Читаем без скачивания Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор

Тогда было решено наблюдать за пещерой – чтобы, если монстр спустится, можно было поднять тревогу. Мужчины и мальчики по очереди дежурили днем и ночью, напряженно всматриваясь в плохо различимый снизу лаз пещеры.

Один из родичей Потиции, крепкий и ловкий юноша по имени Пинарий, похвастался ей, что покончит с Какусом раз и навсегда. Воодушевленная его энтузиазмом, девушка призналась ему, что в прошлом неоднократно поднималась в пещеру. Поверил он ей или нет, но рассказ о том, как пробраться туда, выслушал внимательно.

Когда пришла его очередь наблюдать за логовом чудища, Пинарий решил действовать. День был жарким, тяжелый воздух навевал сонливость, и земляки храбреца, кроме поцеловавшей его перед дорогой Потиции, дремали в тени.

Начав карабкаться по склону, Пинарий услышал донесшийся сверху слабый шум. Они с сестрой приняли его за сонное дыхание страшилища, хотя это вполне могло оказаться гулом и жужжанием насекомых, слетевшихся на запах крови и потрохов.

Потиция вспомнила летние дни, проведенные в тенистой прохладе пещеры, представила себе храпящего там монстра и невольно поежилась. Однако вместе со страхом и отвращением ее посетила необъяснимая грусть. Она вдруг задумалась о том, откуда взялось это существо, есть ли другие, ему подобные. Несомненно, его тоже родила мать. Какая же злая судьба привела его в Руму и обрекла на жалкое существование, сделав самым несчастным из живущих?

Пинарий взобрался тихо и быстро, но уже у самой пещеры потянулся к опоре, которая повела бы его в неправильном направлении. Следившая за ним снизу Потиция громким шепотом подсказала верное направление, и в тот же миг звук, который мог быть дыханием чудовища, оборвался.

Девушку охватил ужас, однако Пинарий успешно выбрался на уступ перед входом в пещеру. Обретя равновесие, он вытащил нож, с улыбкой оглянулся на девушку и нырнул в темный лаз.

Пронзительный вопль, который последовал за этим, не походил ни на что, когда-либо слышанное ею. Он был таким громким, что разбудил каждого спящего в деревне. За воплем последовал треск разрываемой плоти, а потом наступила тишина. Несколько мгновений спустя голова Пинария вылетела из пещеры и, скатившись вниз, упала на землю рядом с Потицией, которая от ужаса упала без чувств. В полуобморочном состоянии она подняла глаза и увидела стоявшего на уступе и смотревшего на нее в упор монстра, огромное тело и корявые ручищи которого покрывала кровь.

– Какус? Какус? – выкрикивал монстр, но не злобно, а, как показалось ей, вопросительно, будто обращаясь к чему-то завораживавшему его и желая получить ответ. – Какус? – произнес он снова, наклонив голову вбок и уставившись на нее.

Потиция с трудом поднялась на ноги и в ужасе рванулась прочь. Запнувшись о голову Пинария, она вскрикнула и, шатаясь, захлебываясь рыданиями, побрела в селение.

Гибель Пинария стала для многих последней каплей, переполнившей чашу терпения. Отец погибшего, которого тоже звали Пинарий, заявил, что проклятое поселение следует бросить: во-первых, чудовище уже принесло людям немало горя, а они совершенно беззащитны против него; во-вторых, вместе с этим монстром в землю Румы пришло зло, отвратившее от жителей селения местных нуменов. Ярким примером недовольства духов стал пожар, в котором пострадали многие хижины. Да и других, не столь крупных неприятностей было более чем достаточно. В такой ситуации нет другого выхода, кроме переселения на новое место, уверял старший Пинарий. Оставалось только решить, когда и куда переселяться и следует ли оставаться вместе или лучше разделиться, чтобы каждая семья искала счастья сама по себе.

– Уйти – дело недолгое, – спорил Потиций. – Но с чего ты взял, что чудовище останется на месте? По-моему, оно увяжется за нами и будет похищать наших детей. В чем тут выгода?

– Может, и увяжется, – согласился Пинарий. – Но тогда ему придется покинуть пещеру и преследовать нас по открытой местности. А значит, появится хоть какая-то возможность напасть на него скопом и убить.

Потиций покачал головой:

– Не думаю. Он куда более искусный охотник, чем любой из нас. Ни в холмах, ни на равнине с ним не совладать – он будет истреблять нас одного за другим.

– Как будто он не делает этого сейчас! – вскричал Пинарий, оплакивавший сына.

Спор закончился ничем, но Потиции показалось, что это только вопрос времени – рано или поздно Пинарий настоит на своем. В Руме действительно поселились отчаяние и печаль, но при мысли о том, что ей придется покинуть холмы ее детства, сердце девушки разрывалось.

