Читаем без скачивания Час мужества - Николай Михайловский

Транспорты занимали свои места в строю и медленно уходили на восток. В охранении каждого из четырех отрядов шли боевые корабли.

И только «Киров» и миноносцы еще оставались на рейде и по-прежнему вели артиллерийскую дуэль с вражескими батареями, прикрывая отход войск с переднего края и погрузку их на корабли.

У морских ворот Каботажной гавани высилась громада старого минного заградителя «Амур». В первую мировую войну на минах, поставленных им, погибло немало немецких кораблей. Настал день, когда моряки скажут ему последнее «прости»...

Спущен флаг, команда сошла на катер. Открыты кингстоны, в трюмы устремились потоки воды. Корабль все больше и больше оседает. По палубе заходили волны. Минзаг выполнял последний долг — своим корпусом преградил путь в гавань вражеским кораблям.

Начальник минной обороны Юрий Федорович Ралль проводил взглядом старый «Амур» и поспешил на сторожевик, чтобы успеть выставить мины на Таллинском рейде и загородить входы в другие гавани.

Вот и последний артналет «Кирова». Самый последний... Почти все орудия стреляют в сторону наступающего противника. Лавина огня вырывается из орудийных жерл, воздух сотрясают громовые раскаты.

Дрозд поднял бинокль. Сквозь дымы пожаров показалась башня Длинный Герман, и на ней красный флаг как живое напоминание о том, что борьба не кончена. Она будет продолжаться...

«Киров», сопровождаемый тральщиками и миноносцами, шел полным ходом вперед, чтобы занять место в головном отряде. Дрозд стоял, опираясь на ограждение мостика, и смотрел вдаль. Вспомнилась Испания. Северный поход кораблей республиканского флота. Вот так же с боем они прорывались через Гибралтар, отражая удары авиации. Сейчас все сложнее: и ширина фарватера всего три кабельтовых, и сотни мин на всем пути от Таллина до Кронштадта. По обоим бортам «Кирова», рассекая пенящуюся волну, шли миноносцы — давней постройки и новые, которыми теперь командовал неизменный спутник Дрозда Серго, или Хавер Перес, как называли в Испании Сергея Дмитриевича Солоухина. До самых последних дней он со своими кораблями оставался в Моонзундском проливе. Они блокировали побережье Рижского залива, занятое противником, под покровом ночи ставили мины, а с рассветом шли навстречу вражеским конвоям.

Командующий флотом не выпускал из вида эскадренный миноносец «Яков Свердлов». Когда-то он им командовал. Теперь и этот корабль, зарываясь в волны, старался не отставать от своих молодых собратьев.

— Погода нам изменила, — сказал Трибуц.

— Да, достанется тральщикам и охотникам, — отозвался Дрозд.

И оба продолжали сосредоточенно смотреть вперед, то думая о тучах, громе, молнии — о чем угодно, лишь бы не появились самолеты с черными крестами.

Тральщики, буксирующие тралы, казалось, шли тяжелой поступью уставшего путника, много повидавшего на своем веку. А вокруг, куда ни глянь, частокол мачт. Корабли, корабли, корабли... Миль на пятнадцать растянулись они вслед за «Кировым».

Остров Аэгна скрылся из вида, и только дымы таллинских пожаров еще долго висели в небе не рассеиваясь.

...Мюллер смотрел в окно, затянутое легким туманом. С утра он нервничал из-за плохой видимости, но вернувшийся полчаса назад разведчик успокоил его: туман стоит местами и быстро тает, над морем его почти нет.

Нетерпеливо шагая от окна к столу с телефоном в ожидании звонка из штаба, Мюллер думал о предстоящем деле. До Таллинского рейда — считанные минуты полета. Мюллер со своим отрядом уже летал туда изучать новый район действий. На пробу он даже пустил ко дну какую-то шаланду. Потом взял курс на боевые корабли, но, встретив плотный огонь зенитной артиллерии, решил не лезть в огненную кашу. Пусть корабли выйдут в море, там будет проще... Мюллер вообще предпочитал ловить корабли на переходе — легче прорваться.

Ожидание становилось утомительным, и Мюллер вышел из дома. Туман действительно рассеивался, однако небо еще было обложено плотными серыми облаками.

Такую погоду он считал своей союзницей и мысленно торопил приказ на вылет. Облака надежно маскируют самолеты, подходишь к цели — тебя не видят, разве что засекут гул моторов и стреляют в божий свет наугад. Это у них называется заградительным огнем. А ты видишь разрывы, маневрируешь и вываливаешься неожиданно, иногда над самыми кораблями. Зенитки бах, бах... А ты уже положил бомбы, и до свидания...

