Читаем без скачивания Заповедник людей - Андрей Стригин

— Значит союзнические обязательства в силе?

— Не тяни кота за хвост… союзник, — сплёвывает Антон.

— У нас была совместная операция? — Идар игнорирует Антона, пристально смотрит на Виктора.

— Что ты хочешь? — Виктор сбрасывает с плеча рюкзак с патронами. Идар скользнул по нему взглядом:- Оружие и патроны надо поделить поровну — два калаша и пол мешка патронов мне.

— А харя не треснет! — взъярился Антон, рывком снимая с плеча автомат.

— О, как всё запущенно, — криво ухмыльнулся Идар.

— Я думал над этим, — неожиданно говорит Виктор, — Идар прав, у нас совместная операция и его требования справедливы.

Антон опешил, теряет дар речи, растерянно смотрит на Викентия Петровича, ища в его глазах поддержки, но тот со вздохом произносит:- Идар, в своём лице, представляет наших союзников и его требования правомочны.

— Вы с ума сошли, он же наш враг! — округляет глаза Антон и внезапно берёт на прицел Идара.

— Не дури, — сверкнул глазами Виктор, — брось автомат!

— Да пошли вы все! — Антон швыряет оружие к ногам Идара. Тот, ухмыляясь, поднимает его с земли:- Теперь патроны надо поделить.

Гл.29

Старец Харитон долго крестился и падал ниц перед намалёванным на скале глазом, каждую секунду ожидая, что его настигнет жуткая смерть за то, что был миг колебания перед всесильным Хримусом, но уже который день, а он безмолвствует. Старец понимает, великий Хримус ждёт жертву, много жертв, необходимо срочно омыть камень кровью. Не отдавая отчёта, что делает, старец Харитон режет ножом себе руку и тянется в страстном порыве к алтарю, но из раны показывается розоватая сукровица и застывает на кромках глубокого разреза. Старец в ужасе трясёт рукой, но кровь не показывается. Как же так, он невольно вновь обманывает всесильного бога! Но почему не течёт кровь? Старец Харитон пытается облизнуть губы, но лишь оцарапал их высохшим языком. Внезапно он вспоминает, что не пил уже более недели дней. Инстинкт самосохранения заставляет старца подняться на ноги, он понимает, если не сделает хоть одного глотка воды, то умрёт от обезвоживания. Неуверенно шагая, старец Харитон направляется к выходу, но свет меркнет, старец проводит ладонью по глазам, но они закрыты, словно уже умерли, он силится приподнять веки, но не в состоянии этого сделать. Тогда старец идёт на ощупь, широко расставляя руки, так и вышел из грота. Он вдыхает свежий воздух, крутит по сторонам головой и не может понять сейчас день или ночь.

— Смотри, старец Харитон, — Аня в испуге прижимается к Игнату. — Что это с ним? Он словно спит… у него глаза закрыты!

— Действительно, — вздрагивает Игнат и оборачивается на свою охрану.

Вооружённые люди с недоумением взирают за неуверенными движениями жуткого старца, они знают, стоит тому устремить на них свой жгучий взгляд и воля будет парализована, но старец беспомощно топчется на одном месте.

Старец почувствовал присутствие людей, замирает и хрипло говорит:- Это ты, Игнат?

— Ты забыл добавить: «Ваше величество», — неожиданно резко произносит Игнат.

Старец усмехается, с трудом вдыхает воздух, хищно раздувая ноздри:- Ты бы не мог… Ваше Величество… дать мне воды.

— Просто воды? — удивляется Игнат и начинает понимать, что происходит со старцем. Да он просто умирает от жажды! Как не вовремя… хотя, а ведь можно использовать этот момент себе на пользу. Игнат обернулся к своей охране, кто-то мигом достаёт флягу с водой, Игнат отрицательно качает головой и тянет руку к автомату, затем, передёргивает затвором.

— Я просил воды, а не свинца в живот, — всё понимает старец и почти приподнимает свои веки, но звучит громкая очередь и грудь старца разлетается как пустая картонная коробка.

Игнат смотрит на опешивших и потрясённых людей, отдаёт автомат и, грозно сверкнув очами, твёрдым голосом произносит:- Грот замуровать, чтобы не было даже намёка о фальшивом боге, построить христианскую церковь, а этого деда повесьте за ноги и напишите: «Богоотступник и государственный изменник». Всем ясно? — Игнат властно посмотрел на людей и те склоняют головы, звучат почтительные голоса:- Будет сделано, Ваше Величество.