Потом появился чужак.

В то утро Потицию разбудил бычий рев. Быков на торжище не пригоняли уже долгое время, и девушка поначалу подумала, что ей снится сон о временах, бывших до появления Какуса. Но когда она пробудилась и поднялась, мычание не стихло, и Потиция торопливо вышла из хижины, чтобы посмотреть, в чем дело.

Диво дивное: по ту сторону Спинона, на лугу, под самой пещерой Какуса, мирно паслось под косыми лучами солнца небольшое стадо. Поблизости, привалившись спиной к древесному стволу, закрыв глаза и склонив набок голову, сидел на земле пастух, казавшийся спящим. Даже с такого расстояния Потиция поняла, что он очень высок ростом и силен. Пожалуй, он превосходил любого, кого она видела до сих пор, за исключением Какуса. Но, в отличие от Какуса, он не был безобразен и облик его не внушал страха. По правде говоря, во всем, кроме телесной мощи, он являл собой полную противоположность страшилищу. Неожиданно девушка поймала себя на том, что уже шагает с камня на камень через мелководный Спинон, направляясь к незнакомцу.

– Потиция! Ты куда собралась?

Ее отец вместе с другими поселенцами стоял возле пустого загона для скота. Оттуда, с безопасного расстояния, они наблюдали за пришельцем, стараясь решить, стоит ли к нему подходить и кому следует это сделать. Потиция понимала, что они боятся чужака, но она не разделяла их страха.

Подойдя ближе, она увидела полуоткрытый рот и услышала легкое похрапывание. Голову чужака венчала пышная грива черных волос, лицо с крупными чертами обрамляла густая борода, могучие мышцы распирали одежду. Потиции никогда не случалось видеть более привлекательного мужчину, хотя, похрапывавший во сне, он выглядел несколько смешно.

На плечах у него была накинута шкура какого-то зверя со связанными на груди передними лапами. Мех был рыжевато-коричневым, с золотистым оттенком, лапы – с внушительными когтями. Поняв, что это львиная шкура, Потиция прониклась к чужаку еще большим интересом.

Должно быть, он втянул во сне пролетавшую мошку, потому что вдруг резко дернулся, проснулся и, скорчив недовольную гримасу, сплюнул. Наблюдавшие из-за ручья селяне ахнули, а Потиция рассмеялась. Пастух показался ей еще более забавным и еще более привлекательным.

Он извлек мошку изо рта, пожал плечами, потом глянул на нее и улыбнулся.

Потиция вздохнула:

– Тебе нельзя здесь оставаться.

Он вопросительно нахмурился.

– Никто здесь не поручится за безопасность твоего стада, – пояснила она.

Судя по взгляду, пастух ничего не понял. Неужели он никогда не слышал о Какусе?

«Должно быть, явился из дальних мест», – подумала девушка, и, когда он заговорил, ее предположение подтвердилось, ибо она не поняла ни слова.

Пес, лежавший рядом с быками, поднялся на ноги и неспешно направился к ним, помахивая хвостом. Пастух покачал головой, погрозил пальцем собаке и произнес что-то мягким, укоряющим тоном. Очевидно, обязанностью собаки было будить его, если кто-нибудь приближался к быкам, и собака не выполнила свою обязанность.

Потом пастух поднялся и потянулся, раскинув могучие руки. Ростом он оказался еще выше, чем показалось Потиции вначале. Чтобы посмотреть на его лицо, ей пришлось закинуть голову, и она вдруг снова почувствовала себя маленькой, как ребенок, и непроизвольно потянулась к шее и коснулась золотого амулета. Пастух, в свою очередь, посмотрел на нее, а когда заглянул ей в глаза, Потиция увидела в его взгляде совершенно определенные чувства и поняла, что она уже не ребенок, а женщина.

Как ни старались жители поселения втолковать пришельцу, что находиться самому и держать стадо в такой близости от пещеры Какуса опасно, все было бесполезно. Они жестикулировали, использовали мимику и, уж конечно, пытались говорить на всех знакомых диалектах, но могучий бородач ничего не понимал.

– Надо думать, у него не все дома, – заявил Потиций.

– Вот проснемся завтра и найдем под холмом его тело, – проворчал Пинарий.

– Ну зачем говорить такие страшные вещи? – вмешалась Потиция. – Сдается мне, вы оба ошибаетесь.

Она улыбнулась пастуху, и он ответил ей улыбкой.

Пинарий искоса переглянулся с родичем и понизил голос:

– Мы с тобой, Потиций, мало в чем сходимся, но одно, по-моему, понятно нам обоим. Твоя дочь увлечена этим незнакомцем.