Читаем без скачивания Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он вернулся, Монтгомери стоял на крыльце.
— А я подумал — куда это ты делся? Разве в этой хибаре нет водопровода?
— Нет, — коротко бросил Макс, поставил ведро с водой и добавил в печку несколько поленьев.
— Макси, следовало бы приготовить ужин заранее, — упрекнула его мать.
— Но ведь он не знал, что мы придем сегодня вечером, — великодушно заступился за юношу Монтгомери. — К тому же теперь у нас появилось время, чтобы поднять бокалы.
Макс стоял к ним спиной и резал холодное мясо. Происшедшее так потрясло его, что он никак не мог прийти в себя.
— Эй, сынок! — окликнул его Монтгомери. — Давай выпьем по стаканчику за невесту.
— Мне нужно готовить ужин.
— Чепуха! Вот твой стакан. Иди сюда.
Монтгомери налил в стакан Макса на дюйм янтарной жидкости; его собственный стакан был налит до половины, стакан невесты — на треть.
Макс взял стакан, подошел к ведру и разбавил виски водой.
— Ты испортишь хороший напиток.
— Я не привык к спиртному.
— Ну как хочешь. Итак, за краснеющую невесту — и нашу счастливую семью! До дна!
Макс осторожно отпил из стакана и поспешно поставил его на стол. Вкус напоминал горькую микстуру, которой поила его медсестра в районной больнице однажды весной. Он снова принялся было за стряпню, но Монтгомери остановил его:
— Ты не допил свое виски.
— Послушайте, мне нужно готовить еду. Вы ведь не хотите есть подгоревший ужин?
Монтгомери недовольно пожал плечами.
— Как хочешь — нам больше останется. Мы будем запивать свое виски твоим разбавленным. Знаешь, юноша, когда я был в твоем возрасте, я мог выпить полный стакан и затем сделать стойку на руках.
Макс хотел подать на ужин мясо и картошку, оставшуюся от завтрака, но обнаружилось, что половина сковородки уже пуста. Он поджарил с мясом несколько яиц и сварил кофе.
Когда сели за стол, Монтгомери взглянул на еду и тут же объявил:
— Дорогая, с завтрашнего дня я надеюсь наслаждаться твоей стряпней, о которой ты столько рассказывала. У твоего сына нет кулинарных способностей.
Тем не менее ел он жадно. Макс решил не говорить Монтгомери, что мать совсем не умеет готовить, — сам скоро об этом узнает.
Наконец Монтгомери откинулся на спинку стула, вытер губы, налил себе еще кофе и закурил сигару.
— Макси, сынок, а что у нас на десерт?
— Десерт? Не знаю… По-моему, в холодильнике есть мороженое, то что осталось от празднования юбилея Солнечного Союза.
На лице матери появилась унылая гримаса.
— Боже мой! Боюсь, что мороженого уже нет, — пробормотала она.
— Куда же оно делось?
— Да я съела его однажды днем, когда ты работал на южном поле. Было очень жарко.
Макс промолчал: он не видел в этом ничего удивительного. Но мать не унималась.
— Но почему ты не приготовил ничего на десерт, Макси? Ведь сегодня такой торжественный день!
Монтгомери вынул сигару изо рта.
— Успокойся, милая, — добродушно произнес он. — Я не люблю сладкое, предпочитаю тушеную картошку с мясом — или жареные свиные ребрышки. Давайте поговорим о более приятных вещах. — Он повернулся к Максу. — Слушай, Макс, а что ты умеешь делать, кроме работы на ферме?
Макс удивился.
— Что? Я никогда не занимался ничем другим. А зачем это мне нужно?
Монтгомери стряхнул пепел на свою тарелку.
— Потому что тебе больше не придется гнуть спину на ферме.
Во второй раз за последние пару часов новость застала юношу врасплох.
— Но почему? Что вы хотите этим сказать?
— Потому что мы продали ферму.
Максу показалось, что земля ушла у него из-под ног. По выражению лица Монтгомери он понял, что тот говорит правду, да и мать утвердительно кивнула. Она выглядела так всегда, когда ей удавалось сделать ему какую-нибудь неприятность — торжествующая и словно опасающаяся чего-то.
— Но папе это не понравилось бы! — отрезал юноша. — Эта земля принадлежала нашей семье на протяжении четырехсот лет.
— Перестань, Макси! Я ведь много раз говорила тебе, что не гожусь для работы на ферме. Я родилась и выросла в городе.
— Клайдс Корнерс! Ну уж и город!
— По крайне мере не ферма. А когда твой отец привез меня сюда, я была совсем молодой девчонкой, — тогда как ты был уже большим мальчиком. У меня впереди вся жизнь. И я не могу похоронить себя на какой-то ферме.
Макс заговорил более твердым голосом.
— Но ты обещала папе, что…
— Помолчи, молодой человек, — перебил Монтгомери. — И когда говоришь, будь вежлив со старшими, — как со своей матерью, так и со мной тоже.
Макс замолчал.
— Земля продана, и больше говорить не о чем. Как ты думаешь, сколько стоит ферма?
— Никогда не задумывался над этим.
— Мне удалось получить за нее намного больше, чем тебе может показаться. — Монтгомери подмигнул Максу. — Это уж точно! Тебе и твоей матери здорово повезло, что я положил на нее глаз. Я в курсе всех последних новостей и прекрасно разбираюсь в них. Мне известно, почему здесь скупают эти никому не нужные, истощенные участки. Я…
— Мы удобряем почву веществами, увеличивающими ее плодородие, которые поставляет нам правительство.
— Я сказал, что это никому не нужные участки, — они и являются таковыми. Для сельского хозяйства, я имею в виду.
Он потер пальцем нос, сделал хитрую физиономию и начал объяснять. Судя по его словам, в этом районе намеревались начать крупную государственную стройку — что-то вроде электростанции. Влиятельный синдикат потихоньку начал скупать землю в ожидании объявления о правительственном проекте. Монтгомери напустил на себя таинственный вид, и Макс пришел к выводу, что он мало об этом знает.
— Так вот, нам удалось получить от них в пять раз больше, чем они рассчитывали. Здорово, а?
Раздался голос матери:
— Теперь понимаешь, Макси? Если бы твой отец знал, что мы сумеем получить за наш участок…
— Замолчи, Нелли!
— Но я просто хотела сказать ему, сколько мы получили за…
— Я сказал — замолчи!
Мать умолкла. Монтгомери отодвинулся от стола, сунул в рот сигару и встал.
Макс поставил на плиту кастрюлю с водой, чтобы помыть посуду, и вынес остатки еды курам. Он пробыл во дворе довольно долго, глядя на небо и обдумывая создавшееся положение. Одна мысль о
