Читаем без скачивания Мадам Змея - Виктория Холт

— Да, она красива. И не жалуется на здоровье! Несомненно, она прибегает к колдовству. Но даже магия не способна бесконечно противостоять годам.

— Да, она заметно постарела со дня нашей первой встречи.

Видам приблизился к Катрин, она чуть отодвинулась от него.

— Тысяча извинений, мадам, — сказал ее собеседник. — На один счастливый момент я забыл о том, что вы — королева.

Она раздраженно посмотрела в сторону, но он понял, что она не сердится на него. Видам всерьез задумался о возможности любовной связи с королевой. Он был уверен в том, что роман принесет ему большую выгоду; бедные Бурбоны не могли упускать такой шанс продвижения — между ними и троном стояли четыре королевских сына.

Катрин, прочитавшая мысли Видама и догадывавшаяся о мотивах его поведения, думала о том, как она может использовать этого человека. Диана старела. Король был простодушным мужчиной. Он никогда не считал свою жену привлекательной женщиной. Возможно, решив, что один из красивейших придворных проявляет к ней интерес, он обратит на нее внимание.

Эта мысль казалась стоящей. Катрин разрешила Видаму оставаться рядом с ней; она с заметной благосклонностью выслушивала завуалированные комплименты опытного льстеца.

Она наблюдала за возлюбленной парочкой, сидевшей у окна — Франциском и Марией. Возле них по-прежнему находились Франциск де Гиз и кардинал Лоррен: эти двое обменивались остротами, и дети давились от смеха, слушая их. Юный Франциск восхищенно смотрел на де Гиза, лицо которого украшал шрам. О чем говорил герцог де Гиз? О победе, одержанной им над испанцами под Метцем? О своем возвращении в Париж, народ которого обожал его так же, как юный Франциск? Даже этот ужасный шрам на правой щеке, благодаря которому де Гиз обрел прозвище Меченый, он обратил себе на пользу. Страшный герцог де Гиз, величайший воин Франции, кумир Парижа, искусный интриган, дядя девочки, которая когда-нибудь может стать королевой Франции! Если это случится, братья де Гизы будут силой, стоящей за троном. Сейчас, разговаривая, он привлекал на свою сторону других людей; в этом ему помогал кардинал Лоррен. Кардинал был жестоким, коварным, хитрым, честолюбивым и безнравственным человеком, использовавшим священный сан в своих личных целях. Он с одинаковой легкостью цитировал Библию, произведения классиков и рассказывал неприличные анекдоты; он был абсолютно беспринципен. И этот человек вместе с Франциском де Гизом стоял за шотландской королевой. Они надеялись после смерти короля управлять Францией по средством этих детей. К кому была обращена лесть мужчин — к бледному, болезненному дофину или к прелестной девочке с густыми блестящими волосами и самой очаровательной улыбкой Франции? Ловкие де Гизы будут оказывать влияние на свою племянницу, обожавшую их, а девочка, в свою очередь, будет командовать влюбленным в нее дофином.

Катрин внезапно встала; она решила прервать эту беседу, проходившую у окна.

— Давайте сыграем в пел-мел, — предложила она.

В этой забаве могли участвовать как мужчины, так и женщины. Она отвлечет их от опасных разговоров.

Глаза Марии Стюарт встретились с глазами ее будущей свекрови; девочка стиснула губы. Она поняла, что Катрин нарочно помешала беседе; которая доставляла удовольствие Марии.

Она ревнует, подумала девочка. Самые влиятельные люди страны собрались вокруг меня и дофина, и это рассердило Катрин. Дочь торговцев боится утратить остатки своего достоинства.

Катрин заметила недовольное выражение лица Марии и мысленно засмеялась. Глупая маленькая Мария Стюарт! Она думает, что ее дяди делают ей комплименты, потому что они очарованы ее красотой. Она не понимает, что даже для таких ловеласов, как де Гизы, существуют вещи более важные, чем женская привлекательность.

Король принял участие в пел-меле с тем энтузиазмом, который в нем пробуждали любовные игры. Джентльменское поведение Генриха позволяло игрокам чувствовать себя рядом с королем абсолютно непринужденно.

Сколько в нем благородства и красоты! — думала королева. Ослабнет ли с годами ее любовь к нему?

Проходя мимо играющих детей, она услышала слова, не вовремя произнесенные Марией Стюарт:

— Она раздражена тем, что вы, джентльмены, уделяете мне и Франциску больше внимания, чем ей. Что еще можно ждать от дочери торговцев?

Лицо Катрин осталось бесстрастным. Она стерпит сейчас это оскорбление, но оно останется в ее памяти.

Снова поглядев на короля, она забыла о девочке. Катрин не могла жить без надежды на то, что когда-нибудь она отнимет Генриха у Дианы.

Удастся ли ей высечь из него искру ревности? Поможет ли это пробудить в нем чувство к жене?

Ее задумчивые глаза устремились к высокому, красивому Видаму де Шартру.

Фрейлины наряжали королеву в ее покоях к свадьбе старшего сына. Она слышала звон колоколов; с улицы доносились крики людей.

Когда на нее надели расшитое бриллиантами платье, она подумала о событиях, обрушившихся на страну в последние месяцы и приведших к поспешному заключению этого брака. Ни Катрин, ни Диана, ни король не хотели, чтобы церемония состоялась так скоро. Франциск и Мария были еще детьми, им исполнилось соответственно четырнадцать и пятнадцать лет. Они были влюблены друг в друга — во всяком случае, Франциск обожал Марию, а она была согласна баловать и любить его за ту готовность, с которой он исполнял каждое ее желание.

В эти последние месяцы дяди Марии укрепили свое положение. Кумир Парижа стал почти что королем этого города. Даже Диана, долгое время продвигавшая де Гизов, была потрясена усилением их влияния. Она забыла о своей вражде с Монморанси, чтобы в союзе с ним остановить их дальнейшее возвышение.

Что бы ни происходило при дворе, страну ждала война. На сей раз врагами Франции должны были стать Испания и Англия, ставшие союзниками после заключения брака между испанским королем и английской королевой. Испанцы подошли к Сент-Квентину, окружили его и начали штурм. Город сдался воинам короля Филиппа, а Монморанси попал в плен. Париж оказался в опасности, отчаяние охватило всю страну. Напуганные парижане демонстрировали склонность к панике, состоялось несколько попыток поднять бунт.

Катрин улыбалась, бриллианты подмигивали ей в ответ. Благодаря этим несчастьям она одержала значительную победу. В отсутствие Генриха она была регентом; на этот раз, отогнав от себя тех, кто мешал ей, она дала французам возможность увидеть настоящую Катрин де Медичи, скрывавшуюся за фасадом покорности. Она ясно видела, что Париж следует вывести из состояния апатии и страха, в противном случае погибнет вся страна. Она потребовала у парламента денег на содержание армии, запретила распространять слухи о том, что война проиграна. Она говорила так красноречиво, ее доводы звучали столь убедительно, в ее манере держаться ощущалось такое мужество и, главное, спокойствие, что она завоевала восхищение даже тех, кто прежде считал королеву ничтожеством. Армия получила необходимые средства. Катрин оказалась права. Война еще не была проиграна.