Читаем без скачивания The bad еврей - Михаил Берг

Еще один из кажущихся парадоксов: эти наши эмигранты плохо относятся к эмигрантам следующей за ними волны. Да и вообще к эмигрантам, как таковым. Мол, нечего тратить деньги на их пособия и медицинскую страховку, нечего им помогать, как нам помогали. Нонсенс? Ничего подобного, если вспомнить психологический закон эмигранта – пока я жил на родине, жить еще можно было, когда я уехал, остались одни моральные уроды и недоноски. И чего тратить на них государственную копейку?

Но самое главное: эти наши интернационалисты каким-то чудесным образом становятся здесь такими затхлыми наци, что хоть святых выноси. Черных не любят, латинос еле терпят, всех мусульман, особенно арабов – ненавидят до мурашек и за республиканцев – вопреки своим социальным интересам – голосуют, прежде всего, потому, что республиканцы поддерживают борющийся с варварами голубиный Израиль при любой погоде и с закрытыми глазами. А игра в яростных болельщиков гордого Израиля становится самым главным делом их символического самоутверждения, в каком-то смысле оправданием всей эмигрантской эпопеи. Что-то вроде эрзаца марксизма-ленинизма, свободолюбия, тираноборчества, любви к Сталину, Горбачеву и Ельцину в одном стакане.

Главка восьмая

Вот я на пати в приличном бостонском доме, где собрались сливки эмигрантского общества, разговариваю с симпатичной тетей возраста окончательного опадения лепестков, которой хочется просветить меня по полной. И мило улыбаясь, она говорит мне: «О нас здесь говорят, правее русских в Америке только стенка!» И смотрит так ласково и снисходительно, как смотрят только тогда, когда хвалят себя с искренним удовольствием. И когда я, столь же сладко улыбаясь, говорю: «Ну почему же, правее еще нацисты, которых некоторые по ошибке называют фашистами», она весело и немного лукаво качает головой и отвечает: «Ну что вы, это же совсем другое!»

И поверьте, она уверена в том, что говорит, на все сто. Потому что так считает ни она одна, а практически все так называемое русское общество, давно сложившееся в Америке. То есть для всех остальных правых, исповедующих хайдеггеровскую «кровь и почву», существует неприличный полюс из ультраправых, которые и есть на самом деле нацисты и расисты разных форматов. А еврейские правые такого полюса не имеют по определению, потому что не могут его иметь в принципе: как, скажите, евреи могут быть нацистами, если они самые главные жертвы нацизма?

Это на самом деле и есть сегодня главный еврейский вопрос. Могут ли евреи, евреи после Холокоста, унесшего жизни 6 миллионов (давайте скажем, как старики Адорно и Хоркхаймер, евреи после Освенцима; или как Шаламов, после Освенцима и Гулага; а может быть, как Веня Иофе, после Освенцима, Гулага и Хиросимы), быть концептуально схожими со своими гонителями и убийцами? То есть считать, что нации, эти воображаемые сообщества, не равны, что есть нации равнее и лучше, что одним нациям можно многое, а другим совсем нет и так далее? Евреи-националисты уверены, что они свободны от этой болезни. Что они просто ратуют за право евреев иметь свою родину, потому что заслужили это своими немыслимыми жертвами во время второй мировой войны, и это было признано ООН и большинством государств мира. А вот те, кто не уверен в их праве, например, жившие раньше на той же земле палестинцы, или те, кто осуждает их за непропорциональное применения силы к своим противникам, как осуждает Израиль большинство известных правозащитных организаций, - антисемиты, тайные или явные враги евреев, по сути дела преступники, по которым давно плачет новый Нюрнбергский процесс. Поэтому, мол, еврейский национализм отличается от национализма всех других наций тем, что евреи – гонимые жертвы, а все остальные гонители и убийцы, их национализм как раз направлен против евреев, а национализм евреев – всего лишь защита.

И понятно, что на стороне такого мнения весомая гиря грехов Холокоста, да и вообще многостраничная история гонений на евреев, которой не одна тысяча лет. И это – реальность. Поэтому глупые оппоненты еврейского национализма пилят гири, то есть пытаются преуменьшить число жертв Холокоста или вообще поставить его под сомнение, как делает дяденька Ахмадинежад, но гири не пилятся, пилится только то, что на родине Пушкина называют откатами. А если серьезно, то и моя собственная семья пострадала от немецких нацистов, и если бы не высокие амбиции и решительность моей бабки со стороны матери, не было бы ни ее, ни моего любимого дяди, ни меня, плохого еврея. Почти все старшее поколение моей семьи было расстреляно немцами в Кисловодске, где по разным стечениям обстоятельств они оказались в 1942-м.

