Читаем без скачивания Нумизмат - Евгений Сартинов

В десять часов вечера Нумизмат решил, что настала пора решительных действий. Несмотря на то что вентиляцию давно отключили, Михаил никак не мог согреться. Осторожно открыв люк, он прислушался, затем своим «червячным» методом спустился вниз, постоял немножко в нише, снова прислушиваясь к молчанию огромного дома, а затем беззвучно проскользнул в ванную. Желая умыться, Силин включил свет, взглянул на себя в зеркало и тихо, с душой выматерился. На него смотрело какое-то чудовище с заплывшими, покрасневшими глазами, распухшим носом и вывернутыми, негритянскими губами.

— Чудесно они меня приукрасили, — пробормотал Силин и, вдоволь насмотревшись на своё прелестное личико, протянул руку, чтобы включить воду. Слава Богу, что он не успел этого сделать, иначе за шумом воды не расслышал бы, как внизу, на первом этаже, слабо щёлкнул открывающийся дверной замок.

Все дальнейшие действия Нумизмата подчинялись не разуму, а звериному инстинкту сохранения жизни. На то, чтобы выключить свет и закрыть дверь в ванную, у него ушло не более секунды. В два огромных бесшумных скачка Нумизмат достиг двери ниши. На лестнице послышались шаги, но он уже был внутри своего убежища.

Медленно, вразнобой загорались лампы дневного света, и наконец показались два охранника. Оба были настороже, с оружием в руках. Оглядев пустой кабинет, они переглянулись и по очереди начали проверять каждую комнату. Делали они это по правилам: включали свет, один врывался в помещение, другой страховал его на пороге. Даже на беглый осмотр этажа у них ушло минут десять. Больше всего хлопот им доставили встроенные в каждой комнате огромные шкафы-купе.

Естественно, что вся проверка закончилась у дверей ниши. Осмотрев её, охранники опустили пистолеты и посмотрели друг на друга.

— Что скажешь? — спросил один.

— Не люблю я эти «Фотоны». Помню, охранял одну контору в старом здании, замучился с ними. Там на первом этаже хлебный магазин был, а тараканы по всему дому бегали. Пробежит один по излучателю, а у нас на пульте тревога. В конце концов мы «Фотон» на ночь отключать стали. Да там и наружной сигнализации хватало.

— Ладно, пошли, пройдёмся по дому, посмотрим окна и двери. Ерунда, конечно, ни один наружный датчик не сработал, и сразу на втором этаже, но все-таки…

— И Киреев наш сегодня лютовал. А уж если Англ на мат перешёл, то это что-то значит.

Силин лежал у беседующих как раз над головами и недоумевал: «Откуда здесь взялась сигнализация? Раньше-то её не было».

Сигнализация на самом деле была всегда. Инфракрасный излучатель типа «Фотон» был ловко вмонтирован в красивое деревянное резное панно и нацеливался на коридор второго этажа. Просто до этого дня систему не включали, не посчитали нужным. По-другому решил Киреев. Зайдя перед отьездом в сторожку, Валерий Николаевич придирчиво осмотрел все оборудование, особенно то, что подключили сегодня, и задержал взгляд на небольшом пульте.

— А почему «Фотон» отключён? — спросил он.

Пара охранников, дежурившая с утра и уже получившая свою порцию взбучки, переглянулась.

— Да не включали его никогда. Мы-то тут при чем?

— И вообще, зачем он нужен? — поддержал товарища второй охранник.

— Хорошо, — спокойно согласился Киреев, только глаза его заблестели ярче. — Какие характеристики у «Фотона-2»?

После короткой паузы оба приятеля хором начали припоминать инструкцию.

— Ну, инфракрасный излучатель типа «Фотон-2» работает на принципе

смещения доплеровского эффекта, тип излучения — лучевой барьер… — начал первый.

— Предназначен для закрытых помещений от пятнадцати до тридцати метров, выдерживает перепад температур от плюс десяти до плюс пятидесяти… — подхватил второй.

— А ещё? — допытывался Киреев. Сам он датчик в руках не держал, но отработанная память хранила характеристики всех видов охранной сигнализации. Он решил уесть проштрафившихся подчинённых. Те молчали, и Киреев торжественно закончил свою речь: — А ещё он работает на обнаружение открытого пламени, ясно? Включайте.

Но это было днём, а сейчас, уже ночью, обойдя весь дом и не найдя никаких следов нарушителя, оба охранника вернулись в сторожку и, открыв по баночке пива, принялись обсуждать происшедшее.

— Точно, какой-нибудь таракан, — высказал свою точку зрения один из них.

— А может, крыса. Мне Лысый рассказывал, что неделю назад они одну крысу поймали как раз на втором этаже.

— Ну конечно, они не дуры, а у Балашовых, я думаю, будет что крысам похавать.

— Да, остатки красной икры, трюфеля, балычок.

Охранники засмеялись. Они были ровесниками, обоим по двадцать пять лет, и оба уже два года трудились в «Сатурне». Роднили их также взгляды на жизнь, вкусы и привязанности.

— Эх, оторваться бы в таком особнячке хоть месячишко, чтобы потом было что вспомнить! Да ведь, Серёга?

