Читаем без скачивания Искушение злом - Нора Робертс

— Да, Клер… — Он смахнул волосы с ее щек. — Нам придется снова обо всем этом поговорить, обсудить подробности, которые ты, может быть, вспомнишь.

— Я как раз боялась, что ты заговоришь об этом.

— Давай пойдем поужинаем куда-нибудь сегодня вечером. Что ты скажешь о мексиканском ресторанчике? У них там бумажные цветы в горшках.

— Отличная мысль. А давай поедем на твоем мотоцикле.

— Вот такая женщина мне по душе.

— Я буду готова в семь. — Она подошла к двери, затем остановилась. — Рафферти, ты просто невероятно мне облегчил все это. Я тебе очень признательна.

Оставшись один, он уселся за стол и стал изучать свои записи. По мере их изучения у него возникло убеждение, что в дальнейшем он уже не сможет ничего облегчить.

ГЛАВА 25

Мин Атертон была из тех женщин, которые выставляли для украшения стола свечи, так и не сняв с них целлофановой обертки. Почти все, чем она владела, предназначалось для показа, а не для практического употребления.

Она могла купить розовые или лиловые свечи — ее любимые цвета — и поставить их в настоящие медные или хрустальные подсвечники, где те и стояли в чистеньких обертках, не будучи никогда зажженными.

Она обожала покупать вещи. Более того, ей нравилось то, что она могла позволить себе покупать вещи, в особенности те, что были недоступны ее соседям. Она часто оставляла этикетки с ценами, надеясь, что кто-нибудь из гостей взглянет на оборотную сторону вазы или статуэтки. На их месте она бы так и поступила. И поступала.

Мин считала жизнь напоказ своей обязанностью. В конце концов, она жена мэра и ей надо поддерживать свой статус. Она знала, что они самая состоятельная пара в городе, и что ее муж предан ей. Разве он не подарил ей на прошлое Рождество пару настоящих бриллиантовых сережек? По полкарата каждая вместе с оправой. Мин каждое воскресенье демонстрировала их в местной церкви.

Во время пения псалмов она специально убирала волосы за уши и вертела головой из стороны в сторону, чтобы камни блистали на свету на зависть прихожанам.

Ее дом был забит мебелью. Она не увлекалась антиквариатом, каким бы дорогим и редким он ни был. Мин любила новые вещи, совершенно новехонькие, чтобы воспользоваться ими первой. Она покупала только у известных фирм. И она могла непринужденно болтать о своих Ля-Зет-Бой, Этане Аллене или о Сили Постюрепедик как о своих близких родственниках.

Некоторые из менее доброжелательных соседей говорили, что было бы лучше, если б у нее было поменьше денег и побольше вкуса.

Но Мин сразу же распознавала проявления зеленой зависти и воспринимала их как заслуженную награду.

Она любила свой большой кирпичный дом на Л орел Лейн, и сама украсила каждый сантиметр его, от гостиной, где стоял диван с розами и лавандой на обивке и такими же портьерами, до туалетной комнаты, выложенной керамической плиткой дикого розового цвета и обями цвета гиацинта. Ей нравились огромные статуи танцующих дам в бальных платьях и мужчин в камзолах. Все цветы в доме были искусственные, но помещены в дорогие вазы в форме мохнатых овечек или кроликов с ватными хвостиками.

Творческий пыл Мин не ограничивался интерьером. Ни в коем случае. Ведь далеко не все жители Эммитсборо удостаивались чести переступить порог замка Атертонов.

Мин считала, что они заслуживали права взглянуть на эту роскошь хотя бы снаружи.

Во дворике она поставила большой стол под полосатым зонтом и в тон ему стулья и шезлонг. Так как настоящие животные доставляли одни только хлопоты, она заменила их пластмассовыми и пластиковыми, так что во дворе водилось множество уток, белок и опять же, естественно, овечек.

Перед домом, напротив лунного шара, лежащего у его порога, расположился предмет ее гордости и радости, чугунный конюший, чернолицый, в красной ливрее, с застывшей глуповатой улыбкой.

Однажды Дэви Ридер, выполняя у них какую-то плотницкую работу, повесил на вытянутую руку статуи свой термос с обедом. Но Мин так и не поняла юмора ситуации.

И внутри, и снаружи дом Мин был чист как стеклышко. Ради сегодняшнего торжества, ежемесячного обеда Женского клуба, она даже отправилась в цветочный магазин и купила украшение для стола из лилий и зеленых веточек. Из своего собственного кармана. Конечно, она проследит за тем, чтобы их педантичная дама-бухгалтер нашла способ оплатить этот счет из средств клуба.

Побольше сэкономишь, побольше сможешь потратить.

— Джеймс. Джеймс. Иди сюда и взгляни. Ты ведь знаешь, как я ценю твое мнение.

