Читаем без скачивания Новый Мир ( № 10 2007) - Новый Мир Новый Мир

Может, когда-нибудь эта работа будет все-таки выпущена отдельным компакт-диском, кто знает.

Сосредоточив свое внимание на последнем аудиопроекте Сергея Филиппова, я, к сожалению, оставил за границами настоящего обзора его особую и легендарную “визитную карточку”: работу, проведенную в середине 80-х годов над подготовкой к изданию моноспектакля Олега Даля “Наедине с тобою, брат”. Это была музыкально-стихотворная композиция по Лермонтову, собранная из материалов домашней аудиозаписи, сделанной Далем на старом магнитофоне, — записи-репетиции, воссоздающей будущий спектакль, до которого Даль не дожил.

Этот сюжет заслуживает отдельного специального разговора, и несмотря на то, что все “странные сближения”, как всегда, налицо (Даль, например, обожал стихи Давида Самойлова), — на сегодня я его отложу, за одним лишь исключением.

В моем архиве имеется аудиозапись, возможно, единственного аудиоинтервью Сергея Филиппова, данного им радиожурналистке Ирине Бедеровой, которая сохранила пленку с записью их разговора и воспроизвела наиболее выразительную его часть на декабрьском, 2004 года вечере памяти двух звукоархивистов. Вспоминаю, что этот вечер был проведен в рамках Всероссийской научно-практической конференции по аудиокультурологии, аудиоархивистике и новым технологиям “Эхолот”.

В расшифровке интервью мне явственно слышатся живые интонации Сергея Николаевича Филиппова, и я могу лишь сожалеть, что публикация не позволяет воспроизвести самый тембр голоса, звуковые обертоны и паузы. И все-таки давайте послушаем-прочитаем фрагмент того вечера и той программы:

“ Ирина Бедерова :

…Эта запись (домашняя кассета в архиве Даля. — П . К. ) случайно оказалась жива. Даль не только читал стихи и рассказывал, как будет вести себя на сцене, он ставил по ходу работы музыку. Спустя какое-то время, когда выяснилось, что запись сохранилась (как сказала Елизавета Алексеевна — „Бог не спасет, а человека пошлет”, это она о Сергее Николаевиче Филиппове), Сережа взялся за то, чтобы эту запись Олега Даля довести до слушателя. А я ведь слышала оригинал, слышала то, из чего Сережа сделал потом единую композицию, то, что сначала прошло по радио, а потом стало знаменитой пластинкой.

…Вот, послушайте, — я записала Сергея Филиппова спустя довольно долгое время, в 1991 году, ровно через десять лет со дня смерти Даля. И я позволю себе напомнить, что 1841 год — это год смерти Лермонтова, то есть со дня гибели поэта прошло ровно 150 лет. Так все сошлось тогда, и вышла радиопередача, посвященная Лермонтову и Далю, а теперь, я считаю, посвященная еще и ему — Сергею Николаевичу Филиппову. Включите, пожалуйста…

— Вспомните свои ощущения — первая встреча с записью Даля, первое прослушивание — вот что это было? Вы можете вспомнить?

— Конечно, могу. Хотя я вам должен сказать, что прошло с тех пор уже где-то около шести, по-моему, даже семи лет, и такая дистанция дает возможность заново как-то все это осмыслить… Когда я готовился к тому, что сегодня приду к вам и что-то скажу, я подумал, что, в общем, не самым главным было то, что я занимался технической обработкой, реставрацией, вырезал из пленки шумы, вместо этого вклеивал какие-то чистые места, накладывал музыку… Это было не главное. А главное было — что я открыл для себя художника, о котором раньше и понятия не имел.

— Вы сейчас имеете в виду Даля или Лермонтова?

— Я имею в виду, конечно, Даля. А уже Олег Иванович Даль — силой своего таланта — открыл мне поэта, заново открыл мне Лермонтова. У меня была полная иллюзия, что я услышал голос Михаила Юрьевича Лермонтова.

