Читаем без скачивания Мошенники времени - Роберт Асприн

Взгляд его натыкался на дорогие ткани, привозные вина, мешки с мукой для выпечки хлеба — основной еды бедняков, изящные стеклянные вазы, корзинки, кубки, даже стеклянные амфоры на кованых треножниках.

Скитер отвернулся от всего этого, заставив себя сосредоточиться на деле. По его расчетам, Люпус должен был сейчас сшиваться где-то около винной лавки на Аппиевой дороге, поэтому здесь, в одежде богатого гражданина, ему ничего не грозило, но он не хотел рисковать. Ему потребовалось некоторое время на то, чтобы найти то, что он искал, — не только для себя, но и для Маркуса. Он надеялся, что Маркус тоже не будет возражать против того, чтобы расстаться со своей шевелюрой. Размышляя об этом, он попутно стянул у особо неосторожных римлян пару кошельков потяжелее, но продолжал искать по прилавкам, предлагавшим товары, привезенные в метрополию из всех покоренных провинций. Некоторые особенно примитивные изделия напомнили ему о годах, прожитых в юрте. Он не прочь был бы купить пару таких на память. К черту, он пришел сюда вовсе не за сувенирами.

В конце концов он нашел то, что искал: целый прилавок египетских товаров, как на подбор безумно дорогих. «Как кстати я стянул эти кошельки, однако». Он поторговался с продавцом из-за двух дорогих льняных халатов, изрядно сбив цену; торговец причитал при этом: «Ты грабишь меня, римлянин», — и изображал на лице вселенскую скорбь, в которую не верили ни на секунду ни Скитер, ни он сам.

— Заверни, — коротко сказал Скитер. Торговец поклонился и послушно завернул покупку.

— Что еще могу я предложить вашей милости? Ожерелья? Кольца? Серьги?

Скитер не протыкал себе ушей, но если бы и проткнул, размера отверстий вряд ли хватило бы на серьги такого размера. Поэтому он с брезгливым видом отказался от них, выбрав ожерелья и кольца.

— Сколько? — ткнул он пальцем в пару ожерелий и несколько колец.

— О, да у вас превосходный вкус. Только для вас… всего десять тысяч сестерциев.

— Так кто кого грабит? — поинтересовался Скитер, тщательно выбирая слова из своего скудного запаса латыни.

Торг начался заново. Для Скитера это было истинной забавой — в конце концов кто, как не он, целых пять лет наблюдал (а иногда и участвовал сам) в ожесточенных спорах из-за цены на лошадь, безделушку для жены Есугэя или новый тугой лук. Он сбавил цену до семи тысяч — так, развлечения ради. Скрыв распиравшую его изнутри гордость, Скитер вежливо улыбнулся купцу, повторив все то же магическое: «Заверни!»

Торговец, на вид готовый расплакаться, завернул и эти покупки, положил их в свертки с халатами и добавил бесплатно небольшую корзинку, чтобы Скитеру было удобнее нести все это. «Мог бы сбить цену и сильнее», — догадался Скитер при виде этой злосчастной корзинки. Да и на лице торговца при всем его почти траурном выражении Скитер заметил проблески удовлетворения. Скитер сделал знак рукой, и его покупки аккуратно уложили в корзинку. Обратно к выходу с рынка Скитер нес ее со всеми предосторожностями, чтобы не стать жертвой какого-нибудь местного воришки.

С еще большими предосторожностями вернулся он в маленькую комнатушку под самой крышей гостиницы, еще раз удостоверился, что за ним никто не идет, и только после этого постучал в дверь.

— Маркус, это я. С покупками все в порядке.

За дверью Маркус все ждал условной фразы. Когда ее так и не последовало, Скитер услышал шум отодвигаемой мебели. Потом дверь приоткрылась, ровно настолько, чтобы Скитер со своей корзинкой смог протиснуться внутрь. Он закрыл дверь за собой и победно улыбнулся:

— Все в порядке. И никакого даже намека на хвост.

Маркус придвигал шкаф обратно к двери.

— Пока тебя не было, я спускался вниз и сообщил хозяину, что моему господину необходима стрижка и бритье и чтобы он прислал цирюльника. Тот должен быть здесь с минуты на минуту.

— Если это так, — задумчиво заметил Скитер, — комнату нужно привести в нормальный вид.

Он принялся двигать мебель от двери на прежнее место. Маркус посмотрел на него, потом — с глазами, потемневшими от ужаса, — бросился помогать ему. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, отчего Маркус подпрыгнул как ужаленный.

— Спокойно. Это должен быть цирюльник.

Маркус поперхнулся, кивнул и подошел к двери с видом человека, поднимающегося на эшафот. Разумеется, это был цирюльник. Маркус привалился к дверному косяку, чтобы скрыть дрожь в коленях.

— Мне сказали подняться сюда, — неуверенно произнес цирюльник.

