Читаем без скачивания Последнее желание. Меч Предназначения (Ведьмак) - Анджей Сапковский

— Что за черт? — удивился Три Галки, шагом подъезжая к бревну. — Проезда нет?

— Грамота есть? — спросил стоявший ближе других алебардист, не вынимая изо рта прутик, который жевал то ли с голоду, то ли ради того, чтобы убить время.

— Какая Грамота? Что такое, мор, что ли? Иль война? Кто приказал перекрыть дорогу?

— Король Недамир, властитель Каингорна. — Стражник перебросил прутик в другой угол рта и указал на хоругвь. — Без Грамоты в горы не можно.

— Идиотизм какой-то, — сказал Геральт утомленным голосом. — Здесь же не Каингорн, а Голопольские владения. Голополье, а не Каингорн взимает пошлину с мостов через Браа. При чем тут Недамир?

— Не ко мне вопрос, — стражник выплюнул прутик. — Не мое дело. Мне только Грамоту проверить. Хочите — говорите с десятником.

— А где он?

— Вона там, за хозяйством сборщика пошлины на солнышке греется, — сказал алебардист, глядя не на Геральта, а на голые бедра зерриканок, лениво потягивающихся в седлах.

За домом сборщика пошлины на сохнущих бревнах сидел стражник, концом древка алебарды выводящий на песке женщину, вернее, ее фрагмент в весьма своеобразном ракурсе. Рядом, нежно касаясь струн лютни, полулежал худощавый мужчина в надвинутой на глаза фантазийной шапочке сливового цвета, украшенной серебряной пряжкой и длинным, нервно покачивающимся пером цапли.

Геральту были знакомы и эта шапочка, и это перо, известные от Буйны до Яруги в замках, молельнях, на постоялых дворах, в корчмах и борделях. Особенно в борделях.

— Лютик!

— Ведьмак Геральт! — Из-под сдвинутой шапочки выглянули веселые синие глаза. — Надо же! И ты здесь? У тебя, случайно, Грамоты нет?

— Да что вы все носитесь с этой Грамотой? — соскочил с седла ведьмак. — Что тут происходит, Лютик? Мы хотели перебраться на другой берег Браа, я, рыцарь Борх Три Галки и наше сопровождение. И, оказывается, не можем.

— Я тоже не могу. — Лютик встал, снял шапочку, с преувеличенной учтивостью поклонился зерриканкам. — Меня тоже не желают пропустить на другой берег. Меня, Лютика, известнейшего в радиусе тысячи верст менестреля и поэта, не пропускает этот вот десятник, тоже, как видите, жрец искусства.

— Никого без Грамоты не пущу, — понуро проговорил десятник, после чего дополнил рисунок последней, завершающей деталью, ткнув концом древка в песок.

— Ну и лады, — сказал ведьмак. — Проедем левым берегом. Правда, так до Хенгфорса дорога будет подальше, но что делать, на нет и суда нет.

— До Хенгфорса? — удивился бард. — Так ты, Геральт, не с Недамиром едешь? Не за драконом?

— За каким таким драконом? — заинтересовался Три Галки.

— Не знаете? Нет, серьезно? Ну, так надо вам обо всем рассказать, господа хорошие. Я все равно тут жду, может, проедет с Грамотой кто-нибудь из тех, кто меня знает, и позволит присоединиться. Присаживайтесь.

— Сейчас, — сказал Три Галки. — Солнце на три четверти от зенита, а у меня жажда, мочи нет. Не болтать же на сухую. Тэя, Вэя, вернитесь-ка рысью в городок и купите бочонок.

— Вы нравитесь мне, господин…

— Борх по прозвищу Три Галки.

— Лютик, именуемый Несравненным. Некоторыми девушками.

— Рассказывай, Лютик, — нетерпеливо бросил ведьмак. — Не торчать же тут до вечера.

Бард ухватил пальцами гриф лютни, резко ударил по струнам.

— Как предпочитаете, стихотворной речью или нормальной?

— Нормальной.

— Извольте. — Лютик тем не менее не отложил лютни. — Послушайте же, благородные господа, что случилось неделю тому непоодаль города вольного, Голопольем нареченного. Так вот, ранним утром, едва поднимающееся солнышко зарумянило висящие над полями и лугами покровы туманов…

— Ведь решили — нормальной! — напомнил Геральт.

— А разве нет? Ну ладно, ладно. Понимаю. Кратко, без метафор. На пастбища под Голопольем повадился прилетать дракон.

— Э-э-э, — протянул ведьмак. — Что-то не верится. Уж сколько лет никто в тех местах не видывал драконов. А не был ли это обычный ослизг? Попадаются ослизги почти такие же большие…

— Не обижай, ведьмак. Я знаю, что говорю. Видел. Понимаешь, мне повезло, я как раз был в Голополье на ярмарке и видел все своими глазами. Баллада уже готова, но вы не хотели…

— Рассказывай. Большой был?

— В три конских тулова. В холке не выше лошади, но гораздо толще. Серый, как песок.

— Зеленый, стало быть.

— Ну да. Прилетел неожиданно, свалился прямо на отару овец, разогнал пастухов, задавил с дюжину животных, четырех зарезал и улетел.

— Улетел… — Геральт покачал головой. — И все? Конец?

— Не конец. На следующее утро прилетел снова, теперь уже поближе к городку. Спикировал на группу баб, стиравших белье на берегу Браа. Ух и драпали же они! В жизни своей так не смеялся. А дракон проделал три круга над Голопольем и полетел на пастбища, там снова взялся за овец. Тут-то и началась паника и неразбериха, потому как до того мало кто верил пастухам. Ипат скликал местную милицию и цеховиков, но не успели они собраться, как народ взял дело в свои руки и прикончил дракона.

— Как?

— Весьма народным способом. Местный сапожник, Козоед, придумал, как доконать гадину. Забили овцу, напихали в нее чемерицы, волчьей ягоды, собачьей петрушки, серы и сапожного дегтя. Для верности местный аптекарь влил две кварты своей микстуры от чирьяков, а богослужитель из святилища Кревы прочитал над всей этой пакостью молитву. Потом поставили приготовленную таким образом овечку посреди стада и подперли колышками. По правде говоря, никто не верил, что дракон клюнет на это за версту смердящее дерьмо, но реальность превзошла все ожидания. Не удостоив вниманием живых и блеющих овечек, гад заглотал приманку вместе с колом.

— И что? Ну же, Лютик, говори.

— А я что? Ну вот. Прошло ровно столько времени, сколько требуется сноровистому мужику, чтобы расшнуровать дамский корсет, и дракон как примется рычать да пускать дымы передом и задом, подпрыгивать да пытаться взлететь. Потом вдруг словно бы осовел и замер. Двое добровольцев отправились проверить, дышит ли еще отравленный гад, — местный могильщик и здешний дурачок, зачатый чокнутой дочкой дровосека и ротой кнехтов, проходивших через Голополье еще во времена правления воеводы Щукобоба.

— Ох, и заливаешь ты, Лютик!

— Не заливаю, а украшаю, а это разные вещи.

— Почти. Рассказывай, время уходит.

— Итак, как я сказал, могильщик и храбрый идиот отправились на разведку. Потом мы насыпали над ними небольшой, но радующий глаз курганчик.

— Так, — сказал Борх. — Стало быть, дракон еще жил?