Читаем без скачивания Королевская кровь - Ирина Котова

И, конечно, стоило мне только дойти до выхода, как по громкой связи объявили «Богуславская Марина Станиславовна, вас ждут в кабинете главврача».

Демон! Демон! Демон!

Я шипела и ругалась, поднимаясь обратно, так, что встречные пациенты и коллеги шарахались и провожали меня удивленными взглядами. Перед дверью главного я выдохнула, постучала и вошла.

— Олег Николаевич, что случилось?

Главврач поманил меня к себе.

— Садитесь, Марина Станиславовна. Я тут задумался — а сколько вы у нас работаете уже?

От злости мне хотелось долбануть его по голове стулом, кончики пальцев и затылок стали покалывать. Я почти при смерти, а он поболтать решил? Посмотреть в личном деле, сколько я работаю — слишком трудная задача?

— Два года уже, Олег Николаевич, — отчеканила я и выжидающе посмотрела на него.

— Два года, — протянул он. — И хорошо ведь работаете, Марина Станиславовна.

Я упорно молчала, потому что очень боялась сорваться. Работа кондуктором при ближайшем рассмотрении вдруг потеряла свою привлекательность. Поэтому нужно спокойно выслушать этого поганца и бежать.

— Так вот решил я отправить вас учиться на хирурга, моя дорогая. Все задатки у вас есть, практика есть, так что пройдете ускоренный курс и вернетесь к нам уже врачом. Ну как вам идея? — и он самодовольно подкрутил усы.

Я аж дышать перестала, настолько это было неожиданно.

— А как же работа? — вся злость куда-то испарилась.

— Учиться будете по утрам, работать во вторую смену. На полную ставку не получится, но зато будет стипендия. Согласны?

— А с чего такая щедрость, Олег Николаевич? — первый шок испарился, и я снова вернулась к своему обычному скептицизму. — И почему я?

Главный постучал ручкой по столу и начал объяснять, уже без официальщины.

— У нас текучка, Марина, сама видишь, какая. Врач только опыта наберется — и в столицу, или частную какую клинику. А так я тебя учиться отправлю, а ты мне после этого по контракту пять лет отработаешь, без права ухода. Не боись, с хорошей зарплатой. Зато и тебе прибыль, и мне не надо думать, что завтра очередной врач мне заявление на стол положит. Да и не одной тебе я предлагаю учиться, человек десять со всего госпиталя пойдут.

Я задумалась. В принципе, терять мне нечего, а возможность получить профессию хирурга — моя несбывшаяся из-за отсутствия денег мечта. С другой стороны, терпеть не могу обязаловку, все равно этот договор — узаконенная форма долгового рабства. И на начальство лишний раз не гаркнешь, и не уволишься, когда припрет совсем.

— И когда надо ответ дать?

— Да вот сегодня надо мне уже документы подать, Марина. Так что походи, подумай и возвращайся. Даю два часа. Учеба начинается через месяц, но списки формируются до конца недели. И чтоб без согласия не возвращалась!

Я вышла из кабинета немного ошеломленная. Походила. Вышла на улицу, покурила. Зашла обратно, решив, что раз уже не надо убегать, приму душ и переоденусь. Сон как рукой сняло, зато заурчало в желудке, и я пошла завтракать в кафе напротив, ругая себя за трату денег. Впрочем, ругала не сильно, ради такой новости я могла себе это позволить.

Через два часа я подписала у главного заявление о согласии на обучение за счет госпиталя, и застряла у юриста, оформляя договор. Там уже сидело несколько моих коллег, тоже продавшихся в рабство ради диплома врача. Но унылыми они не выглядели, наоборот, все чувствовали какое-то радостное возбуждение.

А еще через полчаса нам сообщили о случившемся на Севере, и о том, что вечером мы выдвигаемся в Великую Лесовину, на помощь местным медикам. И домой я, конечно, так и не попала. Пришлось спешно помогать упаковывать перевязочные и фиксирующие материалы, переносную аппаратуру и диагностические карты. В госпитале оставалась половина состава, и мы смотрели друг на друга с паникой — они потому что понимали, что работать придется в два раза больше, а мы потому что не знали, чего нам там ждать.

И когда я, наконец, добралась до сестринской, чтобы урвать несколько часов сна, меня можно было уже выжимать. Оттого-то я и не удивилась, услышав окликнувший меня хриплый голос. Мне кажется, даже если б передо мной явился весь пантеон богов во главе с Триединым, я бы и тогда не отреагировала.

— Марина, — он стоял у входа в хирургию, опираясь на свою трость, и спокойно ждал, пока я подойду. И кто его, интересно, пустил на этаж? Потом я вспомнила про аппаратуру в педиатрию и поняла, что его теперь и в операционную запустят, если его светлость изъявит желание.

— Лорд, — я подошла к нему, — что-то случилось?

Вблизи я разглядела и синяки под глазами, и общую его какую-то помятость и лохматость.

— Вы слышали про Великую Лесовину? — ответил он вопросом на вопрос, почему-то внимательно разглядывая меня.

— Не только слышала, нас туда отправляют на помощь. Не понимаю, как такое могло произойти. Будто земля сошла с ума.

— Я так и подумал, что вы уедете туда. Поэтому захотел увидеть вас до отъезда. Вы не против?

— На самом деле я направлялась поспать, — честно ответила я. — Я опять с суток, и ноги меня не держат.

Он на мгновение прикрыл глаза, словно от усталости, и я добавила: — И, по-моему, выспаться нужно не мне одной.

— Что, паршиво выгляжу? — его хрипловатый голос снова начал задевать за какие-то струнки у меня в груди.

— Как будто вас жевала корова, — кивнула я. — Но не переживайте, я наверняка выгляжу так, будто меня жевало целое стадо.

Люк криво улыбнулся, наклонился ко мне так близко, что еще немного — и он коснулся бы губами моего уха, и своим невозможным голосом произнес:

— Вы выглядите, как после ночи любви, Марина. Затуманенный взгляд, растрепанные волосы, блуждающая мечтательная улыбка…

— Улыбка? Вам показалось, милорд. Я никогда не улыбаюсь, — со всей серьезностью заявила я, не понимая, почему я вообще еще с ним разговариваю. «Флиртуешь, Марина, ты с ним флиртуешь, — разъяснил ехидно внутренний голос. — Мягчеешь, подруга, еще немного, и слюнями его обкапаешь».

— Я тоже так думал, — ответил он серьезно. — Но вы улыбались, клянусь Богиней. Уголками губ, вот тут и тут.

И он мягко провел пальцем по моей нижней губе, от одного краешка до другого.

— Я сейчас закричу, милорд, и вам будет стыдно, — сурово сказала я, задерживая дыхание от его прикосновения.

— Люк, — сказал он, привлекая меня к себе. — Помните? Меня зовут Люк.

Он пах кофе, табаком, кожей, и чем-то очень мужским, чем-то очень знакомым. Будто я знала этот запах всегда. И я словно поплыла в его руках, и стало все равно, что мы в коридоре госпиталя, что из палат могут выглянуть пациенты, а из сестринской — коллеги. Он был гораздо выше меня, и я поначалу уткнулась ладонями в его твердую грудь, собираясь его оттолкнуть. И забыла об этом, так и застыв с ладонями на его груди, чувствуя ускоряющийся стук мужского сердца.