Читаем без скачивания Кровь брата твоего - Малколм Хэй

Люди, санкционировавшие это унижение и угнетение еврейского народа, были убеждены, что выполняют волю Бога. Церковные историки объясняли страдания евреев, в которых зачастую были повинны сами христиане, божественным промыслом и воздаянием за грехи. В первом разделе своей «Церковной истории» Евсевий *37 пишет, что хочет «рассказать о несчастьях, обрушившихся на весь еврейский народ сразу же после заговора евреев против нашего Спасителя» (1:1). В следующем поколении Созомен *38 начинает свою «Церковную историю» выражением удивления по поводу упрямого отказа евреев принять христианство.

«Я не раз задумывался над тем, как это может быть, что другие люди готовы уверовать в Сына Божьего, Который есть Слово, а евреи столь не склонны к вере» (1:1).

Действительно, их трудно было убедить. На них не производило впечатления множество чудес, которые, по мнению христиан, должны были любого убедить в правоте христианства. Пример такого упрямства евреев приводит церковный историк Сократ *39. Он сообщает, что в правление Юлиана Отступника *40 евреи попытались восстановить в Иерусалиме свой Храм, и тогда «на их одеждах появились светящиеся изображения креста, которые они тщетно старались счистить или смыть вечером» («Церковная история», 111:20). Люди, которых не может убедить такое чудо, определенно не пригодны для жизни в христианском обществе. Некоторые из верующих полагали, что подобное упрямство следует карать смертью и что убивать евреев – богоугодное дело.

Но есть более современное оправдание массовых расправ, к которому часто прибегают христиане: евреи сами провоцировали беспорядки, а погромы были лишь ответной мерой на них. В тех местах, где евреи были достаточно сильны, они иногда могли быть зачинщиками беспорядков. История их изгнания из Александрии, возможно, была бы менее поучительной с христианской точки зрения, если бы сохранилось не только свидетельство Св. Кирилла, но и еврейские свидетельства. Многие обвинения против евреев в эпоху раннего христианства основываются на сообщениях их врагов; сегодня уже нелегко установить, где в них кончается правда и начинается злонамеренная ложь. Упоминавшийся выше церковный историк Сократ обвиняет евреев в том, что в городе Инместар они привязали к кресту христианского мальчика и забили его до смерти плетьми. «Еврейские обитатели этого места, – пишет он, – поплатились за преступление, совершенное в ходе этой их благочестивой забавы» («Церковная история», VII: 16). Возможно, что эта история правдива, но возможно также, что кто-нибудь выдумал ее, а Сократ повторил выдумку, чтобы оправдать последующую массовую резню.

Таким образом, в распоряжении христиан было два оправдания преследования евреев: либо христиане действовали в целях самозащиты, либо выполняли волю Бога. В учениях ранних отцов церкви чаще встречается второе объяснение. К насилию не побуждали прямо. Афанасий *41 не призывал людей выйти на улицы и избивать евреев. Он только сказал, что «евреи более не народ, избранный Богом, а властители Содома и Гоморры»42 (Послание X, 338 г.), и задал многозначительный вопрос: «Разве не достаточно пророчеств осуществилось, чтобы они не могли безнаказанно отвергать веру?» («Трактат о Преображении», XL: 7).

Когда Св. Амвросий *43 сказал своей пастве, что еврейская синагога – «вертеп безбожия, прибежище безумцев, осужденное самим Богом», никто не удивился, а когда толпа пошла и сожгла синагогу, Св. Амвросий взял на себя ответственность за эту беззаконную выходку. «Я заявляю, что это я поджег синагогу или, по меньшей мере, велел сделать это, чтобы не оставалось места, где отвергают Христа. И если мне возразят, что не я поджигал синагогу, я отвечу, что она загорелась по воле Бога» («Послание к императору Феодосию»). Он сказал императору, что нельзя наказывать поджигателей синагоги, ибо это – справедливое воздаяние евреям за то, что при императоре Юлиане они сжигали церкви.

«И кроме того, – добавил он, – раз в синагоге не было никаких ценностей, что могли потерять евреи вследствие пожара?» Когда же евреи обратились с жалобой к императору, тот возмутился их дерзости. Он заявил, что евреям нет места в храме правосудия, ибо нельзя верить ни одному их слову. «Какова цена клятвы тех, кто своим лжесвидетельством оклеветал даже Христа!» Тем не менее император, не одобрявший призывов к беспорядкам, распорядился охранять синагоги от ярости толпы. И тогда он получил письмо с просьбой отменить распоряжение о наказании поджигателей. Письмо пришло оттуда, откуда его никто не ждал – с вершины столпа, на котором обретался Св. Симеон Столпник. Этот аскет, знаменитый тем, что 36 лет прожил на вершине колонны высотой в 25 метров, «отказался, – как заметил Дж. Ф. Аббот, – от всей мирской суеты, сохранив только ненависть к евреям» (1). И он был не единственным святым, который не смог отказаться от такого соблазна, как антисемитизм.

