Читаем без скачивания Валютчики - Мамоев Генрих

– Давид, – я наклонился к малолетнему джигиту и, стараясь, чтобы мой голос не выдал всего, что творилось в душе, негромко сказал, – мне нужно во Владик. Сейчас же!

– Конечно! Скоро поедем! Клянусь!

В его исполнении это слово звучало «канешна», но мне было плевать на подобные тонкости.

– Где машина?!

– Сейчас все будет! – Давид кивнул на входящих в большой, но невысокий каменный дом людей. – Ден, брат, давай зайдем на пять минут…

– Пять минут?!

– Клянусь! Два-три тоста за жениха, невесту и ее родителей и все! Сразу уедем!

Выбора не было. Не стоять же посреди двора, который напоминал средневековое хозяйство с бегающими повсюду курами, доносившимся откуда-то мычанием, лаем собак и каменными мангалами, в которых готовилось что-то, судя по запаху, очень вкусное. Я молча двинулся за повеселевшим Давидом, стараясь думать о хорошем – например, что это тоже когда-нибудь закончится.

В большой комнате стоявшие буквой «П» столы ломились от обилия всевозможных блюд, бутылок, кувшинов и ваз с фруктами. Пахло так, что мой рот мгновенно наполнился слюной, и я понял, что лучше расслабиться. Вряд ли угрожало что-то кроме объедания, но такова уж моя натура, ничто не радует, если что-то беспокоит. А беспокоило все: недоуменное оглядывание моей персоны всеми без исключения, отсутствие телефонной связи, удобства во дворе, где также невозможно было уединиться из-за огромного количества угорелой детворы, женщин, интересующихся соседей и заглядывающих во двор прохожих.

Место, на которое меня усадили, не беспокоило, но основательно раздражало. Я сидел у основания буквы, мимо постоянно ходили невысокие женщины с подносами, кувшинами, лавашами, еще чем-то. Не то чтобы я сильно высок, а все ж приходилось то пригибаться, то выпрямляться, чувствуя, как впиваются в тело острые концы обтянутого скотчем пакета, да еще сохраняя на лице приветливо-понятливую улыбку.

– Я хочу выпить за человека, без которого не было бы ничего этого!

Я посмотрел направо. Невысокий, бородатый, в свитере, но при галстуке тамада стоял слева от пары молодоженов и, держа в руке рог, по размеру больше походящий на бивень мамонта, толкал пафосную речь. Пересказывать нет смысла – все сводилось к отцу невесты, без которого мир никогда бы не увидел такой красавицы. О заслугах мамы был тост ниже, но об ее участии в процессе деторождения не упоминалось – был упор на ее умение поддерживать очаг, в котором «ты, Манана, сохранила огонь!». Наконец, очередь дошла до молодых. Хмурый Марат стоял все время, что понадобилось витиеватому тамаде соединить несоединимое – в конце тоста все уже забыли его начало и под громкие выкрики слегка захмелевших гостей, опорожнили кубки и стаканы.

Ко мне также тянулись чокаться, недоуменно разводя руками, не видя у меня наполненного стакана. Я улыбался, показывал жестами, дескать, рулю, имея в виду свой скорый отъезд, и пока причина прокатывала. Пить не хотелось вообще. Во-первых, я зануда, а на задании еще занудней, во-вторых, мне просто некуда было вливать эти декалитры вина. А виной всему еда – это было единственное, что не беспокоило, а бесконечно радовало взор и вкусовые рецепторы. За три тоста я успел распробовать несколько видов салатов, столько же видов лепешек с мясом, сыром, фасолью, луком и прочими травами, сожрал запеченную ножку поросенка, заливая это дело зеленым ткемали! И больше бы успел, не почувствуй, как тяжело стало дышать. Денежный корсет неожиданно стал узок, и я посмотрел на сидящего через стол Давида. Занятый поглощением огромного бедра какой-то доисторической птицы, он не замечал моего взгляда.

– Покурим? – Раздалось над левым плечом.

Сзади стоял какой-то парень в костюме без галстука, держа в руках незажженную папиросу с загнутым концом.

– Нет, спасибо, я не…, – попытался я отказаться от заманчивого предложения прибалдеть черт знает где – в горах без телефона и ста десятью тысячами американских долларов.

– Ден, ты, что не узнал меня?! – продолжил искуситель, и я вспомнил.

