Читаем без скачивания Охота на лис - Майнет Уолтерс

Вулфи, казалось, внезапно понял, что Нэнси пытается продвинуться к краю кресла, — он перелез на подлокотник и освободил ее от тяжести своего тела.

— Нет, он не ушел бы, — сказала она громко, чтобы отвлечь внимание Веры. — Он продолжал бы выкачивать деньги у Алисы до тех пор, пока полностью не обескровил бы ее. Он ведь умеет только воровать и убивать и больше ничего, миссис Доусон.

— Она не была обескровлена, — с видом победительницы возразила ей Вера. — Мой мальчик умный. Кровь текла только у лисы.

— В таком случае во всей этой мерзкой истории есть загадочная симметрия, потому что здесь, на куртке, вовсе не моя кровь, а вашего любимого мальчика. Поэтому если вам известно, где он находится — и если вас действительно заботит его судьба, — вы должны убедить его обратиться к врачу, а не нести тут сплошной бред, подобно выжившей из ума старой горилле.

Губы Веры снова непроизвольно зашамкали и зачавкали.

— Не называй меня гориллой… У меня есть права… Ты такая же, как и они. «Сделай то, сделай это…» Вера всю свою жизнь была только батрачкой и рабой… — она похлопала себя по голове, — но Веру не проведешь… Вера еще из ума не выжила.

Нэнси достигла самого края сиденья.

— Заблуждаетесь, вы давно выжили из ума.

Столь резкому и прямому возражению хрупкий и уже окончательно распадавшийся разум старухи противостоять не смог.

— Ты такая же, как она, — огрызнулась Вера. — Судишь за других… Говоришь Вере, что она выжила из ума. Но он мой мальчик. Неужели думаешь, я собственного ребенка не узнаю?

— Ладно, Марк, слушайте мои условия. Можете принять их или отвергнуть, ваше дело. Мы с Лиззи согласны оставить отца в покое, если он со своей стороны согласится вернуться к прежнему варианту завещания. Мы не возражаем против перехода в конечном итоге определенной доли наследства ребенку Лиззи, но в настоящее время хотим…

— Никаких условий, — ответил Марк, выходя в коридор и прерывая собеседника.

— Решение принимаете не вы.

— Верно. Зачем же вы звоните мне? Позвоните отцу. Дайте мне пять минут, я предупрежу его, и он поднимет трубку.

— Он не станет меня слушать.

— Мои вам поздравления! — со злобным удовлетворением пробормотал Марк. — В последнее время вы сделались удивительно догадливы. Не боитесь, что немножко поздно?

— Боже, когда вы избавитесь от своих покровительственных замашек? Вы хотите договориться с нами или нет?

Марк пристально всматривался в стену коридора.

— Лео, ваше требование восстановить прежнее завещание вовсе не кажется мне проявлением серьезного желания договориться, точно так же отнесется к нему и ваш отец. Не стану я и проверять его реакцию на ваше предложение, так как абсолютно уверен, что отношение полковника к нему будет не просто отрицательным, а, боюсь, вы с Лиззи перестанете для него существовать, как только я открою рот и оглашу вашу просьбу. — Он потер нижнюю челюсть. — И вот почему. Ваша племянница, дочь Лиззи, находится здесь у нас с десяти сегодняшнего утра. И завтра ваш отец передаст ей все состояние, если она согласится его принять… Хотя, боюсь, она этого не сделает. Она выпускница Оксфорда, капитан вооруженных сил и наследница семейной фермы в две тысячи акров в Херефорде. И приехала она сюда только потому, что ваш отец написал ей в момент глубокой депрессии, и она проявила необходимую чуткость и поддержала его в трудную минуту. Она ничего от него не ждет… Ей ничего от него не нужно. Она приехала без каких-либо скрытых мотивов, кроме желания оказать необходимую помощь пожилому человеку. В результате ваш отец сейчас просто без ума от нее.

— И открыто демонстрирует это, — сказал Лео с горечью в голосе. — Интересно, как бы она отнеслась к нему, если бы он обращался с ней, как с преступницей? Могу держать пари, что теплоты бы не было. Легко быть милой и приятной со стариком, когда и он вас принимает с распростертыми объятиями и родственными чувствами… И гораздо тяжелее, когда вас с ходу жестоко отталкивают.

Марк мог бы, конечно, ответить, что Лео сам виноват в таком к нему отношении, однако решил пока оставить свои мысли при себе.

— Неужели вам никогда не приходило в голову, что Джеймс мог думать примерно то же самое по вашему поводу? Ведь кто-то должен был сделать первый шаг навстречу.

— Вы ему об этом говорили?

— Говорил.

— И что?

