Читаем без скачивания Боттичелли - Станислав Зарницкий

За два года, проведенных в школе, Сандро взял из нее все, что можно было взять. И, как ни крути, снова встал вопрос, что же с ним делать дальше. Ему исполнялось четырнадцать лет, значит, он становился полноправным гражданином Флоренции и как сын ремесленника должен был заняться каким-нибудь определенным делом. В Синьории, когда Мариано заносил в реестр сведения о своем семейном и материальном положении, у него прямо спросили, чем занимается его сын. Это было не просто любопытство, данные требовались, чтобы определить его доходы для взятия налогов. Пришлось прибегнуть к хитрости — сказать, что у Сандро слабое здоровье. Тем не менее он настоял, чтобы в реестр занесли фразу «учится читать и писать». Под этим подразумевалось, что его сын не бездельник и в ближайшем будущем вполне может найти себе занятие.

На этот раз господа из Синьории удовлетворились ответом, но надолго ли? Вечером пришлось собрать семейный совет — Мариано, его старший сын Джованни и кум Антонио. Джованни уже выучился ремеслу маклера и готовился открыть собственную контору. Всем видом он доказывал свою важность и, несмотря на молодость, отрастил такое брюхо, что остряки-горожане прозвали его Боттичелло — «бочонком». Позже это прозвище перешло и на младшего брата. Джованни сразу же выразил сомнение, что Сандро сможет пойти по его стопам. Какой из него маклер! Для этого нужно быть более расторопным, смотреть на вещи реально и не видеть рыцарей и драконов в каждом пятне плесени.

Антонио согласился с тем, что кожевника из парня не получится, но вот к какому ремеслу его приспособить, затруднялся сказать. Может быть, из него и выйдет живописец, но то, что он пытается рисовать, еще ни о чем не говорит. Беседовали долго, перебрали все возможные ремесла, но ни для одного из них Сандро не подходил. Конечно, вопрос можно было решить просто: Мариано мог приказать сыну заняться тем или иным делом, но он не хотел оказаться виноватым, если у Сандро что-нибудь не сложится. Опять проявил мягкотелость, за которую его порицали товарищи. Устав от споров, Антонио предложил взять крестника в свою мастерскую учеником. Где еще он может выработать терпение, упорство и усидчивость? Подумав, Мариано согласился.

Собственного мнения у Сандро не было — ему было приказано отправляться к крестному отцу обучаться на ювелира, он и пошел. Не потому, что был таким уж послушным, а просто сам еще не знал, в чем состоит его призвание. Ему еще повезло: не пришлось начинать учебу у незнакомых людей. Согласно традиции он должен был покинуть родной дом и переселиться к мастеру, войти в его семью и разделить с нею все ее хлопоты. На правах младшего Сандро приходилось вставать раньше всех и выполнять поручения, не имевшие к учебе никакого отношения, — колоть дрова, носить воду, делать другие дела, которые всегда найдутся в доме, где живут большая семья мастера и с десяток учеников. В мастерской тоже должен быть порядок, пол выметен или вымыт, инструменты разложены по своим местам. В остальное время нужно сопровождать хозяйку на рынок, бегать по городу, выполняя поручения мастера, или же следить за работой, слушая объяснения, как называется тот или иной инструмент, для чего он нужен, как правильно держать его в руках. Таков был порядок, сложившийся в веках, и никто не собирался его менять.

Хорошо было уже то, что на правах почти что родственника Сандро не получал подзатыльников, но насмешек он вынес довольно, научился и сам огрызаться. Само учение началось лишь через год — другим приходилось ждать еще дольше, но для Сандро было сделано исключение. Теперь его учили обращаться с инструментами, но главным было рисование. Рисунок, говорил Антонио, есть альфа и омега всего; невелика цена архитектору или скульптору, если он не может изобразить задуманного на бумаге. Золотых дел мастеру рисунок необходим не меньше. То, что Сандро рисовал до сих пор, ему следует забыть и начать все заново.

Это был кропотливый труд — проводить ровные линии так, чтобы они находились на равном расстоянии друг от друга, чертить окружности без циркуля, увеличивать и уменьшать фигуры в определенных пропорциях, рисовать завитки и прочие загогулины. Но Сандро выполнял все эти упражнения с куда большей охотой, чем работу с металлом. Там у него дело не клеилось. Антонио докапывался до причин, но определить их никак не мог. Может быть, слабоваты руки? У мастера они должны быть жилистыми, ухватистыми. А у нового ученика не пальцы, а какие-то подушечки, которые и резца-то как следует не удержат. Сколько потешались над ним и хозяин, и другие ученики!

Но больше всего Антонио раздражала медлительность его нового подопечного. Стоило отправить его с каким-нибудь пустяковым поручением, как он пропадал на целые часы, а то и на весь день. Не раз он приводил хозяйку в неописуемый гнев, когда она не могла дождаться его с рынка или из лавки, до которой всего-то шагов десять. Секрет этих долгих отлучек ученики скоро раскрыли: Сандро пропадал в церквях. Нет, он не молился и не слушал проповеди — просто стоял перед алтарями и фресками и глазел на них. У него появилась мечта нарисовать Мадонну — раз это могут другие, почему не удастся ему? Ведь есть же поговорка, которую часто повторяет отец, когда наставляет на путь истинный: флорентийцы ни перед чем рогов не опускают! Ученики сразу же сообщили об этой странности своего товарища мастеру, ибо хорошо знали о его отношении к Сандро. Так уж ведется: кого недолюбливает хозяин, того клюют слуги.

Новость переполнила чашу терпения Антонио. Он отправился к Филипепи и со всей откровенностью сказал, чтобы тот не тратил понапрасну своих денег. Совесть не позволит ему обирать кума: никакого золотых дел мастера из Сандро не выйдет, да и вряд ли из такого лодыря может получиться что-либо путное. Для Мариано это был удар в самое сердце.

Так опозориться на всю Флоренцию! Теперь все будут показывать на него пальцем: не воспитал у сына трудолюбия, а еще других берется обучать ремеслу!

Опять собрался семейный совет. Что же делать? Потеряно целых два года, Сандро уже шестнадцать; в эти годы некоторые уже ученичество заканчивают, переходят в подмастерья, и не за них платят, а они сами помогают семье. На сей раз Сандро, наконец, открыл рот и высказал свое желание: он хочет быть живописцем, причем учиться будет только у фра Филиппе Липпи. Валаамова ослица вдруг заговорила, но сказала такую глупость, что всех повергла в изумление. Юнец поистине родился под несчастливой звездой — может, действительно прав ювелир, что он бездельник и лодырь? Учиться живописи! Это же сколько времени придется ждать? В последнее время здоровье Филипепи сильно пошатнулось, и он надеялся, что ему удастся пристроить Сандро хоть к какому-нибудь делу. А теперь ему, видно, не дожить до того времени, когда сын встанет на ноги.