Читаем без скачивания В погоне за истиной - Савелий Свиридов

Получив свою порцию горячительного, рядом с Эриком примостилась Лиэнна в прикиде то ли призрака, то ли утопленницы.

— Неспокойно на душе немного, — тихо пожаловалась она.

— Почему?

— Не знаю. Ощущение, будто должно случиться нечто нехорошее. Вроде и поводов нет никаких, а всё равно.

— Но вроде никто не заставлял приходить сюда.

— Не спорю. Однако куковать одной, когда другие веселятся, тоже, заметь, не сахар. И без того тоска замучила. Вроде полно народу кругом, а вглядишься — и нет никого. Не с кем ни радости, ни горя разделить. Пусть хоть такая иллюзия счастья, чем вообще никакой.

— Лучше выпей, легче станет.

Признаваться, что и ему немного не по себе, Эрик не стал.

— Наверное, — жалко улыбнулась Лиэнна. — пусть если не уйдёт совсем, то хоть притупится.

И пригубила свой стакан.

Шум вокруг костра усилился — подогретый спиртным народ разошёлся вовсю.

— Какой же это Король, если без Королевы? — надрывно возопил скелет, размахивая пустым стаканом. — Выбрать немедленно!

— Даёшь Королеву! — дружно и радостно поддержали его.

Похоже, тут многие, подобно Таське, успели накваситься ещё до начала торжества.

— А ну, девчонки, стройсь рядами. Выбирать будем!

— А потом чего? — хихикнула мумия.

— Купаться пойдём!

— Прямо в костюмах?

— Можно и снять! Какие проблемы?

— Кажется, я действительно зря пришла, — вздохнула Лиэнна. — Может, свалить отсюда, пока не поздно?

— Ну-у, в принципе никто не держит…

— А давай вместе! Ты ведь тоже чужой здесь! Или, скажешь, нет?

Попала в точку — происходящее нравилось Эрику всё меньше. Но взять и уйти у всех на виду? Даже если и удастся, потом замучаешься объясняться. И, оценив ситуацию, предложил компромисс:

— Давай. Но не прямо сейчас. Пусть дойдут до кондиции. Как только побегут к океану, так и слиняем.

Не найдя возражений, Лиэнна отошла в сторону. Её отсутствие в толпе желающих царствовать хотя бы одну ночь однокурсниц никто не заметил.

Кульминацией действа явилось водружение инопланетным чудищем наспех сплетённой из побегов лианы короны на голову тёмной эльфийки. Никогда ещё Гека не был так близок к мадемуазель Люсти, усмехнулся Эрик. Да, собственно, вряд ли кто отказался бы оказаться на его месте. Жанна мастерски загримировалась под гламурный образ тёмноэльфийской красавицы — аристократическая матовость кожи, чувственные фиолетовые губы, умеренно декольтированное облегающее чёрное платье, плавно переходящее в мини-юбку, высокие сапоги на шпильках. Образ опасный и притягательный одновременно… да, если кого и короновать, то только её. И почему Король не он? Услали бы «придворных» куда подальше, да хоть всех скопом в океан, а сами нашли ли тихий уютный пляжик для них двоих…

Пришлось немного встряхнуться, отгоняя скабрезные мысли, навеянные начавшим действовать спиртным. Лица вокруг постепенно теряли контрастность, становясь ближе и доступнее, столпившиеся вокруг костра монстры уже не напрягали и не отталкивали. Лёгкий ветерок доносил обрывки лекции, читаемой Олафом благодушно внимавшей публике.

— …истоки Хэллоуина берут начало в той овеянной легендами эпохе, когда британский континент населяли племена кельтов, деливших год на тёмную и светлую части. Их смена и отмечалась празднествами весной и осенью соответственно. Тёмная половина вступала в свои права в начале ноября, месяце самониус, отчего праздник ещё до нашей эры стал называться Самайн. Германские племена англов, саксов и ютов, переселившихся в Британию несколько столетий спустя, унаследовали его от кельтов. Церковь, искореняя языческие обычаи, заменяла их почитанием христианских святынь, так Самайн и превратился в день Всех Святых. И обрёл точную дату, а именно — первое ноября. В начале девятнадцатого века волна ирландской эмиграции принесла праздник в Америку, где он укоренился и откуда широко распространился по всему миру.

— Круто! Оказывается, ему уже тысячи лет!

— Надо же, до наших дней дожил! Причём Церкви вопреки!

— Мы просто возвращаемся к своим корням, к язычеству, выражающему подлинную природу человека…

Ого, куда загнули. В язычестве было много такого, от чего современный представитель Homo Sapiens оказался бы не в восторге. Человеческие жертвоприношения, например. И вообще, почему о Хэллоуине знают все, а про их исконно славянский праздник прихода лета, отмечаемый в ночь на Ивана Купалу, и в России не все имеют представление? Несправедливо как-то получается! Пусть там свои заморочки вроде сигания через огонь, но хоть нечистью обряжаться не нужно.

В нестройный гомон «участников мероприятия» вклинился зычный глас Короля.

— А ну, верные мои подданные, не слишком ли увлеклись философией? От неё лишь тоска зелёная и брожение умов. Поэтому издаю указ: веселье продолжать, пропустить по стаканчику, можно и по два, а потом слегка охладиться водами окружающей нас морской стихии!

Про Олафа моментально забыли; повизгивая и похрюкивая, толпа набросилась на остатки жратвы и недопитые бутылки.

— Дерьмо всё ваше пойло! — с явным вызовом высказался вдруг закутанный в звериные шкуры Малко.

— Можешь предложить лучше? — ехидно поинтересовался вурдалак.

— А то! Самое классное вино делается исключительно из винограда, растущего в Македонии! Его ещё Александр Великий пил, после чего половину мира завоевал! Вот сейчас и я приложусь…

Не обращая внимания на насмешки, из своей походной сумки Малко проворно извлёк бутыль с тёмной жидкостью и, вытащив зубами пробку, принялся смачно пить прямо из горла.

Внезапно бутылка выскользнула из его руки, а возмутитель спокойствия застыл, точно молнией поражённый.

И почти сразу тело его начало трансформироваться, утолщаясь и стремительно обрастая густой тёмно-бурой шерстью. Ошмётки лопнувшей по швам одежды усеяли собой песок, а в лице, точнее, гротескно уродливой морде полуволка-полумедведя не осталось ничего человеческого.

Поднявшись во весь рост и обратив взор в сторону почти полной луны, новоявленный зверь издал хриплый протяжный вой.

Кто-то хихикнул, посчитав происходящее забавным розыгрышем. Но большинству уже было не до смеха. Мгновенье — и пляж огласили визги и вопли ужаса.

Первым опомнился Жозе. Выхватив из костра горящую ветвь, он отважно шагнул навстречу зверю.

Первобытный страх всего живого перед огненной стихией возымел действие: монстр попятился, тревожно обнюхивая воздух, и стремглав унёсся прочь, во тьму мангровых зарослей, неуклюже осваивая бег на четырёх лапах.