Это был Тамаз, еще один брат, сват, кум Жоры, проработавший какое-то время на бирже, но не оправдавший возложенного на него высокого доверия – украл из общей кассы полтинник грина, который благополучно слил в тот же вечер в казино. Жалкие попытки Тамаза убедить, что хотел удвоить кассу, на Жору не подействовали никак. Отобрав Мерседес, который Тамаз успел приобрести и, нагрузив на оставшееся, Жора отправил его обратно. По примерным прикидкам самого Жоры, который и рассказал мне эту историю, с кавказскими зарплатами выплачивать долг ему придется лет триста или больше…

– Тамаз, да? – Я сделал вид, что с трудом вспомнил его, хотя было дело, покуривали после пятничных торгов в еще не отобранном Мерседесе.

– Да, брат! Здорово!

Мы пожали руки, и вышли из комнаты, не забывая улыбаться всем встречным поперечным. Выйдя во двор, обогнули дом и подошли к стене, выложенной еще при римлянах, а может, раньше. За стеной открывался потрясающий вид на горы и начинался спуск к небольшой речушке, бегущей между большими валунами.

– Пойдем туда, – Тамаз указывал вниз, – там никто «на хвост» не присядет.

Оценив живописность места, я подумал, что корсет может и выдержит, но мне точно придется делать пересадку кожи, и оплачивать будет Жора. Спуск был не очень крутой, хотя в паре мест пришлось опираться ладонью об землю, чтобы не соскользнуть с торчащего из земли корня или мокрого от влажного воздуха валуна. Добравшись без приключений, я огляделся – внизу царили тишина, да благодать. Музыкальное журчание речки, шелест листвы невысоких деревьев, редкие птичьи выкрики – это была тишина, которой мне так не хватало в городе. Здесь все было по-другому, объемней, словно мир раздвинулся, позволяя услышать то, что раньше было недоступно…

– На! – проглатывая дым, на вдохе произнес Тамаз, протягивая мне раскуренный косяк.

Я затянулся. То ли место было таким волшебным, то ли трава хорошей, не знаю, но все беспокойство вдруг куда-то улетучилось. Нет, мыслей уйти в народ не было, скорее, родилась еще одна мечта о собственном доме где-нибудь в горах с такой же речкой, камнями, птицами и тишиной. Вечно в движении, заботах, суете я не знал, чего мне не хватало, пока не увидел и не услышал это здесь, в этом далеком горном селении, куда даже телефонную линию не стали тянуть.

– Не морозь, Ден! – напомнил о себе любитель поиграть на чужие деньги.

Вернув косяк, я вновь оглядел окружающую меня красоту, подмечая все новые краски и каким-то уголком сознания понимая, что должен вернуться в дом, выдернуть этого малолетку и заставить его отвезти меня в город. Что ж, хорошего, как говорится…

– Живешь здесь? – спросил я.

– Мама тут. Я во Владике живу, тружусь…

– Где?

– На рынке. Торгую – то, се. А ты как здесь оказался? – спросил Тамаз все тем же манером на вдохе.

– Случайно. Мне во Владик надо, к однокласснику.

– Я помню, ты говорил. Аслан, да?

– Ага.

– Видел его как-то во Владике, ларек у него там. А сюда как занесло?

– Да у Давида машина сломалась…

– Жориного брата?! Ты чего с пацаном этим связался?! – перебил меня Тамаз.

– Не связался. Попросил Жору, чтобы меня кто-нибудь встретил и отвез во Владик…

– У меня есть машина! БМВ! – гордо произнес Тамаз, затем чуть тише добавил. – Не новая, зато триста лошадей! Почти!

– Ты же накуренный, – я не боялся, что из-за его состояния мы вылетим в какую-нибудь пропасть, но репутация…, – к тому же Давид уже нашел машину.

– Ты с этим пацаном осторожней, – Тамаз затянулся в последний раз и бросил бычок в речку.

– Что это значит? – спросил я, наблюдая, как бычок проплывает между валунами.

– Он дурачок. Поэтому его Жора в Москву и не берет.

– Я не заметил.

– Ладно, я тебя предупредил. Ну, что, пошли наверх?

– Ты первый…

Наверху уже танцевали. Не все, конечно, но яблоку во дворе действительно некуда было падать. Слышалась еще более энергичная лезгинка, и в двух хороводах, синхронно дергая ногами, в разные стороны двигались обнявшиеся мужчины. Наверное, трава обострила мои и без того оголенные чувства или разгоряченный от быстрого подъема я вдруг почувствовал, как поднимаются все волоски на коже, как приливает к кончикам пальцев и почему-то хочется встать в этот круг незнакомых людей и танцевать незнакомый мне танец…