Аня с ужасом смотрит на всесильного старца, который сейчас лежит на сырой земле как ворон сбитый камнем. Как она боялась его, но думала, что только благодаря ему Игнат держится на такой высоте… но вот старец убит, а люди всё так же склоняют головы перед Игнатом и считают своим царём, как странно. Аня с восхищением и страхом глянула на Игната, а он сейчас как бог, лицо гладковыбритое и на нём печать власти и силы. Игнат усмехается, обнимает женщину, он понимает её взгляд и шепчет на ушко:- Это новый уровень, моя любимая, при старце я бы не смог подняться выше, как славненько всё получилось.

— А что дальше? — с надеждой шепчет Аня, преданно заглядывая ему в глаза.

Игнат пожимает плечами и неожиданно широко улыбается:- Буду «закручивать гайки» и раздавать привилегии, слабые станут ещё слабее, сильные получат ещё большую власть.

— Умно, — шепнула Аня и добавляет:- А вдруг «сильные» попытаются оспорить твою власть?

— А я им всем дам равное положение, пусть спорят друг с другом, а я буду над ними, но каждый будет считать, что к нему у меня большее расположение, чем к соперникам.

— Разделяй и властвуй, — понимающе кивнула Аня.

— Ты у меня умная девочка, — Игнат целует её в губы и она со страстью откликается.

— А что с Виктором будем делать? — Аня отрывается от его губ и во взгляде появляется нетерпение.

— А причём тут Виктор? — Игнат морщится.

— Я бы хотела, чтобы Нина мне ноги мыла, — с вызовом произносит Аня.

— О, как она тебя достала, — улыбается Игнат. — Нет, дорогая, сейчас в эту авантюру ввязываться не буду, окрепнуть надо.

— У нас столько оружия, — пытается настоять на своём Аня.

— Ты прекрасно знаешь, дорогая, Виктор очень не прост и я уверен, мы можем подавиться, заглатывая столь жирный кусок, а если я, хоть чуть-чуть ослабну, меня мгновенно будут рвать и свои и чужие. Нет, сейчас не время для войны… но она будет когда я буду к ней готов, а Нина от нас никуда не денется, — глаза у Игната загадочно блеснули и Аня нахмурилась, прочитав в его взгляде плохо скрываемое желание.

— Впрочем, не нужно мне мыть ноги, я бы её акулам скормила, — со злостью произносит она.

Игнат широко улыбнулся, развязно хлопает её по упругому заду:- А ты, девочка, ревнивая.

Аня вздёрнулась как боевая лошадь, когда услышала сзади негромкое ржание охраны:- Ты это… при всех так не надо, — прошипела она.

— А мне плевать на всех, — с пренебрежением заявляет Игнат, грозно повёл очами и смех мгновенно обрывается.

Аня с любопытством смотрит на мёртвого старика и ловит себя на мысли, что чужая смерть теперь её не тревожит, словно она поднялась над всеми и способна теперь сама даровать жизнь или смерть. Странное чувство радости захлестнуло её сознание, нечто напоминающее экстаз, она спокойно подходит к старцу, долго вглядывается в застывшие черты лица и задумчиво говорит:- Странно как-то, такой тщедушный старикашка, а ужас наводил. У нас сосед был, тоже худой и лысый, жил один, дети его не навещали, голодал, я ему иногда супчик приносила, котлетки… жалела его.

— А как же родственники, дети? — с равнодушием в голосе, вяло интересуется Игнат.

— Внук иногда за пенсией приходил. О, как радовался тогда старикашка, всё рассказывал мне, какие у него хорошие дети. А потом и внук перестал ходить, вероятно, стариковская пенсия его уже не впечатляла. Как-то раз, сосед засобирался, галстук одел и спускается по лестнице, опирается о трость, ноги дрожат. Я его спрашиваю: «Куда идёте, дедушка?», а он мне: «Внук что-то не приходит, наверное, болеет, надо навестить его». Но сосед не дошёл до своего любимого внука, когда садился на троллейбус, трость обломилась, и он головой влетел под переднее колесо, а водитель его и не заметил, только лопнуло что-то, под колесом, и женщина, какая-та истерично заорала. А хоронить его пришлось мне, никто из родни этого деда не пришёл, — Аня задумалась, неожиданно что-то кольнуло её душу, она вздохнула:- А давай, Игнатушка, мы его просто похороним.

— Дикий случай, — кивает Игнат, — у себя такого не допущу… а вот старца Харитона к земле предавать не позволю, подвесим за ноги… это политика, дорогая, проявлять жалость опасно.

— И всё-таки жалко его, — Аня даже всхлипнула.

— Какая ты у меня добрая, — Игнат обнял её за вздрагивающие плечи и оглянулся на свою охрану:- Чтоб к утру старик висел на площади… а так же, этот день я делаю выходным… пусть люди порадуются избавлению от этого упыря. Отныне, все жертвоприношения отменены, и все секты я запрещаю, одна религия будет законной — христианская, — Игнат широко перекрестился.

……………