То есть не мне защищать немецкий или какой другой нацизм; разница лишь в том, что я полагаю, что еврейский нацизм существует и он, увы, ничем не лучше нацизма немецкого или арабского, потому что концептуально ничем от них не отличается. Кстати говоря, и русского тоже. А с русским национализмом я столкнулся там же, где и вы, ибо он созрел в душах моих добрых приятелей юности, людей вполне интеллигентных профессий, которые, не вписавшись в перестройку, вытесненные ею на обочину, как аутсайдеры, не преминули схватиться за соломинку национал-патриотизма, как делают многие слабые люди в подобных обстоятельствах. А я, высокомерная тварь, не смог это предупредить или изменить.

В этом смысле и национализм русских евреев-эмигрантов тоже вполне понятен. Поставьте себя на их место. Вы живете в нашей пошехонской России, вас, как еврея, постоянно прессуют, то есть ставят в позу, зарезервированную для не вполне полноценных членов общества, вам даже подумать не дают о том, чтобы проявлять свои национальные черты, если они у вас есть. Вас к тому же подвергают различным формам дискриминации, как после ВОВ подвергали евреев в совке. И вот после всего этого, после всей трудной и болезненной эмиграции, вы оказывается в положении, когда скрывать свою национальность больше не нужно. Более того, именно эта ваша национальность, как, блядь, Сезам, открывает перед вами двери многочисленных фондов, которые помогают вам духовно и материально, как, впрочем, и раньше помогли совершить эту самую штуку с переездом через океан.

То есть вы оказываетесь в благословенной Америке, где евреи – кто бы мог подумать? - далеко не последние люди на земле, и если не самые первые (антисемитизм есть и здесь, не без этого), но уж точно не на помойке себя нашли. Любители статистики могут сами пошукать в Интернете, кто из 6 миллионов американских евреев – сенаторы, депутаты, миллионеры, голливудские продюсеры, Нобелевские лауреаты и пр. Пусть попробует какой-нибудь кандидат в президенты США не принести клятву на верность делу защиты права евреев на свое государство, не прийти перед самыми выборами на главный еврейский конгресс, не присягнуть и так далее. Честно говоря, я не знаю, что будет в этом случае, по крайней мере, такого случая в новейшей истории не было; и ссориться с влиятельной еврейской общиной в Америке вряд ли кто в ближайшее время захочет. Поэтому, не естественно ли, оказавшись здесь, позволить себе маленькую слабость, и начать гордиться тем, за что вас пиздили на родине?

Ну, разве это не прекрасно? Вам не надо скрывать, что вы тот самый еврей, потому что это не позорное родимое пятно, а гордый знак отличия, который вы вдруг ощущаете в себе, как свою сияющую природу? И если вы даже немного перебарщиваете с этой гордостью (помните гениальное ленинское замечание: обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения?), если вас чуть-чуть и заносит, то разве нельзя посмотреть на это с ласковым пониманием, как на невольную ошибку ребенка, вырвавшегося, наконец, из зала, полного до краев душными и угнетающими церемониями, выбежавшего на свежий чистый воздух и в радостном непривычном опьянении издавшего громкий победный глас? Свобода, блин, свобода и равенство. Трендец!

Главка девятая

Вообще относится с пониманием к чужим слабостям – знак мудрой толерантности. Взрослости, можно сказать. Лучше казнить за слабости и гадости себя, чем других. И со стороны покрасивше будет, да и традиция вполне комплиментарная в осуждении себя существует; в то время как пророческие проклятия, по меньшей мере, высокомерны.

Но в том-то и дело, что когда я говорю о еврейских, скажем так, слабостях, я и говорю о себе. Потому что если только представить, что говорит это нееврей, то тут такое начнется, такой, блядь, вселенский скандал, такие залпы негодования и упреков в антисемитизме и человеконенавистничестве, такой ущерб для репутации, которую можно сразу хоронить и на могилке фиалки поливать, что даже подумать страшно.

Как же – гонимая нация, галимая, несчастная. Вся кровь Холокоста обрушится на голову робкого критика еврейской мечты, и никакие оправдания, что наций, мол, нет, что это все выдумка XIX века, один из самых действенных мифов манипуляционной политики хитрых властных элит, не помогут очиститься от потоков грязи и негодования. Как посмел какой-то гой усомниться в том, что еврейский национализм - есть лишь спасительная и инстинктивная реакция на недружественный мир? Что раскапывать евреев среди членов ЧК, ЦК или НКВД, или, что почти то же самое, искать их среди сегодняшней толпы российских олигархов, обступившей трон, – это злобный и недостойный интеллигентного человека пещерный антисемитизм, можно даже сказать, зоологический. Поэтому если я, обыкновенный человечек, у которого лишь евреи в родне, не скажу о том, что считаю правдой, то и никто, боюсь, долго не скажет. Потому что я говорю о себе, себе родном, себе, еврее. Хотя и мне, пожалуй, влетит по пизде мешалкой, как самоеду, не без этого, но все же есть хоть какой-то шанс, пусть микроскопический, объясняться. Короче, едем дальше.