Читаем без скачивания Имортист - Юрий Никитин

Мазарин, что до сих пор не проронил ни слова, улыбался и мерно кивал, Медведев спросил с удивлением:

– Игорь Игоревич, вам нравится чушь, что порет этот, с позволения сказать, министр культуры в перьях?

– Мне нравится, – ответил Мазарин с удовольствием.

– Правда? – удивился Медведев.

– Да, – сообщил Мазарин и снова с удовольствием улыбнулся, лицо осветилось, словно из темных туч упал солнечный луч, – он так часто повторяет «расстреливать». Наш человек!

Романовский вздернул левую бровь, но проигнорировал инсинуации, продолжал тем же раздражающим до колик в желчном пузыре Медведева голосом:

– Далее, как только у телеканалов упадут от такого расклада доходы, может даже до нуля, они моментально займутся своим прямым делом, то есть поиском сценаристов и вообще людей с богатой выдумкой, способных предоставить телеканалам материалы, которые можно действительно продать, а не вставлять за здорово живешь в промежутки между показом готовых к загрязнению экологии драндулетов и довольных морд владельцев универмагов, плюс там и сям голая пэтэушница с глубинным вселенским вакуумом во взгляде, предлагающая купить с корпорационно-жертвенной скидкой только что снятый с нее потный нейлоновый лифчик. А уж если компания собралась продавать продукцию, то ее найдут, достойную, хорошего качества, особенно если ей запретили гипнотизировать этой продукцией аудиторию с помощью того же теле. Посмотрел бы я, как будет дядя Федя, не который истеричные романы писал, а который батарею в доме чинит так, что потом трубы лопаются по всему району на хрен, будет платить половину месячной зарплаты плюс премиальные за просмотр всех подряд эпизодов сериала про доблесть бандитов и щедрость ментов. Он будет ждать, когда ему покажут действительно интересное. Не исключено, что недель шесть уйдет у него на привыкание, но телевизор он все-таки включит, не все же время слушать Аиду да жену мудохать. И предложение не заставит себя ждать, поскольку таланты есть всегда, давить их только не надо рекламой своей жлобской.

Леонтьев наклонился к Мазарину и шепнул громко:

– А он управляем! Про расстрелять уже ни слова.

Романовский вздернул вторую бровь, облил обоих ледяным презрением и закончил уже почти мирно, но все так же отечески, словно Лев Толстой группе крестьян из выигранной им в покер деревни:

– Могут, естественно, интернационально воспротивиться большие компании, ну так что же, пусть действительно выпускают самую лучшую зубную пасту в мире, а не просто капают на мозги ежечасно по ящику, что она, мол, лучшая, покупайте, зомби плоскостопые! Тогда им тоже нужно будет просто – объяснить, поскольку вначале было слово, со слов все и начинается. Объяснить, что с их методами телемесмеризирования вся страна не через год, а завтра будет не пригодна ни к какой умственной деятельности, ни к полезной, ни к даже вредной, и покупать их пасту станет просто некому, равно как и некому будет платить зарплату, а все будут только получать пособия по умственной отсталости, финансировать которые будет Китай.

Медведев сидел с ним рядом, жмурился, как сытый довольный кот, что уже и рыбу спер, и сметану пожрал, но отыскал еще один лаз в кладовку, где та-а-акие запасы, а когда Романовский умолк, закряхтел блаженно, потянулся:

– Хорошо!.. Хорошо говоришь, Владимир Дмитриевич. Мелодично, знаете ли… Заслушался! Правда, слов не запомнил, но мелодия до сих пор в ухах и между ними звенит. Не изволили пробовать на рояле?.. Да-да, скользко, самому не нравится. И бабс, наверное, любишь таких, чтоб и на фортепиано, и на рояле, и везде, где скажешь и как захочешь?.. Словом, как творческая натура, ты не совсем врубился… а если честно, хотя зачем тебе честно, ты ни хрена не понял. То, что ты предложил, было бы круто и революционно полгода назад, когда имортизма еще и в помине не было. Или когда наш господин президент еще только-только свои знаменитые апрельские тезисы в блокнотик заносил… Теперь же вся власть в наших руках, как мягко напомнил наш Игорь Игоревич. Так что берись круче, еще круче! В самом деле можешь расстреливать. Без всяких аллегорий. Пистолет тебе уже выдали? Это как только услышишь: «демократ», чтоб пальцы сразу к рукояти… Как у американца при слове «Россия». Дураков у нас много, каждый год по миллиону новых рождается. А умного не расстреляешь, у тебя этот… вкус есть. Дураков же, извращенцев и демократов не жалко, они сами откуда-то берутся.

В зал заглянул Шторх, округлил глаза:

– Вы еще здесь? А в столовую свежую селедку привезли.

Я взглянул на часы:

– В самом деле, пора пообедать, а у меня встреча…

– …с деятелями судоходной промышленности, – подсказал Волуев.

– Вот-вот, – вздохнул я, – с деятелями. Так что надо перекусить, как говорит наш министр культуры, червячка.

Романовский негодующе фыркнул:

– По-русски вроде бы «заморить червячка»?

– Заморить червячка, – пояснил Медведев, – чаще помогает путана, чем повариха. Вы же слышали, мир меня-ется!

– Слышал, – буркнул Романовский. – Ранняя птичка получает червячка, второй мышке достается сыр, а Россия всюду получает от пениса уши.

Мы уже дружной гурьбой двигались в направлении к столовой, я слышал, как Медведев пробормотал:

– А хорошо, что в правительстве нет женщин! А то с таким министром культуры…

ГЛАВА 9

Наверное, вид у меня либо злой, либо слишком государственный, ко мне за стол решился сесть только Медведев, остальные сгрудились по четверо, в столовой витает дух сытости и довольства жизнью.

Я вяло отделял ребром вилки кусочки нежного мяса, игнорируя три ножа возле тарелки. Вообще, в этой столовой их вчетверо больше, но, к счастью, в современном мире больше трех одновременно не кладут, как и больше трех вилок: президенты и премьеры не всегда из королевских семей, а в зрелом возрасте в лом запоминать, какой нож для мяса, какой для закусок, какой для рыбы и какие для сыра, фруктов, масла, мучных блюд. Мне и один нож ни к чему: если мясо нежное и легко отделяется, словно котлета, то и есть надо, как котлету, без ножа.

В Иерусалиме, как только что передали агентства, хасиды ухватились за имортизм и потрошат, выискивая зерна и рассматривая со всех сторон, пробуя стучать то деревянным молоточком, то кувалдой, а кое-где подкладывают и под сверхмощный пресс, живо обсуждая предложенную концепцию Вселенной, но их рассуждения сразу же ушли в такую заумь, что приученный к жвачке простой народ Израиля, включая и профессуру, тут же потерял всякую нить, а с нею и малейший интерес.

К тому же Израиль облюбовали для всяческих съездов и конференций сексуальные меньшинства, а так как их на земле уже намного больше, чем народу в Израиле, то во времена съездов ортодоксальные евреи при виде совокупляющихся на улице людей с животными приходят в отчаяние, им кажется, что вернулись времена засилья эллинской культуры, а то и вавилонского плена.