Читаем без скачивания Книга греха - Платон Беседин

— Молчать, сука, молчать!

— Папа, папа! — кричит девочка. Бетон и Злой стаскивают её на пол автобуса.

— Это же у вас, на Кавказе, женщина выходит замуж за того, на кого укажут родители? — смеётся Бетон.

Он рвёт розовую юбку девочки. Злой зажимает ей рот. По его грубым рукам текут её слёзы. В объективе камеры полные ужаса глаза девочки.

Отец семейства вскакивает с истошным криком. Так кричат, когда наступает агония. Бетон нажимает на спусковой крючок. Пуля пробивает колено азербайджанца. Он падает на пол. Злой отпускает девочку и за шиворот оттаскивает его. Бросает на ступеньки дверей и добивает битой. Слышатся крики Креведа:

— Сядь на место, сука. Я, задыхаясь, ору:

— Не трогай её!

— Зассал, Грех?

Дуло окрашивается в красный. Змей в Эдеме. В автобусе наступает абсолютная тишина. Слышатся только тихие всхлипы девочки, просачивающиеся сквозь руки Злого.

Мы вновь в машине. По-прежнему держу в руках камеру, не в силах оторвать её от лица. Она моя единственная защита. Сквозь её объектив я могу воспринимать этот мир, себя, пусть слегка, но всё же видоизмененным.

— Что с ментами? — спрашивает Кревед, раскуривая косяк.

— А что с ментами?

— Будут же искать!

— Пусть ищут, — Бетон ухмыляется, — не в первый раз…

Я должен был спасти девочку, но даже не попытался. Вот оно моё непротивление злу насилием. Толстой мог бы гордиться мной. Так просто воплощать его принцип в жизнь, когда трясёшься за собственную шкуру.

Вижу мир сквозь крупные капли росы. Они соединяются в крохотные ручьи и медленно ползут вниз.

Глава пятая

Прохладный, свежий ветер обдувает моё лицо. Передо мною раскинулся дивный пейзаж. Посреди горных хребтов затаилась долина, симметрично разделённая надвое кристально-голубой речкой, похожей на гигантскую артерию Бога. Стройные хребты вырисовываются на фоне прозрачного неба снежными нимбами. Солнце зависло посреди двух сияющих вершин, и его лучи расходятся по небу золотыми стрелами. И в горных хребтах, и в надраенном до блеска солнце, и особенно в прозрачном небе царит умиротворяющая гармония, возносящая меня на вершину мира.

Я поднимаюсь всё выше, приклеившись взглядом к этому прекрасному небу. И в тот момент, когда я почти достигаю его, оно с треском рвётся, будто старая, изношенная ткань. Я падаю на землю, а надо мной нависает кровоточащее дуло пистолета. Кровь заливает всё вокруг. Треск нарастает. Я захожусь в крике и проваливаюсь в бездну…

Меня будит звонок мобильного телефона. Как и многие, я страдаю фобией: остаться вне зоны доступа. Ученые утверждают, что пользование мобильным телефоном вызывает лейкемию, катаракту, опухоль мозга, сердечнососудистые заболевания и даже повреждение ДНК. Страшные вещи, но остаться вне зоны доступа ещё страшнее.

Мобильный телефон — Библия современного человека. Здесь есть всё. Как заработать миллион. Как делать минет. Как молиться. Как мастурбировать зубной щёткой. Разве это не стоит опухоли мозга?

Сбрасываю звонок. Перед глазами прозрачное небо, разрываемое дулом пистолета. Я шарю по полу, чтобы найти выпивку. Отыскиваю остатки коньяка и опрокидываю их в себя.

Небо. Пистолет. И маленькая азербайджанская девочка. Неужели всё это со мной?

Я проснулся в ванной, в воде, усеянной окурками и пробками от бутылок. Банально, но мне казалось, что я смогу отмыться. Моя кожа стёрта в кровь пемзой. Жаль, нельзя очистить мозг. Есть такой род медитации — физическая уборка дома, когда ты выбрасываешь из головы, как из собственного жилища, всё не нужное: старый хлам, бесполезные вещи, мусор. То же самое и с мыслями, но с ними куда сложнее. Весь ужас в том, что я совершаю страшные вещи, не удосужившись родиться злодеем.

Как никогда в жизни я жалею о том, что остался без работы. Сейчас нужны любые наполнители, любые отвлекающие факторы — лишь бы не эта девочка перед глазами. Я глушу её образ алкоголем и телевизором. Переключаюсь между протестантским каналом и порнографией.

Бог любит всех нас.

Люби меня! Люби как грязную, похотливую шлюху!

И я до сих пор вижу страх в глазах девочки.

Бог твой лучший друг, твой лучший бизнес-партнёр.

Трахай меня жёстче, Рокко, жёстче!