Товарищ его усмехнулся:

— Ну, на месяц не знаю, а ночку-то можно тут покувыркаться.

— Это как? — удивился напарник.

— Все просто, Ванек. Пока хозяева за бугром, ночью под выходные завозим сюда телок, пойло, отключаем сигнализацию и устраиваем забег сразу во все стороны. Прикинь — бассейн, сауна, эти два сексодрома на втором этаже! Житуха на миллион долларов!

— А на пульте кто будет? — осторожно спросил Иван. — Не дай боже позвонит кто, или вот этот, — он кивнул на фотографию Силина, прикреплённую скотчем к стене, — объявится.

— Это просто. Лысый тебе день должен?

— Да.

— Вот сюда его и воткнём, пусть пашет, негр. Ты кстати, все с той рыжей крутишь?

— Эх, вспомнил! Я уж забыл, как её и зовут. Не то Алла, не то..

— Лена её зовут, Элен. Телефончик дашь?

— Бери, такого добра не жалко. У меня знаешь сейчас какой бабец!

Пока охранники строили радужные планы на будущее, Силин испытывал прямо противоположные чувства. Как никогда прежде, он чувствовал безысходность своего положения. Ещё на пять суток в этой железной клетке без капли хлеба и крошки воды! Приступы ярости у него перемежались с минутами отчаяния.

К двум часам ночи Нумизмат понял: что-то неладное творится с ним самим. Ему становилось то мучительно жарко, то безнадёжно холодно. Голова раскалывалась от боли, а в глаза словно кто-то насыпал горячего песку.

«Неужели я простыл? — с ужасом думал Силин, вытирая с лица холодный пот. — А что, очень даже может быть. Шесть часов в холодной одежде под сквознячком, классные условия, чтобы сдохнуть. Господи, только этого мне ещё не хватало! Все козыри на стороне счастливчика Балашова. Неужели я загнусь в этой трубе, так ничего и не добившись? Приедут господа, а из отдушин такой приятный трупный запах. Здравствуйте, мадам и месье, вас приветствует весёлый труп по имени крыса Фрося. Ха-ха-ха!..»

Мысли его постепенно начали мешаться, остались только самые простейшие чувства и эмоции: голод, жажда, боль. Сразу пересохло в горле, оно задеревенело, каждый глоток воздуха будто рашпилем раздирал гортань. Силин нашарил в темноте бутыль, поднял её, чуть встряхнул и убедился, что она пуста. Тогда он пополз дальше, вдоль трубы, к давно отброшенной запасной баклажке. Михаил ногами подтянул её к себе и с надеждой встряхнул. На самом донышке что-то слабо плеснуло, и он жадно припал к горлышку губами. Тёплая влага прокатилась по горлу живительной волной, Нумизмат еле заставил себя оторваться от бутылки и оставить хоть немного. Нашарив в темноте сумку, Михаил подложил её себе под голову. Что-то жёсткое мешало ему обрести покой. Покопавшись в своих запасах, Силин понял, что это пистолет. Холодная тяжёлая сталь породила предательскую мысль о самоубийстве.

«Тогда не будет никаких мук, только вечный покой и тишина», — шептал Нумизмату чей-то издевательски-ласковый голос. Силин представил себе, как это будет: вспышка, грохот, и разлетающаяся вдребезги башка забрызгивает кровью и мозгами всю эту железную конуру на радость Балашову. Именно последняя мысль заставила его отложить оружие в сторону.

— Слишком жирно вам будет, господа, — пробормотал он еле слышно, — хрен вам, родные и милые.

Болезнь смешала время и пространство в один жуткий комок боли. К утру он допил воду, временами теряя сознание. Силина начал одолевать кашель, в бессознательном состоянии он уже не контролировал себя. Хрипловатый, надсадный грудной лай жутковатым завыванием раздавался по комнатам из отдушин вентиляции. Ему безмерно повезло, что Ерхов в этот день позволил себе и подчинённым отдохнуть. Под вечер, чтобы хоть немножко утолить жажду, Силин начал высасывать влагу, впитавшуюся в одежду. Толку от этого было мало, противный вкус мокрых тряпок вызвал в желудке сильные спазмы голода, но это хоть чуть-чуть освежало пересохший рот.

Всю последующую ночь Нумизмата одолевали кошмары. Мучительное забытьё плавно перетекало в сон, и из подвалов памяти один за другим поднимались призраки. Чаще всего снились убитые им люди: сосед-милиционер, антиквар, молодая пара из «газели». Логики в снах-ужасах не было никакой. Окровавленный Жучков мог играть в шахматы с ещё живым, ухмыляющимся Гараней, а шофёр владельца «Золотого бара» с перерезанным горлом и открытыми глазами неподвижно стоял за спиной убитого антиквара. Иногда всплывало безносое, морщинистое лицо Васяна. Дядька подмигивал кустистыми бровями, щерился беззубым ртом, все что-то пытался сказать своим тихим, бесцветным голосом, но Силин отмахивался от него, пытался оттолкнуть руками. Движения эти получались замедленные, словно не воздух окружал его, а невидимая и упругая вода, а руки Нумизмата казались сделанными из ваты.