влюбленными глазами и костлявыми пальчиками поглаживала его утянутое джинсами мягкое место. А тот что-то говорил в превосходной степени (очевидно, пел оду ее немеркнущей красоте) – его английский был неплох, но несколько небрежен. Туманов пропустил «влюбленных», стал медленно взбираться следом. Парочка остановилась под дверью в глубине коридора. Юноша забрался партнерше в «зону бикини», дама разомлела, парочка слилась в страстном поцелуе. Юноша толкнул дверь. Женщина скользнула затуманенным взором по Туманову, и вдруг в ее глазах мелькнуло что-то осмысленное. Она втолкнула юношу в номер, внимательно всмотрелась в незнакомца и вдруг подмигнула. «О нет», – подумал Туманов. Женщина скрылась в номере.

– Сеньора Лучана, «пума» хренова, – прозвучало за спиной на безупречном русском. Туманов вздрогнул. Мимо прошла, виляя бедрами, худая девица в короткой юбке, в очках и с какими-то «взбитыми сливками» на голове.

– Не знаете, кто такие «пумы»? – она скользнула по нему глазами. – Это тетки за сорок, которые жаждут секса с мальчиками. Платят им большие деньги, а те их жучат во все доступные места и восхищаются, что ничего красивее в жизни не жучили. Тьфу. Эта старая табуретка и на вас, кстати, глаз положила, заметили? – Девица хихикнула и отправилась дальше, виляя бедрами так, что едва не касалась ими противоположных стен.

Туманов с недоверчивым видом помотал головой – чего, мол, не услышишь. Пихнул дверь коленом и вошел в номер. Очнулся через два часа…

Позвонить любимой женщине он так и не удосужился. Был разморен, ленив, когда без стука в номер вторглась та самая девица в «профессорских» очках и сказала:

– Кстати.

– Ничего и не кстати, – проворчал Павел. Он слышал про такое понятие: русские Гавайи. Но чтобы так прямолинейно…

– Моя территория, красавчик, – без обиняков заявила девица и угрожающей походкой направилась к кровати, где Туманов отдыхал после праведных трудов, – отель «Черепаха», ночное заведение «Мокаку» в конце Килауа, клуб «Розетт» – но там полиция зверствует… Ты откуда такой красивый взялся?

– Слушай, давай позднее? – взмолился Туманов. – Безумно счастлив встретить на Гавайях русскоязычную труженицу эротического фронта, но дай, пожалуйста, отдохнуть.

– Ты считаешь меня проституткой? – нахмурилась девица.

И сделала такое лицо, словно собралась выхватить «кольт» из подвязки и изрешетить хама.

– Считаю, – проворчал Туманов. – Посмотри на себя в зеркало. Напомнить, что такое проституция? Секс за деньги с неинтересными мужчинами…

– А если с интересными? – Девица села на краешек кровати, забросила ногу на ногу и беззлобно щелкнула его по носу. – Могу сделать скидку. У твоей покорной служанки, между прочим, гибкая система скидок для тех, кому за… – девица задумалась, – за тридцать. Не волнуйся, я тебя не ограблю. Не могу же я гадить в собственном… скажем так, офисе. Презерватив имеется?

– Нет, – обрадовался Туманов.

– Ничего, все свое ношу с собой, – девица взгромоздила на колени увесистую дамскую сумочку и стала в ней рыться. Потом сняла очки, ловко вынула невидимую шпильку из волос, и они рассыпались по плечам. Сердце екнуло. Ее глаза колыхались в непосредственной близости – огромные, влажные, насмешливые. Умелые пальчики заскользили по местам, прикосновение к которым не оставляет большинство мужчин равнодушными. Пришлось признать, что путана относится с душой к своему не столь оригинальному ремеслу. А впоследствии признать, что и с фантазией. Ласки стали смелее, экономный топик, прикрывающий второй размер, куда-то испарился… и покатилась буйная головушка. Поначалу он помнил, что они вытворяли – вернее, что девица с ним вытворяла. Попутно она рассказывала о себе, что зовут ее звучно и эротично – Виктория, что много-много лет назад (а точнее, четыре года) скромная выпускница минского факультета журналистики приехала отдыхать на Гавайи. Встретила парня умопомрачительной красоты, от которого залетела, но брак и беременность не задались, жених послал ее на панель, и покатилась Вика по наклонной. Сколько слов в рассказе было истиной, а сколько ложью, Туманов предпочел не уточнять. Бизнес у Виктории вполне стабильный, «зона ответственности» не такая уж обширная, рабочий день не в тягость, остается время для себя любимой, поскольку сутенер у нее не фанат работы и, как все полинезийцы, страшно ленив. Когда Павел прошептал, что больше не может, девица заявила, что это поправимо, порылась в своей волшебной сумочке и извлекла небольшую плоскую емкость. Отхлебнула (или сделала вид, что отхлебнула), поднесла горлышко к губам партнера. На резонный вопрос, что за гадость, девица объяснила, что это эликсир любви и хуже не будет. Туманов поплыл по сложным галлюцинациям. Отношение к жизни и собственной безопасности становилось пофигистическим. Он смутно помнил, что они опять занимались любовью, «разыграли угловой» на вместительном кресле в углу под окном. Хватило сил слабым голосом поинтересоваться, что это было.

– О, это гвоздь программы. Здесь все такое пьют, – непринужденно отозвалась Вика. – Полинезийский национальный напиток кава. Дурманящее зелье из корня дикого перца.

– Как мило, – прошептал Туманов твердеющими губами. – В России проститутки практикуют клофелин, на Гавайях – каву…

Он очнулся на закате – как на том свете. Голова не просто болела – она рвалась и теряла кусочки. В горле царила конюшня. Остатки видений, как обрывки красного знамени, летали перед глазами. Суставы скрипели. Проститутка пропала – это они умеют. Первым делом он проверил наличность в карманах брюк. Исчезли ровно сто долларов – какая потрясающая честность. Павел с ужасом уставился на пять использованных презервативов, которые проститутка, не лишенная чувства юмора, сложила под кроватью в виде озорного «смайлика». Застонал, полез под душ. Настала ремиссия – но не такая, чтобы возрадоваться жизни. Он намыливал пеной заросшие щеки, когда задергался мобильник. Пришлось бежать в номер, путаться в полотенцах, танцевать в натекшей луже.