И я до сих пор чувствую дрожь тела маленькой девочки.

Скажите, Иисус, дай мне то, что я хочу, и вы увидите подлинное чудо.

Соси его, сучка, соси!

Где бы взять пульт, чтобы переключать каналы в своей голове? Мэрилин Мэнсон постановил: «Бог в телевизоре». Как вытащить его оттуда?

Учёные утверждают, что телевизор — раковая опухоль современного общества. Посмотрите на ваших детей, говорят они, это разжиревшие зомби с проблемным метаболизмом, гормональными нарушениями, близорукостью, аутизмом, диабетом и слабоумием. На моей стене висит вырезка из газеты, где учёные винят во всём телевизор и ссылаются на факты.

Ожирение. Уставившись в ящик, дети не гуляют, не играют, а валяются на диване и механически жрут. Не дремлют и сердечнососудистые заболевания, портится зрение.

Утрачивается способность человека концентрироваться на «нетелевизионных предметах»: рассеянное внимание, проблемы с памятью и скоростью реакций повышают риск развития болезни Альцгеймера, старческого слабоумия.

Телевизор «подавляет» производство мелатонина, ключевого гормона и мощного антиоксиданта, который играет важные роли в иммунной системе, цикле «сон-бодрствование» и половом созревании, которое начинается раньше, чем нужно.

В ДНК начинаются мутации, способные вызвать рак.

Мы похожи на мух, попавших в паучьи сети. Даже термин придумали — «хроническая усталость».

Но я готов получить все «телевизионные болезни» в обмен на выход из автобуса.

Эта работа подвернулась как нельзя кстати. В принципе, я бы согласился на любое предложение, лишь бы не сходить с ума дома, в одиночестве.

Моя работа — папарацци для бедных. Я фотографирую из самых необычных мест и положений. Главное — добиться эффекта неожиданности. Лучшие фото всегда получаются тогда, когда объект не знает о том, что его фотографируют. После того, как ты откинул два десятка неудачных снимков, можешь подходить к своим будущим клиентам с предложением моментальной распечатки фотографии. Так же мы предлагаем постановочное фото для детей в оригинальных костюмах.

Когда маме жирного и наглого паренька, едва влезшего в костюм Человека-паука, в десятый раз не нравится, как смотрится композиция, меня окликают.

— Даня, привет! — передо мной медсестра «скорой помощи».

— Привет! — кажется, её зовут Нина.

— Узнал?

— Как можно не узнать джинна? — улыбаюсь я.

— Вы фотографируете моего ребёнка или нет? — орёт мне мамаша жирного паренька.

— Пусть ваш сын залезет вон на то дерево.

— Как настоящий Человек-паук! — Вопит малец.

Говорят, все дети прекрасны. Я не верю этому. В моей жизни было слишком много детей, послужными списками грехов которых мог бы гордиться сам Сатана.

— Дай мне пять минут, — прошу я Нину в надежде, что она уйдёт.

— Когда я заканчиваю с Человеком-пауком, Нина ждёт меня.

— Приходи в гости, — говорит она.

— В смысле?

— Просто приходи, — она смотрит мне в глаза, как бездомная собака. Мне её жалко. Жалость мерзкое чувство. — Напиши мне телефон. Я позвоню.

Отказать ей всё равно, что отказать бездомному, скулящему щенку в кусочке хлеба. Я диктую ей свой телефон. Мне хочется соврать в паре цифр, но я знаю, она сразу же перезвонит. Так она и поступает.

— Простите, а вы давно фотографируете? — говорит мамаша Человека-паука. Некоторые люди похожи на сифилис — от них не избавиться.

— Шесть лет, — вру я.

— Да? — она удивляется.

— Вы не верите в мои таланты? — я демонстративно поднимаю бровь.

— Дело в том, что нам нужен фотограф, — по лбу мамаши, прямо посередине, ползёт гигантская капля пота. Медленно и верно она приближается к переносице.

— На постоянную работу? — уточняю я.

— Нет, что-то вроде периодической подработки. У нас приватные вечеринки, — она смотрит мне в глаза. Капля пота разбивается о её переносицу.

На миг я представляю, как она участвует в оргии в каком-нибудь закрытом клубе. Сейчас это модно. Невольно оцениваю её огромную грудь. Наверняка, у неё огромные соски и просвечивающиеся вены.

— Так что? — она выводит меня из ступора.

Я диктую телефон и провожаю её взглядом, протирая объектив от невидимых капель крови.

Сто тысяч раз я повторял себе: пора остановиться, Даниил, ты зашёл слишком далеко. И каждый раз я находил оправдания. Мне всегда казалось, что я не переступил той грани, за которой кончается человечность.

Сейчас я пытаюсь в очередной раз убедиться в этом. В моих руках бутылка коньяка и пакет с лимонами. Я нажимаю на кнопку дверного звонка.