Читаем без скачивания Жизнь и судьба Федора Соймонова - Анатолий Николаевич Томилин

Жили воеводы на воеводских дворах, которые строили жители управляемых городов и уездов. Присутственным местом являлась съезжая или приказная изба. В более крупных городах ее называли почтительно «приказной палатой».

Городские воеводы делились на четыре разряда: в главные города, такие как Новгород, Псков, Казань, Астрахань, Смоленск, Киев, Полоцк, Белгород, назначали воевод из бояр или окольничих. Управляли они всем краем и ездили на воеводство с двумя или тремя товарищами, с дьяками и подьячими. Второй разряд составляли воеводы больших и многолюдных городов типа Нижнего Новгорода, Вологды, Архангельска, Вятки и так далее. Здесь в товарищи воеводе давались просто дьяки или несколько «подьячих с приписью», то есть старших подьячих. Затем шли воеводы третьего разряда для городов внутренних, менее значительных. К примеру, Козлова, Серпухова, Углича... Им давали в товарищи сродников, одного или двух подьячих. И четвертый разряд относился к воеводам пограничных городов по степной «украйне». Дела они вершили самостоятельно, без товарищей. Но строго указанные разряды не соблюдались и отклонения в ту или другую сторону были вполне вероятны.

При Петре Великом должности и звания военных воевод были отменены, но городские воеводы остались. Даже реформа 1708 года, разделившая страну на губернии, на существо воеводской службы особо не повлияла. Очень уж устойчивым оказался этот аппарат. Губернаторы и вице-губернаторы ограничивались в основном общим надзором, да и то большей частью за военной и фискальной сторонами дел. Подлинная же власть осталась в руках городских воевод, хотя и переименованных в комендантов и обер-комендантов. В 1730 году срок службы им определен был в два года. В 1760-м — в пять лет. Причем жителям предоставлено было право «ходатайствовать о продлении этого срока». И лишь в 1775 году воеводы были упразднены, а воеводские канцелярии закрыты.

О кормлении

Кормление — официальный термин, означающий содержание должностного лица за счет местного населения. Сначала это был так называемый «корм» в натуре и определялся в точном размерении, чего кому сколько. Например: «а хлеба и пшена покольку могут ясти» или «что чрево возмет», как сказано в «Русской Правде». Однако скоро сама натурная повинность перешла в денежную, поскольку сытый судья в корме натурою не нуждался, а в деньгах — всегда.

Должности стали рассматриваться как доходные статьи и получили официальное название «кормления».

Несмотря на уставные ограничения размеров «корма», система кормления с усилением власти становилась все разорительнее. Число служилых людей росло быстрее, чем множились источники дохода обывателей. Должности распределялись по местническим правилам и служили постоянной причиной недовольств, как снизу, так и сверху.

В 1555—1556 годах, в результате земской реформы, появился указ об отмене системы кормления и замене его государевым жалованием. Сборы с населения на содержание «кормленщиков» превратились в особый налог в пользу казны — «кормленный окуп». Производились эти сборы земскими старостами, целовальниками, а в Москве — сначала «кормленными дьяками», а потом сосредоточились в так называемых четях — приказах, ведавших отдельными отраслями государственной жизни.

4

В Центральном историческом архиве нашел я «Дело о внесении герба рода Соймоновых в общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи». Здесь стоит отметить, что, несмотря на местническую спесивость, русская аристократия особых забот по поводу наследственных символов, каковыми являются гербы, не проявляла. Появилась у нас геральдика во времена царя Алексея Михайловича. Именно по его просьбе прислал император Леопольд в Москву своего герольдмейстера Лаврентия Курелича, который вместе с просвещенным боярином Артамоном Сергеевичем Матвеевым и составил первые российские гербы.

Окончательно же герольдия, или герольдмейстерская контора, при Сенате была учреждена указом Петра от 12 января 1722 года: «...надлежит быть при Сенате герольдмейстеру или иной какой чин, чтобы дворян ведал и всегда представлял к делам когда спросят». Вот в чем была главная причина такого учреждения — в учете служивого сословия. Все петровские преобразования отличались государственным или хозяйственным смыслом, даже если он не был виден сразу.

В инструкции, выданной ближнему стольнику Степану Андреевичу Колычеву, произведенному в герольдмейстеры, указывалось: «составление дворянских гербов». Для сего малопонятного дела назначался ему в товарищи пьемонтский граф Франц Матвеевич Санти, сговоренный самим императором «для отправления геральдических художеств». Он составил многие гербы русских городов, в том числе и Санкт-Петербурга, и придал внешние атрибуты старым гербам родового дворянства.

В конце XVIII века вышел именной указ Екатерины Второй о составлении общего гербовника. Кто не озаботился — мог оказаться ущемлен в правах сословных. Пришлось шляхетству браться за наведение справок, за «розыскание прав на герб». С одной стороны, это позволило государству произвести ревизию шляхты; с другой, поскольку прошения такого рода составлялись на гербовой бумаге, предприятие сие давало и заметный фискальный сбор.

В деле Соймоновых лежит доношение сына и помощника Федора в его делах — действительного тайного советника и кавалера Михаила Федоровича и его двоюродного брата, или «однородца», как писали в то время, тайного советника и кавалера Петра Соймонова. Вот его текст:

«К составлению повеленнаго имянным высочайшим Указом Гербовника российских дворянских родов представляем при сем употребляемый в роде нашем герб, выпись, данную от герольдмейстерии дело предков наших, также и поколенную роспись, просим о внесении род наш в Гербовник, подлинную же выпись возвратить.

2 декабря 1797 года

Михайла Соймонов

Петр Соймонов».

Прошение — на листке голубоватой бумаги с водяными знаками. Писано гусиным пером, писарским почерком. А подписи внизу очень характерные: у его высокопревосходительства господина действительного тайного советника росчерк проще, но энергичный, с жирным окончанием. А у его превосходительства господина тайного советника подпись более витиеватая, но утолщение на конце последней буквы не столь жирное, поскромнее... Не зря так много было в свое время разговоров о графологии — науке о почерках. Подпись может много сказать специалисту и о характере, и о душевном состоянии человека, и даже о том месте, которое он занимает в иерархии общества. Особенно когда жизнь и отношения подчинены Табели о рангах.

В том же деле лежит и копия диплома на герб с его описанием. Я не уверен, что удастся показать рисунок на страницах книги, и поэтому приведу текст целиком. Он не длинный:

«В щите, имеющем голубое поле, изображена шестиугольная звезда золотая, и под нею серебряный конь крылатый. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянскою же на нем короною и тремя строусовыми перьями. Намет на щите голубой, подложен золотом. Рода