Читаем без скачивания Беглый огонь - Александр Зорич

Между тем встал на ноги второй бандит.

И не просто встал, но и, выпрямляясь, шустро швырнул в меня две гранаты одну за другой – ну не скотина ли?

От такой наглости я просто осатанел.

Мой АПС застрекотал своим смертельным стрекотом.

Наконец-то я смог попасть в мерзавца – как я обнаружил позднее, пуля вошла ему ровно в левый глаз.

Однако в ту секунду мое сознание не зафиксировало результаты стрельбы. Ибо в длинном прыжке, которому позавидовал бы и молодой мексиканский ягуар, я уходил от обеих брошенных в меня гранат. И, конечно, не ушел бы от них, не окажись на моем пути слабенький трамплин – его местоположение, между прочим, я держал в уме уже четверть часа, с того самого момента, как удалился в кусты.

Трамплин, едва не переломав мне половину ценных ребер, упруго подбросил меня на высоту третьего этажа. И именно благодаря этому я вышел из радианта разлета осколков невредимым. Конечно, я получил изрядные контузии – одну от трамплина, другую – от взрывной волны. (Насколько сильно я отхватил по голове и по барабанным перепонкам, я понял лишь спустя полчаса, когда естественное обезболивающее под названием «адреналин» немножечко отпустило.)

Спасибо Косте – он тоже не дремал.

Пока я летал на трамплине, он успел получить от плечистого пару основательных ударов в нюх, но в конце концов все же овладел ситуацией и, свалив противника с ног, хладнокровно сломал ему шею. Я слышал, как хрустнули шейные позвонки. Чего-чего, а это Тополь умеет, в горячих точках руку набил.

Когда обмякший труп врага осел наземь, Тополь обернулся ко мне и сделал приглашающий жест рукой. Мол, все чисто, бояться нечего.

Я вышел на поляну и сделал по ней круг почета.

Итого имеем: три трупа, один перепуганный до смерти придурок – я имею в виду, конечно, Ивана – и принцесса Лихтенштейнская, айн штюк.

– А не слишком ли это мы… круто? Троих за минуту завалили… – спросил Тополь, отряхиваясь от осиновых листьев.

– Наверное, и впрямь крутовато… – сказал я, неуверенно почесывая затылок. – Вообще нервные мы с тобой стали – страшное дело.

Я помог Ильзе подняться. Поделился с Иваном содержимым своей фляги. Пора было продолжать путь.

Глава 24. Побоище на реке Бечевке

In my time of dying,

Want nobody to moan.

All I want for you to do,

Is take my body home.

Последнее, что я сделал вечером накануне, – отправил Рыбину лаконичное, но исполненное надежд сообщение: «Чемодан со мной. Завтра буду. Готовьте деньги».

Долго ждал ответа. Не дождался. Впрочем, в Зоне такое сплошь и рядом.

Вообще-то нам повезло. Засветло мы успели дотянуть до моего схрона в Ёлкином Лесу. Поскольку в кевларовой берлоге места хватало только на одного, внутрь мы определили нашу принцессу. Сами же, расстелив спальные мешки, залегли снаружи. Разумеется, предварительно мы выставили мои любимые «монки» и оговорили очередность ночных дежурств.

Вообще-то я был против дежурств. Мне хотелось, чтобы все выспались как можно лучше – и лично я в первую очередь. Но то ли Тополем овладели дурные предчувствия, то ли на Речном Кордоне ему успели подсадить в голову маленького сержанта, алкавшего неукоснительного исполнения Устава гарнизонной и караульной службы… Так или иначе, мой друг настаивал, а я не стал спорить. У меня тоже на душе было муторно.

Но, несмотря на все наши предчувствия, ночь прошла спокойно. Грибы-мутанты не покусились на наши «монки», кровососы – как бесхозные, так и одомашненные контролерами – обошли наш бивуак десятой дорогой.

Когда я проснулся, часы показывали ровно 6:00. Эх, заспался… По крайней мере по своим меркам. А все потому, что пришлось просидеть с двух до четырех на посту. Вот если бы я спал нормально, всю ночь, то, конечно, встал бы на час раньше.

С четырех на стражу заступил Тополь, но он почему-то не разбудил меня в 5:00, как я просил.

– Что же ты, брат? – укоризненно спросил я.

– Да ладно тебе, Володя, не гони коней. Пусть наша принцесса еще немного посопит.

– Кто рано встает, тому Зона дает, – проскрипел я. И громко возвестил: – По лагерю «Ёлочный» объявляется подъем!

Тополя, непрерывно трущего глаза костяшками пальцев, я отправил снимать «монки». А Ивана поставил дежурным по кухне – намазывать на бутерброды шоколадное масло, резать колбаску и вскрывать неизменные банки «Завтрака туриста». Принцессе же ничего не оставалось, как, сидя на корточках перед берлогой, варить этим грубым русским мужланам (то есть нам) кофе в грязном кофейнике, водруженном на горелку. Видел бы это князь Бертран Адам Третий!

– А с кем вы там, в Лихтенштейне, враждуете? Ведь есть же у вас враги, а? – спросил я, активно пережевывая огромный кусище бутерброда с докторской колбасой.

– Наш враг – Чехия, – серьезно сказала Ильза.

Я поперхнулся.

– Кто?!

– Чехия. Это враг!

– А чем они… заслужили? Что они сделали-то?

– Украли у нас землю!

– И много?

– Тысячу шестьсот километров. Квадратных, – мрачно пояснил Иван. – Это сразу после Второй мировой войны было. Чехи прирезали к себе симпатичный лесок в Моравии. И с тех пор не отдают!

«Нормальный лесок, – прикинул я. – Полторы тыщи квадратных километров – едва ли не половина нашей Зоны! Немало».

– Скажите на милость, какие гады! – с наигранным драматизмом провозгласил Тополь.

– Да! Да! – горячо поддержала его Ильза. – Наши дипломаты стараться!.. Хитрить!.. Но Чехия не отдавать земля!

– Ну и как, воевать с ними будете? – поинтересовался я.

Ильза спрятала глаза и замолчала. Видно, для нее, как для патриотки своей страны, это была больная тема. Вроде Ольстера для ирландцев.

– Воевать нехорошо… Пацифизм – хорошо, – наконец сказала принцесса.

«Знаем мы ваш пацифизм, – подумал я. – Небось, могли бы вы в своем Лихтенштейне поставить под ружье тысяч этак сто пацанов призывного возраста, сразу бы начали права качать. А так… По сравнению с такой крохой, как Лихтенштейн, Чехия – настоящая сверхдержава. Ну а Польша какая-нибудь так вообще Империя Зла».

Утро выдалось свежим, даже слишком.

Зябко поеживаясь, мы шли через Ёлкин Лес на северо-восток.

Нашей целью была Бечевка, приток Припяти, образовавшийся по геологическим меркам вчера – шесть лет назад.

Причиной его образования стали те же самые катаклизмы, которые изменили русло Припяти, породили Пылающий Остров и Речной Кордон.

Бечевка славилась глинисто-красной водой, стремительным течением и ничем не объяснимым отсутствием аномалий. Из-за этой особенности, кстати, в сталкерском фольклоре возникло поверье, что если обмазать этой самой красной глиной из истоков Бечевки все тело, то никакая аномалия тебе страшна не будет. Мне кажется, это полная чушь. Впрочем, я лично не знаю никого, кто отважился бы это проверить на себе…