Читаем без скачивания В кольце твоих рук - Ли Бристол

Стоя у мачты, скрывавшей ее, Сторм услышала мужские голоса:

— Как только получу деньжонки, заведу себе бабу… нет, лучше двух! А надоедят — пошлю их к чертовой матери и заведу новых.

— Да посмотри на себя, приятель! На тебя с твоей рожей ни одна баба даже не посмотрит!

Сторм постаралась не придавать значения услышанному, но чем-то эти слова ее задели.

Из всех плававших с ней пиратов в живых остались всего восемь человек, но она продолжала считать, что и в таком виде ее команда по-прежнему самая лучшая; однако, пообщавшись с моряками денек-другой, начала в этом сомневаться. Люди, как казалось ей, разленились, они думали лишь о деньгах, которые заплатит им Саймон, и о том, как лучше эти деньги потратить. Изменила ли их тюрьма, или они всегда были такими, и просто Сторм этого раньше не замечала?

Заметив, что одна из рей накренилась, Сторм скомандовала:

— Натянуть парус!

Матросы стали неохотно исполнять приказание, но при этом один из них упустил канат. Тяжелая рея ударила его товарища по голове, и тот упал. Сторм подбежала, когда упавший, потирая макушку, ругался на чем свет стоит.

Глаза Сторм сверкнули:

— Вы что, разучились натягивать паруса? Разленились без меня, придурки! Знала бы я, не стала бы спасать вас из тюрьмы!

— Да по мне, в тюрьме-то лучше! — огрызнулся пострадавший. — Там по крайней мере не получишь реей по башке!

Сторм удивленно уставилась на него. Внутри у нее все кипело, и от злости она была не в состоянии произнести хотя бы слово.

Она сунула канат в руку другого матроса, проходившего в этот момент мимо:

— Натяни парус! И подметите палубу, а то еще кто-нибудь упадет и сломает себе шею!

Тот, едва кивнув, произнес:

— У нас не было времени наводить здесь лоск, мисс. Залатали наскоро самые большие дыры — и вперед!

«Мисс»? Он назвал ее «мисс»! Сторм застыла на месте. Препираться было бесполезно, наказать означало бы проявить слабость. К тому же она помнила, какое важное дело ей предстоит, и ради грядущего успеха готова была многое стерпеть. Но что же случилось с их преданностью, с их хваленой отвагой? Неужели и впрямь эта команда когда-то считалась лучшей?

Сторм словно впервые посмотрела вокруг себя, и то, что она увидела, заставило ее похолодеть. Кучка забулдыг и оборванцев, которые, казалось, и не думали испытывать к ней благодарность за то, что она вытащила их из тюрьмы, мечтающих лишь о том, как бы поскорее набить карманы. Сторм вдруг с ужасом поняла, что они всегда были такими! Они были верны ей лишь до тех пор, пока эта верность обеспечивала им добычу, и сразу же отвернулись от нее, как только она перестала им потакать.

А «Гроза»? Ее любимая «Гроза», ее родной дом, ее крепость? Она тоже казалась Сторм иной. И дело было не только в ранах, нанесенных ей безжалостными солдатами Спотсвуда, — несмотря на эти раны, «Гроза» по-прежнему оставалась надежным и маневренным кораблем. Но теперь сама Сторм почему-то чувствовала себя на борту «Грозы» неуютно. Этот корабль вдруг перестал казаться ей родным домом.

Что же случилось? Почему возвращение на «Грозу», о котором она так долго мечтала, не радует ее?

Роджер стоял за штурвалом, а вся команда получила четкие приказания и исполняла их. Присутствие на палубе Сторм казалось лишним, оно, возможно, даже мешало. Она и сама не в силах была больше стоять здесь, ловить косые взгляды, слушать сальные шуточки за спиной. Ей нужно было быть там, где она по крайней мере знала, кто она такая и за что ее следует уважать.

Сторм побежала в свою каюту, которую теперь занимал Саймон, но даже там она не нашла ничего, что напомнило бы ей о прошлой жизни. С самого начала она как-то равнодушно восприняла то, что карты были грубо содраны со стен, секстант и компас исчезли. Стол был отвинчен от пола и тоже исчез вместе со стулом. Кровать стояла на месте, но матрас и одеяло были изодраны в клочья.

Неизменным оставалось одно — Саймон. Он только что проснулся и сидел на кровати без рубашки; волосы его были растрепаны, и на него было так уютно смотреть, он казался таким привычным, таким родным… Сторм вдруг вспомнила Саймона, каким он впервые появился перед ней в этой самой каюте. Как сверкали тогда его глаза, как гордо была поднята голова! Что-то словно сжалось у нее внутри…

Саймон поднялся, и Сторм снова огляделась вокруг.

— Как все здесь изменилось! — произнесла она.

Но Саймон был настроен совершенно по-другому, ему все представлялось прекрасным — тихое покачивание корабля, запах старого корабельного дерева, свежий морской воздух, по-спартански скудная обстановка каюты, голубое небо и — Сторм…

На Сторм были штаны в обтяжку и свободная белая блуза. Волосы ее лежали по плечам, открытый кружевной ворот обнажал загорелые ключицы, сквозь тонкую ткань блузы проступали очертания груди. Сердце Саймона замирало от одного ее вида — ему казалось, что лишь вчера они впервые занимались любовью в этой каюте, что не было этих безумных месяцев…

— Неужели все и впрямь так сильно изменилось? — спросил он. Голос его прозвучал хрипло, что удивило его самого.

Сторм захотелось вдруг излить ему душу, рассказать, как ей тяжело сейчас, как одиноко… Но она не находила слов.

— Все! — повторила она.

С минуту Саймон пристально смотрел на нее, затем опустил глаза.

— Да, ты права, — прошептал он и потянулся за рубашкой, но Сторм остановила его.

Их взгляды встретились, и в глазах Саймона она увидела то же желание, которое ощущала в себе. Это желание, древнее, как мир, казалось, наполняло собой все ее существо… Сторм словно слышала в тишине оглушительный стук собственного сердца.

— Одно не изменилось, — прошептала она. — Ты.

Она взяла рубашку из его рук и отбросила ее прочь. Рубашка упала на пол. Мускулы Саймона напряглись, во взгляде его Сторм читала внутреннюю борьбу.

— Постой… — слабо попытался протестовать он, но в голосе его было больше уступки, чем протеста.

Сторм, наклонившись, коснулась губами его груди. Она ласкала губами кожу, чувствуя упругую силу его мускулов. Саймон протянул руку, и Сторм вдруг показалось, что сейчас он ее оттолкнет… но он лишь прикоснулся к ее волосам, лаская их.

Руки Сторм оплелись вокруг талии Саймона.

— Не надо, — прошептал он. — Мы не должны…

Она удивленно подняла на него глаза:

— Почему? Почему мы не можем расстаться так же, как встретились? Это не по правилам? Ты знаешь все правила, фермер. Скажи, как мы должны расстаться?

Саймон закрыл глаза, словно пытаясь защититься от наступавшей на него со всех сторон пустоты.