…Видите ли, тут не так все просто. В голосе Олега я услышал нечто такое, что просто перекликалось с моим внутренним душевным состоянием, понимаете? Мне показалось, что я почувствовал… — какие-то внутренние камертоны откликнулись на его боль. Я, понимаете, мгновенно понял, чтбо он собою представляет, — с первых же слов, с первых же звуков, даже еще не начинались стихи — а только лишь он начал свое вступление. Я понял, что это за судьба, мне показалось, понял сразу, мгновенно. Магнитофон зафиксировал чудо — творческий процесс. Это редчайшая вещь. Вот почему я, собственно, загорелся, и мне захотелось…

Понимаете, я обогатился. Я пересекся с душой, которая уже обрела бессмертие, это ясно совершенно. И я поторопился сделать… ну, не то чтобы обогатить всех, а как-то приблизить саму возможность, чтобы люди, вот, которые, скажем, сейчас слушают нас, чтобы они могли все это услышать.

— Сложной ли была сама техническая работа — чтобы получилось то, что получилось?

— Сложной. Сами исходные данные: то, что это было записано на домашнем магнитофоне, к тому же еще изрядно потрепанном, и то, что это была обычная кассета… Ну… это, в общем… это всё мои трудности.

А когда делалась пластинка — уже на “Мелодии” — по схеме, которая была предложена мной и по моему макету, профессиональный реставратор очень высокого класса — Тамара Георгиевна Бадеян, — она тоже переболела всем этим и тоже включилась вот так же, как и я… И тоже очень ревновала всячески ( смеется.  — П. К. ) этот материал и очень его полюбила.

Понимаете, я еще не встречал людей, которые слышали эту запись и чтобы они при этом оставались равнодушными…”

Примерно в те же самые дни, когда я познакомился со звучащей дискографией Давида Самойлова, мне попался изданный на CD моноспектакль Даля9.

На обложке компакта было указано, что сорокасемиминутный моноспектакль Олега Даля “Наедине с тобою, брат” по стихотворениям М. Ю. Лермонтова — это действительно “запись из домашнего архива О. И. Даля, 1980 год”. На обороте — что в моноспектакле “звучат произведения композиторов А. Вивальди, И.-С. Баха, Б. Марчелло, Ф. Таррега”. Было приведено имя звукорежиссера — Тамары Бадеян.

И — ни слова о Филиппове.

Впрочем, нет. Читая безымянный сопроводительный текст на задней стороне обложки этого компакт-диска, я поймал себя на ощущении, что слышу знакомые интонации. И разыскал в Интернете само изображение и тексты на упаковочном конверте того давнего, идентичного по фонограмме винила, выпущенного в середине 80-х.

Тут-то и обнаружилось, что на яркой, зазывной обложке CD я прочитал слегка отредактированную и сокращенную заметку Сергея Филиппова, которая была когда-то помещена на конверте винилового диска-“гиганта” — рядом с текстом актера Михаила Козакова10.

Как любил говорить один известный телеведущий из канувшего в небытие ток-шоу — “Такие времена!”

…Отсутствие “инженера Литературного музея Сергея Филиппова” (как он обычно именовался в сопроводительных документах каких-нибудь научных аудиоконференций) в нашей сегодняшней культуре ощутимо настолько, насколько, на мой взгляд, ощутимо отсутствие в ней оригинального, талантливого художника, то есть человека созидающего, дарящего . Такого человека, как Сергей, несмотря на все кажущееся “ремесленничество” его занятий, никем и никогда не заменишь уже потому, что странное, на первый взгляд “закадровое” дело, которым он занимался, всегда носило отпечаток его яркой личности и богатой души. И это всегда уходило в его работу. За монтажной склейкой, за нажатием кнопки “запись”, за составлением диска или кассеты в его случае стоял мыслящий, неуспокоенный, творческий человек, имя которого обычно помещается на конверте того или иного диска мельчайшим, несправедливо мелким шрифтом.

Или — как мы видим — иной раз и не помещается вовсе.

На обороте буклета к собранию граммофонных звукозаписей Давида Самойлова Сергей Филиппов привел стихи любимого поэта11, которые, очевидно, были близки и созвучны тайному, внутреннему миру этой так мало пожившей среди нас — души:

Дай выстрадать стихотворенье!

Дай вышагать его! Потом,

Как потрясенное растенье,

Я буду шелестеть листом.

Я только завтра буду мастер,

И только завтра я пойму,

Какое привалило счастье

Глупцу, шуту, бог весть кому,—

Большую повесть поколенья

Шептать, нащупывая звук,

Шептать, дрожа от изумленья

И слезы слизывая с губ.

1 Речь идет о жене артиста — Елизавете Алексеевне Даль (ум. 21 мая 2003) и ее матери Ольге Борисовне Эйхенбаум (ум. 8 августа 1999).