Читаем без скачивания Быть Сергеем Довлатовым. Трагедия веселого человека - Владимир Соловьев

А теперь мысленно перенесемся из одного любимого города в другой любимый город, паче у Нью-Йорка и Санкт-Петербурга был один голландский прототип — Амстердам, по образу и подобию которого оба города возводились. Увы, из-за крутой занятости этой книгой не удалось мне слетать на крыльях любви в «отечество белых головок», дабы поспеть на Васильевский остров, где в пятницу 4 апреля 2014 года состоялся вечер, одно название которого привело меня в содрогание и заставило пересмотреть собственную концепцию отношений вершинных фигур изящной русской словесности с вышеупомянутой девой, что на старости лет тоже подалась в ту самую изящную словесность, где мы с тобой, читатель, сейчас находимся. Что делать, придется ограничиться анонсом о визите старой дамы в родной город.

Музей-галерея современного искусства Эрарта и Санкт-Петербургский центр гуманитарных программ приглашают на литературно-музыкальный вечер «Довлатов, Бродский и Аксенов любили Асетрину», с участием самой дамы сердца выдающихся литераторов — Аси Пекуровской (США). Партию фортепиано исполняет дипломант конкурса Королевы Елизаветы в Брюсселе Анна Борисова (Москва).

Центром события будет сама личность, легенда и первая красавица Ленинграда 70-х Ася Пекуровская — филолог, писатель, создатель и руководитель книгоиздательства Pekasus (США). Ася — непосредственный участник литературной жизни 70-х, ее любви добивались наши литературные титаны: Бродский, Довлатов, Аксенов и др. «Суперприз» достался Сергею Довлатову, от брака с которым у Аси родилась дочь Маша. Это первый визит Пекуровской в родной город после 40 лет уединенной жизни в Северной Америке.

Творческий вечер будет строиться вокруг обсуждения трех тем, восходящих к трем публикациям, вышедшим в России: «Довлатов — псевдодокументалист», «Достоевский — механизмы желаний» и «Герметический мир Иммануила Канта: Кант и Кафка». Также в программе состоится презентация серии из шести детских сказок для взрослых «Спарк, каменный мальчик», опубликованных в Америке на двух языках. В настоящий момент авторский коллектив, творческая группа Pekasus (Ольга Титова, художник, и Вадим Клоков, композитор) работают над созданием мюзикла, о чем будет небольшой рассказ в присутствии членов группы.

Ну, что за прелесть, право! Только не надо ловить блох в этом анонсе, составленном, несомненно, при участии центрового персонажа этого музыкально-литературного перформанса. Что с того, что Ася Пекуровская не могла быть непосредственным участником литературного процесса, не написав на тот момент ни одной литературной строчки, разве что генитальным образом, да простится мне такое предположение, но оно проистекает из самого названия этого авторского вечера и никак иначе истолковано быть не может. Либо такая и вовсе мелочовка, что у Аси родилась дочь Маша от брака с Довлатовым. О вероятном лжеотцовстве Довлатова я уже писал — со слов самого Довлатова и опираясь на факты, но уж совсем нонсенс сказать, что означенная дщерь — от его первого брака, тогда как этот брак распался за пять лет до ее рождения, и Кате, законной дочери Довлатова от второго брака с Леной Довлатовой, было к тому времени четыре года. Не стоит, право, делать из Довлатова Казанову.

А вот что стоит, так это обратить внимание на характеристику самовыдвиженки — легенда и первая красавица Ленинграда. Ну, относительно порядкового номера в тогдашнем конкурсе красоты: кто считал? Или на нынешний лад: какое жюри присудило ей звание «Мисс Ленинград»? А называть саму себя «суперпризом», который достался Довлатову, — это супер-пупер смело для дамы, которая скоро будет справлять свое 75-летие, с коим заранее ее поздравляю. Все, однако, становится на свои места, когда мы с фрейдистской лупой в руках всмотримся в оброненное Асей Пекуровской слово «легенда». Да, да, читатель, та самая оговорка или описка, сквозь которую, по Фрейду, проглядывает истина. Весь этот анонс, за исключением разве что названия шоу, если вкладывать в глагол «любить» не сокровенный смысл, а куда более элементарный (см. выше), следует определить как самосозданную и саморастиражированную легенду. То, что здесь у нас зовется self-myth.

Вот мы и подходим к концу нашего мини-исследования.

Осталась самая малость.

Мне кажется, в чем мы должны довериться Асе Пекуровской, так это в мужском списке победителей, а скорее, согласно вышеизложенной теории, в списке побежденных ею литераторов, ибо она была падка именно на литературных знаменитостей, будь то суперстар Аксенов или широко известные в узких кругах Бродский и Довлатов. Пусть только не брешет: Сережа к тому времени уже писал рассказы, а Ося конечно же написал лучшие стихи и достиг поэтических высот еще в России, а Нобелевскую премию получил не за амбиции и не за нахрап, но именно за поэзию. Жаль, право, что филолог Ася Пекуровская по сю пору отрицает самоочевидные литературные достижения.

Возвращаясь к сексуальной сфере ее деятельности, не думаю, чтобы она прихвастнула своими женскими победами — есть пусть не очевидцы, со свечой никто не стоял, но свидетели, хоть они и сходят постепенно со сцены — в могилу, оставляя после себя противоречивые воспоминания. В том же анонсе, через несколько строчек после названия шоу, донжуанитский список Аси Пекуровской немного меняется: имена те же самые, два первых фигуранта махнулись местами: Бродский, Довлатов, Аксенов. Опять не в алфавитном порядке, но все-таки и не по чину. Хоть первым идет наш нобелевец, но дальше бы в таком случае пошел Аксенов — ввиду несравнимо большей его популярности, чем у Довлатова, в годы, когда все трое романились с Асей, и при явной — до сих пор! — недооценке ею таланта своего первого мужа. Как филолог и писатель, она не поставила бы Довлатова раньше Аксенова, если бы располагала их по литературной значимости. Остается хронология. Точка.

А что касается двух противоречивых показаний ее любовников, то нам ничего не остается, как поверить Довлатову и не поверить Бродскому. Пусть его и «обвиняли во всем, окромя погоды». Но что за ним не водилось, это хвастать своими мужскими победами и подводить своих пассий, а их было немало. Он не принадлежал к тому типу мужиков, для которых честь — только слова: «Che dunque l'onore? Una parola!», отсылая к Фальстафу. Напротив, Бродский был человек чести — рыцарской чести, вел себя кошерно, этого у него не отнимешь. Да и зачем? Его мужская харизма была всем очевидна — как женщинам, так и мужчинам. Тем более что его бывшая краля вышла замуж за знакомого, пусть шапочного, и коллегу, пусть из другого литературного цеха, по мнению Бродского, рангом ниже: «…я был на пару лет старше, а в молодости разница в два года весьма значительна: сказывается инерция средней школы, комплекс старшеклассника; если вы пишете стихи, вы еще в большей мере старшеклассник по отношению к прозаику». Оставим на совести Бродского эту весьма спорную, хоть и императивную иерархию литературных жанров.