Мюллер считал полеты будничной, хотя и опасной работой, не видя в ней решительно никакой романтики. В душе он посмеивался над журналистами, которые расписывали какие-то особенные арийские качества. Слава устраивала его лишь постольку, поскольку она давала ему преимущества перед другими. Потопить советский корабль, стать национальным героем — это, значит, получить то, о чем можно лишь мечтать. Случай подвернулся исключительный. Отто Мюллер не должен его упустить!

В домике резко затрещал телефон, и Мюллер торопливо взбежал на крыльцо. Разрешение на вылет было получено...

Полет к заливу занял несколько минут. Когда над водой заголубело небо, внизу появились черные жучки, которые, казалось, карабкались по воде медленно и лениво... И этих жучков было такое множество, что Мюллер подумал: где же главная цель?

— Фриц! Ты видишь крейсер? — осведомился он у штурмана.

— Пока не вижу. Пройдем в голову отряда, — ответил тот.

Мюллер смотрел вниз, и, кажется, никогда еще его глаза не были столь остры, как в эти минуты! Проклятые жучки оставались под плоскостями, мельтешили, и не понять было, где же этот крейсер?

— Отто! Смотри, смотри, прямо по курсу... — послышался голос штурмана, и Мюллер сразу увидел корабль, выделявшийся своими внушительными размерами. Темный корпус с широкими трубами, орудийные башни вырисовывались точно на картине.

Мюллер скомандовал другим летчикам разворот. Следуя испытанному тактическому приему, он остался как бы в стороне от других самолетов, устремившихся к крейсеру.

И тут снизу поднялся огненный смерч. Командиры зенитных батарей Александровский, Кравцов, Киташов держали под прицелом свои секторы; им неведомо было знать, Мюллер там пикирует или кто другой, они делали свое дело и в этот момент поставили перед самолетами особенно густую завесу огня. Мюллер не посчитался с этим, он шел прямо; штурман держал руку на рычаге, готовясь нажать его и освободиться от бомб. И в эти самые секунды взрывной волной самолет бросило в сторону. Мюллер крепче сжал штурвал, но кинул взгляд направо и похолодел. Правая плоскость была объята пламенем. Последнее, что он испытал, был страх. Обезумевший Мюллер увидел бездну, навстречу которой со все нараставшей скоростью камнем падал его самолет...

— Молодцы зенитчики! — с восхищением передал по трансляции Дрозд.

Поход продолжался. Как осы, вились вокруг «Кирова» немецкие самолеты, но не решались сблизиться с ним. Казалось, гудит все: и небо и море. Командир крейсера Максим Георгиевич Сухоруков стоял, запрокинув голову вверх. Он сосредоточенно следил за самолетами и время от времени негромко подавал команды.

У фашистских летчиков сразу пропала охота прорываться сквозь густую завесу разрывов; они отворачивали от «Кирова» и тут же устремлялись на тихоходные, слабо вооруженные транспорты.

На «Киров» шли тревожные сообщения: «Подорвался на мине. Принял шестьсот тонн воды. Не имею хода...»

Контр-адмирал Дрозд читает донесение, диктует ответ: «Сейчас вам будет оказана помощь...» И отдает приказание на миноносец: «Подойти к поврежденному кораблю». Обстановка непрерывно меняется. Нет времени на раздумья. Решения принимаются мгновенно. И так же быстро исполняются.

Небо стало затягивать облаками, кажется, конец налетам. Нет, в просветы то тут, то там все же вываливаются пикировщики.

А сигнальщики докладывают:

— Взрывы снарядов!

Теперь все взгляды обращены направо, к далекому берегу, где выступает закругленный отрезок земли, поросший лесом. Не так еще давно по ночам оттуда светил прорезающий темень и туман яркий луч маяка Юминда, указывая морякам верный и безопасный путь.

Сейчас с мыса, из темнеющей полоски леса, подавала голос вражеская батарея.

— Дайте несколько башенных залпов, — командует Дрозд в боевую рубку.

Стволы орудий неторопливо поворачиваются на правый борт. Гремит главный калибр, посылая залп за залпом. Вражеская батарея смолкает... А миноносцы и катера охранения ставят дымовые завесы, скрывая корабли от наблюдателей противника.

На мостике напряженное ожидание: что-то будет дальше? Крейсер острым форштевнем рассекает воду, справа и слева у бортов тянутся два длинных уса параванов-охранителей.

Сейчас не батарея и даже, пожалуй, не самолеты заботят моряков. Мины — они притаились на разных глубинах. Если бы знать, где они, увидеть, обойти.