Читаем без скачивания Попадают по-разному (СИ) - Владимир Чистяков

Провинции и объединились. По знаменем Дины. Ехт Старший был убит, Рэнд сам признал нового Командарма. Остальные наместники севера примкнули к Дине. Кто-то за двадцать лет ничего южанам не забыл. Кто-то рассчитывал просто пограбить.

Теперь уже Юг познал на себе все «прелести» гражданской войны. Хотя, до зверств времён первых двух Войн Верховных доходило редко.

На финал Четвёртой войны я и загремел.

Теперь всем им тут, да и мне заодно, надо разбираться, как жить дальше. Имея ещё стопроцентную перспективу большой войны в ближайшие несколько лет. Причём, бывшим врагам придётся действовать заодно. Если ума не передраться хватит из-за старых обид… Нет уж, не буду больше никаких прогнозов строить. В том мире, исходя из реальных факторов, ничего предугадать не смог. Тут сам стал одним таким фактором, кой на что, влияющим. Проблема не разобрался ещё в степени влияния. За счёт папы-памятника никуда не уедешь. Твои собственные заслуги куда больше ценятся.

Глава 19

Осень. Летние месяцы 279 г

Осматриваю стены, башни, рвы и валы. Пока вижу только то, что на планах уже было. Мнение о крепости чуть-ли не с каждым мигом становится всё хуже, а общий настрой всё лучше. Все эти постройки выглядят как ухудшенное подражание нашим. Ниже, приземистее, грубее по отделке.

Несколько лет жизни в Замке Ведьм, в том числе, осмотр укреплений с крыш башен приучил чуть ли не с первого взгляда находить сильные и слабые стороны. В Замке их просто нет. Любой, пошедший на штурм окажется просто истреблён перекрёстным огнём с пятиугольников. Конечно, есть Эрескерт и сама Госпожа как раз изобретающие методы постепенной атаки с охватывающие пятиугольники траншеями, мортирными и брешь-батареями, как раз для осады и штурма крепости, подобной Замку.

Но в этот раз на той стороне нет никого и близко подобного им. Да и настоящая мощь нашей артиллерии им неизвестна. Не то, что они про пушки совсем не знают — могли видеть тяжёлые бомбарды старого образца, плюс им вроде как тайно, хотя на деле с ведома Чёрной Змеи и Госпожи продавались кованные пушки для прочности стянутые кольцами, способные выдержать не более десяти выстрелов порохом низкого качества. Это притом, что орудие такого же калибра, но литое работы Госпожи на испытаниях при стрельбе усиленным зарядом порохом высшего качества выдержало тысячу триста выстрелов, а потом Госпоже стало жалко порох переводить. Орудие и сейчас цело, но оставлено на стрельбище.

Для артиллеристов этот город — большое стрельбище. Я с лету подсчитать могу за сколько выстрелов можно пробить стену. Есть ещё сапёры, о минном деле знаю только начала. Но знаю, сколько запасено пороха. Если проведут подкоп — за целость самой большой башни и медяка не дам.

Доблесть защитников почти полностью перекрывается их же глупостью. Я стою минимум троих. Ничуть не шучу. Именно таков мой счёт на сегодняшний день. Причём, все трое были конные, в полной броне, мужчины взрослые, а я девушка молодая, да в первом походе. Но начальник конницы всё правильно про противостояние пистолета и пики сказал. У нас убитых в той стычке трое, у них — двести десять. Хотя было нас поровну.

Однако, я вот тут, а их в речку побросали — может, и к городу уже принесло.

Рэндэрд, о стычке узнав, тут же вспомнил древнюю легенду, будто древние боги исходом первого боя посылали сражавшимся знак, тяжёлая ли будет война и многие ли погибнут. Если это так, то этому государству осталось жить недолго, и слова Госпожи о зимовке во вражеской столицы скоро станут делами.

Хотя, по нашему бою ничего не определишь, даже если суеверие и верно.

В первом бою этой войны как раз Четвёртый Змей и участвовал. Правда, там соотношение потерь было таким же, как и у нас.

М-да, кого-то из лазутчиков храатам стоило бы вздёрнуть, но не пойман — не вор. Куда их часовые смотрели, когда кто-то все стены и башни изнутри и снаружи срисовывал?

Хм. Ведь может оказаться, тот кто срисовывал эти стены и строил. Причём, прекрасно знал — под огнём наших пушек они не выстоят. Тут чем дальше, тем больше убеждаешься, насколько готова к войне одна сторона и не готова другая.

Укрепления в хорошем состоянии. Вижу в первую очередь, именно это.

Камень — по большей части известняк, кирпич и дикий камень — только некоторые башни. Да и то сомневаюсь, сравним ли их кирпич по прочности с нашим. Кирпичные и каменные башни явно новее остальной стены. Ничего похожего на пушки на стенах не видно. Хотя, баллистические камнемёты стоят почти на всех башнях. Подъёмный мост вижу, правда, ров сухой.