— В создавшейся ситуации, чтобы добиться малого, нужно приложить большие усилия.

— Но почему именно я всегда должен делать первый шаг? — В трубке послышался приглушенный смех. — Знаете, зачем он звонил мне на днях? Чтобы в очередной раз прочитать нотацию о моем воровстве. У меня в памяти хранится целый каталог выговоров, которые я получил от него с семнадцати лет и до сегодняшнего дня. Исключительно на основе своего представления о моем поведении он делает вывод, что в приступе гнева я убил мать, а затем начал кампанию шантажа и унижений, с тем чтобы отобрать у него поместье. Отец не умеет прощать. У него сформировалось представление о моем характере, еще когда я ходил в школу, и он не собирается его менять. — Еще один смешок. — Я давно пришел к заключению, что для него не имеет принципиального значения, совершу ли я мелкий проступок или настоящее преступление. — для него я всегда был закоренелым преступником.

— Если бы вы захотели, ваше поведение могло бы стать для него приятным сюрпризом, — возразил Марк.

— Вы предлагаете мне сделаться чем-то вроде его морально безупречной внученьки? А кстати, вы уверены, что нашли ту самую девчонку? Что-то не похожа она на тех Локайер-Фоксов, с которыми я до сих пор имел дело.

— Ваш отец полагает, что в ней соединились гены вашей бабушки с генами вашей матери.

— Ну что ж, это не противоречит тому, что я сказал. Они стали Локайер-Фоксами только в браке. Она хорошенькая? На Лиззи похожа?

— Нет, не похожа. Высокая и темная. Скорее похожа на вас, вот только глаза карие. Радуйтесь, ведь если бы у нее были голубые глаза, я бы, наверное, поверил Бекки.

Еще один смешок.

— Если бы вы получили упомянутую информацию не от Бекки, а от кого-нибудь еще, я, возможно, даже и не стал бы возражать… Ну, хотя бы ради смеха. Бекки просто ревнивая сучка… Ревновала к Лиззи с самого начала. А виноваты-то вы сами. Носились с ней так, что она стала считать себя действительно чем-то значительным. Так нельзя обращаться с женщинами, Марк. Их в ежовых рукавицах держать надо. Только таким образом их можно сберечь для следующего мужчины, который встретится им на пути.

— Я не из тех, кто меняет женщин, как перчатки, Лео. Мне нужны жена и дети.

На противоположном конце возникла короткая пауза.

— В таком случае, дружище, вам лучше забыть все, чему вас учили в школе. Это миф, что у голубоглазых родителей не родятся кареглазые дети. Мама была большим специалистом в генетическом регрессе. Она чувствовала себя увереннее, когда могла свалить патологические пристрастия детей и алкоголизм отца на каких-нибудь далеких распутных родственников. — Еще одна пауза, чтобы проверить, заинтересовался ли Марк. Не услышав ответа, Лео продолжил: — Да не беспокойтесь. Могу гарантировать, что ребенок Лиззи ко мне никакого отношения не имеет. Если даже отбросить все остальные причины, мне она никогда не нравилась до такой степени, чтобы я захотел затащить ее в постель… А когда она связалась с тем сбродом, тут уж я и совсем всякий интерес к ней потерял.

На сей раз Марк все-таки попался на удочку.

— С каким сбродом?

— С ирландцами-жестянщиками, которых Питер Сквайерс нанял чинить забор. Одно лето они у него жили прямо в поле лагерем. Было даже смешно. Мама сделалась для них чуть ли не кормилицей, взялась учить и воспитывать их детей. Ну а потом пулей вылетела оттуда, когда узнала, что один из них оттрахал Лиззи.

— О каком лете вы говорите?

— Какое это имеет значение?

— Никакого. Я все равно выясню у вашего отца.

— Он ничего не знает, его тогда не было… А мама ему не сказала. Историю замяли, чтобы, не дай Бог, не пронюхали соседи. Даже я узнал много позже. В тот момент я четыре недели жил во Франции, а когда вернулся, мама заперла Лиззи под замок. Но и здесь она совершила ошибку. Все должно было идти своим естественным путем.

— Почему вы так думаете?

— Первая любовь, — цинично ответил Лео. — Она больше никого так не любила. С того момента и началось для моей бедной сестрички скольжение вниз по склону.

Сконцентрировав все остававшиеся у нее силы в мышцах бедер, Нэнси, пошатываясь, встала. Ее можно было сбить легким прикосновением, но она молила Бога, чтобы старуха не догадалась об этом.

— Пожалуйста, отойдите от двери, миссис Доусон. Мы с Вулфи идем вниз.

Вера отрицательно покачала головой:

— Лису нужен его мальчик.