Атертон вошел в гостиную из кухни, прихлебывая кофе и улыбаясь. Он внимательно посмотрел на жену в ее' новом розовом платье с цветастым жакетом — болеро. Она надела свои бриллианты, а Бетти взбила ей невероятно пышную прическу. Она сделала себе маникюр и педикюр, и ее розовые ногти выглядывали из туфель почти сорокового размера. Атертон поцеловал ее в кончик носа.

— Ты выглядишь великолепно, Мин. Как всегда. Она хихикнула и игриво ткнула его в грудь. — Не я, глупышка. Стол.

Повинуясь, он стал рассматривать стол. Он был раздвинут во всю длину, чтобы можно было усадить восемнадцать гостей. На дамаскиной скатерти расставлено нужное число обеденных тарелок от Коррела с узором из крохотных розочек. Она поставила и маленькие чаши с лимонной водой, точь-в-точь как на картинке из журнала. В центре красовались лилии, а по бокам свечи в целлофановой обертке.

— Ты превзошла самое себя.

— Ты ведь знаешь, я люблю, когда все выглядит красиво. — Острым взглядом узрев непорядок, она подошла и выдернула висевшую нитку из розовой портьеры. — Подумать только, когда в прошлом месяце была очередь Эдны, она подала пластмассовые тарелки. Я просто чуть не сгорела со стыда за нее.

— Уверен, что Эдна старалась изо всех сил.

— Конечно. Конечно. — Она могла бы и еще кое-что порассказать об Эдне. Но знала, что Джеймс был способен проявлять нетерпение. — Я хотела, чтобы сегодняшний обед был особенный. Некоторые дамы просто обезумели, Джеймс. Представляешь, поговаривают даже о занятиях по курсу самообороны, что, как я и сказала предложившей это Глэдис Финч, совершенно неженское дело. Меня ужасно беспокоит, что они еще такое придумают.

— Ну, Мин, каждый из нас делает то, что должен. — Он подмигнул ей. — Ты ведь доверяешь мне, Мин?

Она бодро подмигнула в ответ. — Джеймс, ты ведь знаешь, что да.

— Тогда предоставь все мне.

— Я так всегда и делаю. Но этот Кэмерон Рафферти.

— Кэмерон выполняет свою работу.

Она хмыкнула. — Ты хочешь сказать, когда он не волочится за Клер. Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь. — Она махнула в его сторону своей пухлой ручкой, вновь вызвав его улыбку. — Что человек имеет право на личную жизнь. Но ведь есть очередность. — Она улыбнулась ему. — Разве ты сам не говоришь всегда об этом? У человека должны быть приоритеты.

— Ты знаешь меня прекрасно.

— Еще бы не знать после стольких лет. — Она стала поправлять ему галстук. — Я знаю, что тебе хочется удрать еще до прихода наших дам, но прошу тебя задержаться еще пару минут. Прибудут люди из газет и телевидения. Ты ведь не захочешь упустить такую возможность. Учитывая, что ты собираешься баллотироваться в губернаторы.

— Мин, ты ведь знаешь, ничего еще не решено. И, — он ущипнул ее за подбородок, — это строго между нами.

— Я знаю, и меня просто убивает, что я не могу похвастаться этим. Тем, что партия рассматривает тебя как возможного кандидата. Ты это вполне заслужил. — Она любовно погладила лацканы. — Столько лет посвятил этому городу.

— Ты мой самый любимый избиратель. Я еще побуду какое-то время кандидатом, — сказал он. — Но не очень-то рассчитывай на губернаторский дом, Мин. Выборы еще совсем не скоро, — напомнил он ей, увидев, как она помрачнела. — Пусть все идет, как идет. Вот дверь. Лучше я сейчас уйду, чтобы ты сама смогла торжественно встретить своих гостей.

Клер опоздала. Но это было лучше, чем вовсе не придти, что непременно и случилось бы, не позвони ей Глэдис Финч, спросившая, не нужно ли ее подвезти. Неудивительно, что она совсем забыла об этом обеде, после того, как обнаружила исчезновение скульптуры из гаража.

«Подростки», — сказала она себе. Ей хотелось верить, что это подростки устроили такую шутку. Но в глубине души таилось опасение, что это означало нечто гораздо более страшное.

Она могла только сообщить о краже, что и собиралась сделать, как только закончится этот чертов званый обед.

«Но почему именно эта скульптура, — удивлялась она. — Почему именно этот образ из ее ночного кошмара?»

Отмахиваясь от этих неприятных мыслей, она пыталась сосредоточиться на том, что же ей следовало делать дальше. К сожалению, Глэдис Финч позвонила лишь к полудню, и когда Клер вспомнила, куда ее предлагали подвезти, она кинулась из гаража в спальню, чтобы в спешке набросить на себя костюм.