Читаем без скачивания Поверженный Рим - Сергей Шведов

– Конницы у твоего Гусирекса маловато, – насмешливо покосился на комита Себастиана сиятельный Константин.

– Вандалы горазды на хитрости, – отозвался Себастиана, тревожно оглядываясь на гвардейцев, составлявших охрану префекта и являвшихся одновременно его последним резервом.

Сиятельный Константин собирался сам возглавить решительную атаку, если в этом, конечно, возникнет необходимость. Пока что римляне уверенно справлялись со своей задачей. Пехота проломила фалангу варваров, и та стала распадаться на несколько частей. И хотя вандалы умело перестраивались в каре, не приходилось сомневаться, что легионеры сумеют взломать их ряды.

– Дай сигнал к отступлению, префект! – неожиданно воскликнул высокородный Себастиан, чем поверг в изумление не только сиятельного Константина, но и всю его свиту.

– Ты в своем уме, комит?! – рассердился на посланца Иовия префект Испании.

– Если твоя фаланга распадется на части, нам конец, – крикнул побуревший от гнева Себастиан.

Римская фаланга действительно распадалась, легионеры, окрыленные наметившимся успехом, теряли плечо друг друга, ряды смешивались и выгибались дугой. Но ведь по-иному и быть не могло, ввиду слабости неприятеля. Странно только, что столь опытный военачальник, как комит Себастиан, не понимал столь очевидной вещи.

– Конница! – с болью выдохнул посланец Иовия и ткнул пальцем в ближайший лес. Появление конных варваров в месте, где их никто не ждал, явилось полной неожиданностью для сиятельного Константина. Вандалы атаковали потерявших строй легионеров и смяли их прежде, чем префект Испании осознал весь ужас надвигающейся катастрофы. Клибонарии попытались пробиться к пехоте, но на их пути вставали заслоны пеших варваров, ощетинившихся копьями. Константин слишком поздно приказал трубить отступление. Пешим легионам так и не суждено было разомкнуть железное кольцо вандалов. Зато клибонариям удалось оторваться от конницы варваров и присоединиться к гвардейцам Константина, поспешно отступающим с поля проигранной битвы.

Префект Испании пришел в себя только в двадцати милях от Толозы. Столь значительное расстояние его кавалерия проделала в рекордно короткий срок, но вряд ли таким достижением можно было гордиться. Из десяти тысяч клибонариев уцелело чуть больше половины, а о пехотинцах никто уже не вспоминал. Те, кто не пал на поле брани, наверняка сдались на милость торжествующего победителя.

– Но это просто невероятно! – только и сумел вымолвить потрясенный Константин, растерянно оглядываясь на Себастиана.

– Мы потеряли южную Галлию и Испанию, – спокойно сказал комит. – Остается потерять Италию и Рим.

По приказу Гонория сиятельный Константин был взят под стражу в Медиолане агентами высокородного Перразия. Сам Перразий, почтенный семидесятипятилетний старец, торжественно вручил незадачливому полководцу пергамент, подписанный самим императором.

– Ты обвиняешься в попытке поднять мятеж против божественного Гонория, сиятельный Константин, – сказал Перразий. – Мне приказано доставить тебя в Ровену и передать из рук в руки магистру Олимпию.

– Но я не собирался смещать Гонория, – возмутился Константин. – Наоборот. Если меня и можно в чем-то обвинить, так это в противостоянии бессовестным притязаниям префекта Стилихона. Это он погубил мои легионы, натравив на меня варваров Гусирекса.

– Об этом ты расскажешь императору, сиятельный Константин, – пожал плечами комит агентов, – если, конечно, божественный Гонорий захочет тебя слушать. Со своей стороны я могу дать тебе только один совет – никогда не упоминай при императоре имя его сестры.

От такого совета Константин потерял дар речи. Он растерянно обернулся к комиту Себастиану, но тот лишь развел руками.

– Высокородный Себастиан доставит тебя в Ровену, Константин, – распорядился Перразий. – Магистр Иовий просил меня об этом, и я не счел возможным ему отказать.

После упоминания имени старого друга вконец растерявшийся префект слегка приободрился. Надо полагать, Иовий не даст казнить ни в чем не повинного человека, ставшего жертвой происков коварного Стилихона.

– Меня закуют в железо? – спросил Константин у высокородного Себастиана, в мгновение ока превратившегося из любезного спутника в мрачного тюремщика.

– В этом нет никакой необходимости, – спокойно отозвался комит. – Еще далеко не все потеряно, префект, ни для тебя, ни для меня.

– Почему ты так уверен в этом? – насторожился Константин.

– В противном случае Перразий передал бы тебя в руки Стилихона, а не Олимпия. У комита агентов тончайший нюх, позволивший ему в течение полусотни лет быть чиновником свиты по меньшей мере пяти императоров.

На протяжении всего пути от Медиолана до Ровены Себастиан посвящал Константина во все интриги, плетущиеся вокруг Гонория. Нельзя сказать, что префект Испании был новичком в политике, но большую часть своей жизни он все-таки провел на окраинах империи и теперь усердно впитывал сведения, которые могли помочь ему если и не взлететь к вершинам власти, то хотя бы сохранить жизнь. Вдруг выяснилось, что главной виной Константина было вовсе не поражение от вандалов, а сватовство к Галле Плацидии. Именно это сватовство повергло в ярость Гонория и послужило причиной опалы и ареста даровитого чиновника империи.

– Так ты считаешь, что император ненавидит Стилихона? – прямо спросил у Себастиана Константин.

– В этом у меня нет никаких сомнений, – кивнул головой комит. – Но божественному Гонорию нужен человек, который мог бы заменить сына руга на многотрудном посту префекта Италии.

– А как же сиятельный Иовий?

– Магистр пехоты не пользуется доверием императора в силу многих причин, – вздохнул Себастиан. – И против его возвышения интригуют самые близкие к Гонорию люди – комит финансов Феон и магистр двора Олимпий. Последний особенно опасен в силу своей близости к императору.

Из рассказов Себастиана Константин уяснил самое важное для себя – в нем нуждаются. У него есть отличный шанс стать именно той фигурой, которая устроит и магистра пехоты Иовия, и комита финансов Феона, и магистра двора Олимпия. А что касается поражения под Толозой, то он далеко не первый римский полководец, проигравший сражение варварам. Рано или поздно великий Рим вернет и Галлию, и Испанию. Сейчас для божественного Гонория и его ближайшего окружения куда важнее вырвать власть из рук всесильного Стилихона, а все остальное приложится. Придя к столь спасительной мысли, сиятельный Константин уже без страха и сомнений ступил в распахнутые ему навстречу ворота Ровены, мощной крепости, способной выдержать любую осаду.