Читаем без скачивания Уркварт Ройхо - Василий Сахаров

Здесь меня уже встречали, три мужика в легких пехотных доспехах с дротиками и щитами в руках, и еще, как мне показалось при беглом осмотре зарослей справа и слева, не менее пяти арбалетчиков и лучников. Совершенно понятно, что дергаться смысла не было и, назвав себя, я отдал бойцам графа Кемета свое оружие. После чего, под их приглядом, направился на вершину хребта, где оказалось около пятисот беженцев.

Меня провели в небольшую рукотворную пещерку, выдолбленную в скале, в которой находилось четыре человека, двое на полу, по виду, ассирские кавалеристы, и еще двое на ногах, суровые бородатые дядьки лет под пятьдесят, которые нависали над пленниками и, время от времени избивая их, вели допрос королевских солдат. Пока меня не трогали, не связывали и с кулаками не бросались, так что имелось время посидеть на бревне у стены, передохнуть и послушать разговор местных командиров и пленников, а полученную информацию, как водится, отложить на подкорку и раскидать на составляющие фрагменты.

— Повтори! Повтори, что ты сказал, тля!? — выкрикнул один из партизанских вожаков. После чего, ногой, обутой в сапог с жестким носком, он ударил ассира, лежащего на холодном каменном полу.

Удар, который пришелся в бок, был сильным. Королевский кавалерист, молодой мужчина, лицо которого было скрыто гематомами, вскрикнув от боли, сплюнул на камень сгусток из слюны и крови, и сипло выдохнул:

— Вы все сдохнете, имперские свиньи! Вам конец! Это Последняя Война! Так сказал король!

— Ах, ты, мразь! — новый удар сапогом, на этот раз в живот.

Ассир согнулся, и издал какое-то бульканье, которое вскоре превратилось в смех, и продолжил:

— Вы сидите в горах и думаете, что вас не достать? Нет, вы ошибаетесь. В этот раз вы здесь не отсидитесь. Наши генералы знают каждый ваш схрон и все убежища, и вскоре сюда придут горные пехотинцы, которые выкурят вас и ваших шлюх вместе с пащенками с этого перевала. А после этого, всех вас утопят в вонючих лужах внизу. Смерть вам, остверы! Всем, без исключения!

Партизан побагровел лицом, не сдержался и, сверху вниз, резко и сильно, ударил пленника кулаком в висок. Голова кавалериста соприкоснулась с камнем и явственно слышный хруст костей, мог сказать о том, что на одного языка у кеметских крестьян стало меньше. Пленник несколько раз дернулся всем телом, выгнулся дугой и застыл, а озлобленный вожак кинулся на второго пленника. Однако другой командир, видимо, в местной иерархии более старший по должности и званию человек, перехватил его руки, удержал разъяренного мужика, и сказал:

— Флинн, успокойся. Я знаю, как тебе тяжело. Но держи себя в руках. Этот пленник нам еще нужен. Выйди и остуди голову.

Тот, кого назвали Флинном, резко встряхнул косматой головой, вырвал из захвата свои руки, развернулся на пятках и, что-то бормоча себе под нос, покинул пещеру. Второй командир проводил его взглядом, посмотрел на меня, молча кивнул, словно поприветствовал, и вновь сосредоточился на допросе.

Вопросы следовали один за другим, и пленный ассир, оказавшийся капралом из разведывательной конной группы, которую всего несколько часов назад разгромили партизаны, отвечал без всякой запинки. Я все это время находился рядом, узнал для себя кое-что интересное, и понял, что, придя к крестьянам, поступил очень верно. Сейчас на равнинах было такое количество вражеских войск, которые, выискивая партизан, методично прочесывали каждый квадратный километр, что я бы там, не зная ассирского языка, который сильно отличался от остверского, скорее всего, долго не пробегал бы. Меня бы обнаружили, локализовали и затравили бы, словно дикого зверя. Поэтому, скорое соединение с регулярными имперскими частями, пока было невозможно, и оставалось надеяться только на помощь кеметцев, а за это, глядишь, и я им чем-то смогу помочь.

Допрос окончился. Охранники выволокли пленника из пещеры, и мы с командиром партизан остались вдвоем. Он приблизился ко мне, и мы присмотрелись один к другому. Передо мной стоял крепкий широкоплечий брюнет с окладистой бородой, в хорошей добротной одежде, легком полушубке, который с левого бока был аккуратно заштопан, и с кортом на ремне под ним. По виду, справный хозяин, возможно, бывший солдат имперской линейной пехоты или дружинник графа Кемета. А что видел он? Русоволосого статного юношу лет девятнадцати с правильными чертами лица и голубыми глазами в брезентовой горке, костяшки пальцев набиты, на ладонях характерные для мечника мозоли, взгляд уверенный, а на левой руке редкий в этих местах старый охранный серебряный браслет. Вроде бы, похож на имперского дворянина.

— Меня зовут Шин Калаган, — присаживаясь рядом со мной и, вытягивая вперед ноги, устало произнес партизанский командир. — Я у местных жителей за главного.

Понимая, что от меня ждут ответного обозначения себя, я сказал:

— Лейтенант наемного отряда "Рейдеры Плетта", граф Уркварт Ройхо.

Мужик кивнул:

— Бор, племяш мой, про тебя говорил. Сказал, что ты сам попытаешься на соединение со своими выйти. Что, не получилось?

Отметив, что парень, которого я при нашем знакомстве пощадил, оказался нормальным человеком, и мои слова о сохранении тайны, понял верно, я согласился с Калаганом:

— Да, не получилось.

— И ты решил, к нам прибиться?

— До той поры, пока не разберусь, как мне снова свою попытку повторить.

— Это правильно, — Калаган сделал паузу и добавил: — Я видел, как ваш отряд к храму подходил, и тебя запомнил, лошадка под тобой была хорошая, а потом наблюдал, как наемники от развалин после боя уходили. Ваших тогда только тринадцать всадников уцелело, а за ними полсотни ассиров с двумя магами гнались. Так что, очень может быть, что от твоего отряда никто не уцелел.

— Наемники люди опытные, и должны были отбиться.

— Ну, тебе виднее. Давно военный лицей окончил?

— А заметно, что я из военного лицея?

— Прямо в глаза бросается. Выправка, стать, постоянное напряжение и взгляд, который все вокруг обшаривает и пытается проанализировать каждое движение окружающих его людей. Я двадцать лет на границе службу тянул, насмотрелся на таких как ты.

— Ясно. Мой выпуск покинул стены лицея девять дней назад.

— И сразу на войну!? — немного удивленный партизан посмотрел на меня и еле заметно усмехнулся.

— Так сложилось.

— Серьезно все у вас. Видать, не перевелись еще в империи боевитые дворяне, хоть и поговаривают, что все прогнило, и нашему государству приходит конец. — Калаган встал, поворотами корпуса тела вправо и влево, размял поясницу, и спросил: — Итак, ты с нами?

— С вами.

— Тогда запоминай сразу, господин граф. Никаких ваших, — он покрутил в воздухе растопыренными пальцами правой руки, — благородных штучек-дрючек, вызовов на дуэль, подъемов штандарта с родовым гербом, объявление себя перед боем и прочей дурости, быть не должно. Сейчас война идет на уничтожение, и каждый убитый ассир, это минус один клинок во вражеской армии. Мы будем бить врага исподтишка, из-за угла, днем и ночью, используя каждую возможность. Понимаешь, о чем я говорю?