Читаем без скачивания Пасынки Гильдии - Ольга Голотвина

Герольды объявили имя победителя. Нитха глянула в сторону судейского помоста, где восседал Тагиор. Глава Круга переоделся и был похож на сверкающую куклу в своем парчовом наряде и массивных золотых украшениях.

– Таари – хороший пес, – сказал кто-то за спиной Нитхи, – но к следующим бернидийским боям будет слишком стар.

– Ничего, – отозвался другой голос, – он еще успеет взять пару призов на состязаниях помельче…

Следующей парой были бело-рыжие тхорры, их вели хозяева-наррабанцы.

– Нрах и Геши! – прогремели голоса герольдов.

«Лев и Лава», – перевела про себя девочка.

Оба хозяина вели юнтивар на родном языке, страстно и горячо, пороча чужого пса и его родню до третьего колена. По притихшей толпе шел говорок: те, кто знал наррабанский, переводили для остальных.

Нитха тоже обернулась и скороговоркой переводила слова, звучавшие в загоне. Девушка рада была отвести глаза от псов, ожидающих схватки. Собачьи бои совсем не понравились Нитхе.

И уж совсем не понравилось ей то, что последовало за юнтиваром. Собаки, вцепившись друг другу в бока, застыли, с тяжелым хрипом и рычанием выдыхая воздух. Кровь на всклокоченных шкурах, темные брызги на земле, челюсти псов, медленно подбирающиеся к горлу врага…

Нитхе было трудно дышать, в ушах стоял звон. Хотелось повернуться, уйти прочь, оставить позади и псов, давящихся своей ненавистью, и толпу, азартно делающую ставки.

Но сбежать нельзя, потому что сейчас в этот загон, пахнущий злобой и кровью, войдет Нургидан… Как же ненавидела сейчас себя девушка за легкомысленное веселье, с которым подхватила затею Дайру!

– Девочка, тебе плохо? – участливо спросил стоящий рядом старик. – Помочь тебе выбраться из толпы?

Усилием воли юная наррабанка взяла себя в руки.

– Я… нет, спасибо…

Тем временем сцепившихся псов растащили по углам загона. Нитха мимолетно удивилась тому, что ни одна из собак даже не пыталась укусить человека. Вся ярость, весь боевой задор – только на соперника!

Один из бойцов готов был продолжать схватку, но второй не бросился ему навстречу из своего угла – и герольды объявили, что победил пес по кличке Геши.

Увели победителя, унесли крепко истерзанного Нраха – и вот уже по проходу среди толпы прошел Хашарат, ведя пса. Ага, хваленый Капкан! А следом шел Дайру с огромным волком на поводке.

– Капкан и Охотник! – прокричали герольды.

Слабость Нитхи мгновенно прошла. Девушка пролезла меж жердей, огораживающих загон, и встала рядом с серым остроухим зверем. Но глядела она не на Нургидана, а на пса в противоположном углу загона.

Дайру уже успел вызнать и рассказать друзьям, что Капкан – помесь таари и уната. И теперь девушка холодно и враждебно оценивала опасную тварь.

Крупная зверюга, в уната уродился. И шерсть немного длиннее, чем бывает у таари. А вот мастью черный с рыжим, унаты не бывают такими. И морда для уната слишком брыластая…

Тут Капкан повернул голову, мазнул по Нитхе равнодушным взглядом – и девушка невольно шагнула назад. Страшные это были глаза. Мертвые. Глаза существа, для которого в жизни не осталось ничего, кроме убийства. Сгусток холодной ненависти ко всему живому. Действительно, Капкан! Стальной капкан в черно-рыжей шкуре.

Хашарат, нарядный, ухмыляющийся от злобного предвкушения, подбоченился, высоко поднял голову. Единственный глаз сверкал недоброй радость. Нитха с отвращением поняла: эта двуногая тварь сейчас развлекалась, смакуя кровь и боль дерущихся псов.

– Надсмотрщик поганый, – шепнул у нее за спиной Дайру.

И верно, подумала Нитха, солоно же пришлось беднягам, что оказались во власти этой мрази…

Хашарат повел плечом и начал громко, отчетливо, чтобы ни одно слово не потерялось над толпой:

– Красотка притащила сюда волка? Хороший мех, густой. Сгодится на плащ. Осталось затравить зверюгу, так мой Капкан справится…

– Не по шавке добыча! – звонко ответила Нитха. – Не держала твоя дворняжка такого зверя в зубах!

– Это верно, – охотно согласился Хашарат. – Звериная ловля не для моего бойца. Я обучал его на беглых рабах, он убил девятерых. Но раз уж выставили против него твою невезучую зверушку – затреплет, как крысу.

По толпе пронесся неодобрительный гул. За спиной Нитхи кто-то громко сказал:

– Чем, дурак, хвастает? Испортил собаку…

Капкан переводил беспощадный взор с волка на девушку. Ему явно было безразлично, кого из них рвать клыками.

Нитха положила смуглую ручку на большую голову своего «пса» и с дерзким вызовом встретила наглый взгляд единственного глаза Хашарата.

– Мы нашего Охотника натаскивали на львах, так он же этим не хвалится! – сказала она задорно. – Может, господину проще самому пристрелить свое брыластое недоразумение?

Толпа охотно откликнулась смехом: невежественный надсмотрщик, ничего не понимающий в собачьих боях, не нравился зрителям.

Одноглазый грайанец почувствовал общую враждебность, по-звериному ощерился.

– Спускаем? – оборвав юнтивар, спросил он Нитху.

Та кивнула, и оба разом крикнули:

– Взять!

Капкан привычно вздыбил шерсть, обнажил клыки в жутком оскале, готовясь устрашить врага. Но «собачий юнтивар» не состоялся: Охотник атаковал молча и сразу. Серая молния метнулась через загон, ударила черно-рыжего великана. Могучий Капкан был опрокинут, словно щенок. Страшные челюсти впились ему в горло, разом вырвав гортань. Капкан задергался с жутким хрипом, издыхая в луже своей крови. Все произошло так стремительно, что толпа не успела ахнуть.

Хашарат неверяще нагнулся над окровавленной, еще содрогающейся грудой, которая только что была его псом-бойцом. Затем выпрямился, с лютой ненавистью глянул на подбежавшую Нитху.

– Паскуда наррабанская! – выдохнул он и, не владея собой, замахнулся кулаком на девушку.

Но тяжелая ручища надсмотрщика не коснулась Нитхи: серый зверь бросился наперехват. Волчьи челюсти сомкнулись на запястье Хашарата, рывок опрокинул его на труп Капкана.

Нитха и Дайру вцепились в Охотника, оттаскивая его от вопящего грайанца. На помощь им спешили рабы распорядителя боев. От судейского помоста бежал лекарь, который всегда присутствовал на боях.

Толпа шумела, волновалась. Над ее гулом взлетел голос герольда:

– Тагиор Большой Хищник из Рода Грантум, главный судья поединков, объявляет свою волю: пес по кличке Охотник изгоняется с состязаний!

– Не огорчайся. Ну, сорвалось и сорвалось… – Нитха глубоко запустила пальцы в густую серебристо-серую шерсть.

Громадный зверь не отзывался. Он лежал, уткнув нос в лапы, разбросав хвост по темной каменной плите.

Нитха сидела рядом с ним на широкой ступеньке малого тронного зала. Девушке уже не хотелось попрекать друга за горячность. Это сначала она едва сдерживалась, чтобы не заорать: «Что ты наделал, болван? Я бы увернулась от удара!..»