Навесных бойниц на большинстве башен нет. Неумно, вещь старая и достаточно известная. Кое-где над стенами видны дымки. Похоже, смолу кипятят. Неужели думают, мы вот так сразу пойдём на штурм?

В самом городе ещё укреплённые точки есть — малые крепости, большие башни. Отсюда просматриваются три. Ещё какие-то торчат. Высокие, кверху сужающиеся, все какими-то арками изрезанные, да ещё с куполами золочёными. Для обороны совершенно непригодные. Что-то там между арок болтается. Приглядываюсь — вроде колокола.

— Что, Осень, колокольни разглядываешь? — чуть из седла не выпала от оклика Динки.

— Колокольни?

— Ну да, вон торчат, как члены возбуждённые. Аж головки сияют, — и ржёт злобно.

— Будешь слишком много о головках думать — сама без головы скоро останешься, — и не заметили, как Госпожа вернулась. Алые доспехи, золотые рога. И та личина, где глаза во тьме светятся. Сейчас они только блестят чернотой, как вулканическое стекло. Однако, через них видят.

— Зачем эти колокольни?

— С них звонят, созывая стадо на кормёжку.

— Дают сигнал к началу службы? Вроде как у нас в городе звонят при пожаре?

— Примерно.

— Читала, в старой столице полным-полно высоченных башен, объединения ремесленников да просто богачи строили раньше, соперничая друг с другом. Тут тоже спорят у кого выше?

— Вроде бы, — отвечает Динка, — только с наших не звонят, и самая низкая — в два раза выше. В остальном — одинаковая степень бесполезности. Памятники чьей-то глупости.

— Как и храмы при них.

— Наоборот вообще-то. Они вроде пристроек при молельнях всяких.

Снова вглядываюсь в ближайшую к стене колокольню.

— Эти колокола литого металла?

— Да.

— Это плохо.

— Почему.

— У них могут быть пушки. Не только те, что мы продавали.

Мать и дочь вместе хохочут.

— С чего ты взяла? С литья? Так колокола у нас покупали. Мозгов нет, такие тяжёлые отливки делать. Медь им по цене золота уходит. Эти сплавы для пушек не годятся. А они думают — мастера — тайные последователи богоугодное дело делают. Мастерам прямо сказано, чтобы все лили из разных сплавов. С полученного от храатов мне пусть платят обычный налог с прибыли, а остальным могут распоряжаться по своему усмотрению.

М-да, люби я высшую математику чуть поменьше, точно бы попросила Госпожу разрешить мне учиться на орудийного мастера. Умение считать там совсем не лишнее, а бедных оружейников просто не бывает. Шкурой рисковать не пришлось. Сидела бы в Замке, соотношение меди к олову высчитывала. Из пушечных мастеров хороших и наоборот, учеников в походе нет никого. Только средние, те, кого меньше всех жалеют. Хотя, всё-таки вру, два выдающихся пушечных мастера в походе участвуют. Сама Госпожа и Начальник огня.

Так что, подытоживая даже будь я пушечным мастером, всё равно была бы на этом холме и этом коне, только с другим наплечником, и в качестве артиллерийского разведчика. Вон там один впереди, стены рассматривает. Могла бы на его месте быть.

Такая вот я жадная девушка, люблю золото и серебро, ибо без многого можно прожить, а вот без этого — нет, да и пожить ещё мне хочется. Хотя и не забываю любимый стишок Динки.

Всё моё! — сказало злато.

Всё моё! — сказала сталь.

Всё куплю! — сказало злато.

Всё возьму! — сказала сталь.

Улыбаюсь Динке, стараясь воспроизвести гадючью ухмылочку, что она так гордится.

— Это называется продавать храатам верёвки, на которых их потом повесят.

— Ага! Правда, здорово, знаешь, почему мы их именно вешать будем и никак по другому?

— Так! — звучит приглушённый маской голос, — Девочки, не ссорьтесь.

Госпожа даже не повернулась в нашу сторону. Кажется, маска каким-то неизвестным способом позволяет не только во тьме видеть или нужное приближать, но и слух усиливает.

— Кстати, ты так и не сказала, почему мы их будем именно вешать, а не на кол сажать, или на кусочки резать.

— У них смерть удавленника или утопленника считается самой позорной. Таких и после смерти мучать будут.

— Угу. Займусь, как время свободное будет. Удавить — не самое позорное. Самоубийство совершить — куда хуже. Их даже с прочими хоронить нельзя.

Сейчас на мать и дочь Еггты похожи куда больше, чем обычно. Вот только, похожи именно тем, чем обычно различаются.