— Да, — сказал Маркус на удивление ровным голосом. — Мой господин хочет постричься. — Он махнул рукой в сторону Скитера, царственно восседавшего на одном из стульев что получше.

— Господин, да? — переспросил цирюльник, переведя взгляд с надетой на Маркуса остроконечной шапки вольноотпущенника на Скитера. — Видать, вы не совсем привыкли еще к этой шапке.

Лицо Маркуса вспыхнуло от оскорбления, но цирюльник уже шел к Скитеру. Маркусу удалось закрыть дверь.

— Нам нужен солнечный свет, — воспротивился этому цирюльник.

— Хватит и лампы, — отрезал Скитер. — Маркус объяснит, что мне нужно.

— Мой хозяин хочет, чтобы ты обрил ему голову.

Цирюльник удивленно округлил глаза.

— Обрить? Всю?

Скитер мрачно кивнул.

— И Маркуса тоже.

— Но… но зачем? — не понимал цирюльник.

— Случайно подцепили вшей.

— Кажется, мы нашли их почти всех, а также их противных гнид, но для надежности мой хозяин хочет, чтобы ты обрил нам головы.

Цирюльник кивнул сначала неуверенно, потом поняв.

— Дайте мне разложить инструменты.

Очень скоро ни тот, ни другой уже не могли узнать себя в полированном бронзовом зеркале, которое держал перед ними цирюльник. Когда тот старательно соскреб с их черепов остатки щетины, Скитер кивнул и расплатился. Цирюльник поклонился, пробормотал: «Благодарю покорно», собрал свои инструменты и исчез.

— Если я не ошибаюсь, — заметил Скитер, непроизвольно водя рукой по гладкому затылку, — у нас еще примерно полчаса на то, чтобы добраться к Вратам. Держи! — Он бросил Маркусу пару свертков. Тот поймал их, думая о чем-то другом.

Скитер разорвал свой пакет и поднял на него глаза.

— Пошли. У нас мало времени.

Маркус медленно развернул пакеты и задохнулся.

— Скитер! Это… это, должно быть, обошлось тебе в несколько тысяч. Как смог ты заплатить за эти вещи? — Он скинул свои грубую тунику и шапку вольноотпущенного и надел дорогой халат.

— Свистнул пару пухлых кошельков. И не смотри на меня так На карту поставлены наши чертовы жизни

Маркус только с сожалением покачал головой. Он надел ожерелье и блестящие кольца, усыпанные драгоценными камнями. Когда он покончил с этим, Скитер уже ждал его одетый.

— Готов? — спросил Скитер, не в силах удержаться от улыбки при виде их новой внешности. Маркус сумел выдавить из себя ответный смех.

— Нет. Но готов или нет, я иду с тобой. Мне не терпится навсегда проститься с Римом.

Скитер кивнул и открыл дверь.

На этот раз выходить было тяжелее — с лысой, словно беззащитной башкой и в драгоценностях, словно какая-нибудь из нью-йоркских королев наркобизнеса. Маркус тихо прикрыл за собой дверь и догнал Скитера у лестницы.

— Идем, — хрипло произнес он.

Скитер кивнул и повел его на Аппиеву дорогу. Весь путь он озирался по сторонам, ища глазами Люпуса Мортиферуса повсюду: в темных боковых улочках, за дверями винных лавок, в толпе, кишевшей у длинного фасада Большого Цирка. Мужчины, женщины и стайка детей уже тянулись в винную лавку «Путешествий во времени». По обе стороны улицы сидели чумазые уличные попрошайки с горящими от голода глазами, выпрашивая медяки у римлян, богатых греков, египтян и других, происхождения которых Скитер не знал. Со стороны Цирка приближался богатый паланкин, который несли на плечах блестящие от пота рабы.

Скитер прищурился, потом улыбнулся ледяной, дикарской улыбкой, от которой у Маркуса, мужественно стоявшего наготове рядом с ним, по коже побежали мурашки.

— В чем дело? — спросил он на латыни.

Скитер покачал головой; движение это показалось ему странно непривычным без касающихся ушей волос.

— Ждем. Почти время.

Уличные попрошайки продолжали клянчить милостыню своими жалобными голосами. У некоторых не хватало рук или ног, тут многие были — или притворялись — калеками, возбуждая жалость в тех, кто мог бы кинуть им монету. Скитер отвернулся, рассчитывая момент, когда паланкин поравняется с ним. Когда тот находился почти напротив входа в винную лавку, в его бритом черепе родился знакомый звук-который-не-был-звуком.

Три… четыре… ну!

Скитер швырнул прямо на середину улицы целую пригоршню блестящих золотых монет. Попрошайки бросились к ним, мгновенно образовав непроходимую кучу-малу. Рабы, тащившие паланкин, оказались в самом центре этого безобразия. Носилки угрожающе накренились. Один из рабов оступился, и носилки полетели на землю, сопровождаемые женским визгом.