В 4 веке милосердие и даже святость редко распространялись на отношение к евреям. Святой Григорий Нисский *44 со всей мощью своего красноречия обрушил на евреев всеобъемлющее обвинение:

«Богоубийцы, убийцы пророков, враги Господа, богоненавистники, люди, выказавшие презрение к закону, недруги милосердия, враги веры своих отцов, заступники дьявола, змеи, клеветники, богохульники, люди, чьи души блуждают во мраке, фарисейская закваска, сборище демонов, грешников, порочных, побивающих камнями и ненавидящих праведность» (79, 685).

Подобное сгущение красок, возможно, грешило против милосердия, однако не было столь пагубно для души, как нынешнее лицемерие, выставляющее ранних отцов церкви в качестве непреходящих образцов подлинно христианского поведения. «Наш долг, – писал в 17 веке Баснаж *45, – извинить экзальтацию отцов церкви, а не искать ей оправдания, дабы их авторитет не побуждал к подражанию нынешних духовников и не укреплял ненависти и мстительности в сочинителях» (14, 553).

Один из величайших отцов церкви. Св. Иоанн Златоуст, всю свою жизнь как в церкви, так и за ее стенами, стремился реформировать мир. Христианские писатели самых различных толков единодушно восхищаются его горячей любовью ко всему человечеству. «Златоуст, – писал один протестантский теолог, – был одним из самых красноречивых проповедников, которые когда-либо, начиная с апостольских времен, несли людям откровение божественной истины и любви» (169, 357). «Светлая, жизнелюбивая и тонкая душа, – писал кардинал Ньюман, – чувствительное сердце, характер, способный на сильное чувство и порыв, и все это возвышено, преображено и облагорожено небесной благодатью – таков был Св. Иоанн Златоуст» (133, 2, 234).

Однако в нежной душе этого проповедника, несшего людям откровение истины и любви, таилась жестокая ненависть. «Следует признать, – писал один честный французский агиограф *46, – что в проповедях против евреев он позволял себе заходить слишком далеко, следуя велению овладевшей им страсти» (146, 97). Следует признать больше того.

В бранных выпадах против евреев Св. Иоанна Златоуста не превзошел ни один проповедник, чьи проповеди дошли до нас. Конечно, нужно принять во внимание условия того времени, страстную веру, опасение, что молодые побеги христианской религии могут пострадать от слишком тесного контакта с евреями, однако ничто не может оправдать того факта, что эти проповеди наполняли души христиан ненавистью, которую те передали своим детям, а через них – грядущим поколениям. Более того, в школах и семинариях эти проповеди столетиями служили образцами красноречия, по ним священники учились проповедовать и по ним же учились ненавидеть.

Когда Златоуст говорит о еврейских синагогах, в его речи трудно почувствовать «небесную благодать». «Синагога хуже публичного дома… это притон негодяев, логово диких зверей… капище демонов, поклоняющихся идолам… прибежище бандитов и развратников, пристанище дьяволов».

«Синагога, – сказал он своей пастве в другой проповеди, – это место преступного сборища евреев… убийц Христа… дом, который хуже винной лавки… воровской притон; это дом позора, убежище несправедливости, укрытие дьяволов, логово предательства». И, исчерпав свои ораторские ресурсы, он заключил: «Какое бы еще более ужасное имя ни было найдено, оно никогда не будет худшим того, чем то, которого заслуживает синагога».

Эти проповеди не были забыты, как не исчезло и презрение к иудаизму среди христиан, хотя произнесены они были более пятнадцати веков назад. «Синагога сродни проклятию. Упорная в своем заблуждении, она отказывается слышать и видеть; она умышленно извратила свои суждения, она загасила в себе свет Святого Духа, она все глубже и глубже утопает во зле и, в конце концов, низвергнется в бездну» (82, 105). Св. Иоанн Златоуст был прав, предполагая, что грядущие поколения подыщут еще более ужасные проклятья. «Симпатия к евреям, – писал Леон Блуа, – постыдна… Даже собаки презирают тех, кто не испытывает инстинктивного отвращения к синагоге».