Читаем без скачивания Аквалон - Лев Жаков

Арлея перебила:

– Прекрати! И слушай: у монарха с моим приемным отцом было какое-то общее дело. Я почти уверена в этом… нет, не почти – именно уверена. Торговый дом имел дополнительный доход, и откуда поступали эти суммы, я так и не смогла определить. Краг, управляющий, слышал о нем, но источника, к сожалению, не знает и он…

– Да? – удивился Смолик. – Возможно ли это? Управляющий большого предприятия…

– Он клянется, что не знает. Я… припугнула его, но…

– Припугнула! Так же, как меня сейчас? Это было страшно, твоя милость… страшно весело! У меня до сих пор трясутся поджилки от смеха. Я себе представляю! Если ты всегда так же зверски пугаешь тех, от кого при помощи этих своих жестоких методов хочешь добиться послушания…

– Все, хватит! Не перебивай меня больше. Краг – это не ты. У него семья, и он не боец, никогда не… В общем, я уверена: он не знает, откуда брались деньги. Но это нечто, чем Диш и Уги-Уги занимались совместно. И еще – монарх сел на свою ладью и поплыл неизвестно куда в то же время, в какое Диш имел привычку исчезать на много дней. Потому-то теперь я и думаю…

– А еще ты думаешь отомстить толстяку за то унижение… за унизительный страх, который испытала, когда торговец захотел выдать тебя за монарха? Нет? Мне кажется, это…

– Да, – сказала Арлея, сжимая ладони между коленей и глядя вниз. Она полагала, что надо всегда быть честной – во всяком случае, перед собой, – и потому добавила: – Да, это так, я хочу отомстить ему.

– Сокрушить самого монарха, пусть и туземца… что ж, достойная задача, – согласился Тео. – Я и раньше питал к тебе… э… питал к тебе благие чувства, теперь же ты еще более нравишься мне, твоя милость. В подобном деле я, пожалуй, помогу. Так что, мы объявляем войну? Войну Жирному и Синему… Да, бей в барабаны, поднять флаг! Смерть Уги-Уги! Тем паче он и вправду донельзя противное создание, даром что толстяк, каковые обычно добряки…

Блондин поднес трубу к лицу, некоторое время глядел, затем вскочил и выкрикнул другим, лишенным и тени насмешки, повелительным, почти грозным голосом:

– Мистер Лиг, мистер Арштуг – ко мне! Эй, кто там – оверштаг! Левый галс!

Затем капитан повернулся к Арлее и произнес задумчиво:

– Я все понял, но сейчас меня заботит другое. Помнишь, куда ты хотела, чтобы я направился? До того как прибежала в порт вся раскрасневшаяся, как девчонка после первого поцелуя, и велела плыть вслед за Уги-Уги? Так вот, твоя милость Арлея Длог, есть одна занимательная подробность во всем этом: мы двигаемся тем же курсом, в том же направлении, каким и в каком я бы плыл, если бы выполнял твое первое задание. Да, теперь это стало ясно со всей определенностью: мы плывем к Гвалте, Проклятому острову.

Кахулка согнул ноги в коленях, подтянув их к животу, и уставился на белого в немом удивлении. Успевшие задремать Молчун и вождь, судя по всему, уже слышали это предположение, но и они зашевелились, приоткрыли глаза, поглядывая на Траки Неса.

– Эфироплан? – переспросил Гана. – Но… нет, непохож!

Траки поднял руку:

– Не в прямом смысле, конечно! Я имею в виду – механическое устройство, огромный… огромный модуль, который плывет сквозь Канон. Плывет или парит… да, скорее его следует назвать эфиролетом. На самом деле это даже не моя гипотеза – такое предположение о сущности мира впервые высказал Артегай Грош, я же теперь лишь обогатил ее соображениями о происхождении этого провала. До сих пор гипотеза не рассматривалась всерьез, да мне кажется, что и сам Грош высказал ее скорее в шутку…

– Механическое? Но я не видел, когда спускался сюда, рычагов, труб, пара…

– Механическое – не значит сделанное так, как привыкли мы. Рычаги, трубы и пар не являются непременными атрибутами механики.

– Тогда где мы сейчас? В трюме? А там… – Гана показал вверх, – палуба?

– Именно. Но это все не в прямом смысле, понимаешь? Лишь аналогия! К тому же гипотеза Гроша совершенно… гм… неканоническая…

– Какая? Почему ты постоянно произносишь непонятные мне слова?

– Потому что я из Гельштата, а ты, судя по твоему виду, – истинное дитя запада. Неканоническая, непризнанная… Канон – нечто вроде совокупности строго установленных правил, сюжетов, историй, элементов… Так вот, гипотеза о том, что Аквалон – огромный механизм, транспортное устройство, не признана, по сути, никем из ученых и мистиков или магов. И, повторяю, не надо понимать ее буквально. Механистичность не предполагает обязательные рычаги, шестерни, железо, трубы… Механизм может иметь другую структуру.

После длительного молчания Тулага спросил:

– Если это неканоническая гипотеза… хорошо, какая тогда каноническая? Что твои ученые с мистиками думают про Аквалон?

– Каноническая гипотеза – vitans mundus. Полная тишина… – Увидев, как собеседник нахмурился, Нес пояснил: – В том смысле, что ученые ничего не знают о глобальном строении мира. Кое-что, пусть совсем немного и очень умозрительно, нам удалось выяснить про Канон. Мы научились проникать сознанием в его ближние области, мы выясняем состав облачного пуха, мы умеем теперь создавать парящие в воздухе винтолеты… да-да, в Бултагари как раз перед моим отъездом научились этому! Но мы ничего не можем узнать про общее строение Аквалона, все опыты, исследования в этом направлении натыкаются на… на незримую, нематериальную стену. И потому – вот тебе каноническая гипотеза строения мира: он непознаваем. Vitans mundus… На староканструктианском это значит «ускользающий мир». Устройство мира заключается в том, что люди не способны познать его устройство. Что-то препятствует им – в этом ускользании и состоит его бытийная сущность.

– Почему? – спросил Гана, но белый лишь развел руками и тихо засопел, сложив губы трубочкой.

– Этого не знаем. Если б могли ответить – смогли бы, наверное, и познать структуру… а теперь забудь про ускользание! Быть может, мы таки смогли поймать его, уловить? Вот я утверждаю: по всей видимости, мы находимся на чем-то вроде огромного корабля. Хотя, повторяю, это лишь аналогия…

– Что значит «аналогия»?

– Значит… ну, сходство между объектами лишь по некоторым признакам, не полное.

Тулага уставился на свои колени, хмурясь. Затем спросил:

– А глобулы из призрачного заоблачья? Те, кого еще называют небесными китами?

– Жители той среды, через которую плывет мир.

– То есть – рыбы? Или парусные моллюски…

– Или эти самые небесные киты. Огромные и разумные.

– Так, может, они и есть боги? Боги, обитающие в Каноне вокруг нас? Хорошо, а светило в небе – что такое? – Он поднял взгляд на Траки Неса, который, прищурившись, смотрел на собеседника, и добавил: – Фонарь, да? Лампа или светильник на невидимой подставке? Тогда почему мы не… а, да – Пятно!