Читаем без скачивания Один плюс один - Джоджо Мойес

30. Джесс

Пес лежал на земле. Джесс выскочила на улицу, задыхаясь, босиком, и увидела мужчину – он держался за голову обеими руками, раскачивался на каблуках и повторял:

– Я его не видел. Я его не видел. Он выбежал на дорогу.

Белый как полотно Никки сидел на земле рядом с Норманом, бережно держа его голову, и бормотал: «Держись, приятель. Держись». Глаза Танзи были широко распахнуты от потрясения, руки безжизненно висели.

Джесс опустилась на колени. Глаза Нормана были похожи на стеклянные шарики. Кровь сочилась из пасти и уха.

– Только не это, старый ты дурачок. О господи, Норман. Только не это.

Она прижалась ухом к его груди. Тишина. Из ее горла вырвался громкий всхлип.

Джесс почувствовала руку Танзи на плече. Дочь схватила ее за футболку и дергала снова и снова:

– Мама, ты должна все исправить. Мама, ты должна его спасти. – Танзи упала на колени и уткнулась лицом в мех. – Норман. Норман. – А затем она завыла.

Никки путано, бессвязно заговорил, пытаясь перекрыть визг сестры:

– Они пытались затащить Танзи в машину. Я пытался позвать тебя, но не мог открыть окно. Я не мог открыть окно и кричал, а Норман проломил забор. Прежде чем я успел на помощь. Он знал. Взял и проломил забор. Он пытался ей помочь.

Прибежала Натали в криво застегнутой блузке, с наполовину накрученными на бигуди волосами. Обняла Танзи и прижала к себе, укачивая, пытаясь хоть немного успокоить.

Взгляд Нормана застыл. Возможно, перед ним забрезжил лакомый кусочек. Джесс склонилась к собаке, и ее сердце разбилось.

Кто-то произнес:

– Я вызвал ветеринарную «скорую».

Джесс погладила большое мягкое ухо.

– Спасибо, – прошептала она.

– Джесс, сделай что-нибудь, – потребовал Никки. – Скорее!

Она положила дрожащую руку на плечо Никки:

– Кажется, его больше нет, милый.

– Нет! Не говори так! Ты же говорила, что нельзя так говорить. Нельзя сдаваться. Ты же говорила, что все будет хорошо. Не говори так.

И когда Танзи снова завыла, лицо Никки сморщилось. И он зарыдал, закрыв лицо локтем, громко, судорожно зарыдал, как будто плотина наконец прорвалась.

Джесс сидела посреди дороги, машины медленно ползли мимо, любопытные соседи торчали перед домами. Держа огромную окровавленную голову своего старого пса на коленях, она подняла лицо к небу и безмолвно спросила: «Что теперь? ЧТО ТЕПЕРЬ?»

Джесс не видела, как Джейсон Фишер сел в машину и уехал.

Зато система видеонаблюдения видела.

31. Танзи

Мать отвела ее в дом. Танзи не хотела бросать Нормана. Не хотела, чтобы он умирал на горячем гудроне, один, под взглядами перешептывающихся зевак, но мама отказалась ее слушать. Из соседнего дома выбежал Найджел и сказал, что обо всем позаботится, и мама немедленно потащила Танзи в дом, крепко обняв ее. Танзи пиналась и звала Нормана, а мама, обхватив дочь за талию, твердила ей на ухо: «Все хорошо, милая, все хорошо, идем в дом, не смотри, все будет хорошо». Но даже когда мама закрыла переднюю дверь, прижалась головой к Танзи и обняла ее, а Танзи ослепла от слез, она слышала, как Никки рыдает в прихожей у них за спиной, нелепо, судорожно рыдает, как будто не умеет плакать. Мама впервые солгала ей, потому что хорошо уже не будет никогда, ведь это конец всего.

32. Эд

Иногда, – Джемма оглянулась на багрового вопящего ребенка, который выгибал спину за соседним столиком, – мне кажется, что худшие примеры заботы о детях наблюдают не социальные работники, а бариста.

Она энергично помешивала кофе, будто пыталась сдержать слова, которые рвались с языка.

Мамаша, по спине которой элегантно струились спиральные светлые кудри, продолжала ворковать, уговаривая ребенка прекратить и выпить свой «карапузо». Ребенок не обращал на нее внимания – возможно, не слышал из-за собственных криков.

– Надо было пойти в паб.

– В четверть двенадцатого утра? О господи, ну почему она не скажет ему прекратить? Или не выведет на улицу? В наше время никто не умеет справляться с детьми.

Ребенок завопил громче. У Эда заболела голова.

– Надо было пойти.

– Куда?

– В паб. Там было бы тише.

Джемма уставилась на него и задумчиво провела пальцем по его подбородку:

– Эд, сколько ты выпил прошлой ночью?

Он покинул полицейский участок выжатым как лимон. После они встретились с его барристером[18] – Эд уже забыл его имя – вместе с Полом Уилксом и двумя другими солиситорами[19], один из которых специализировался на инсайдерской торговле. Адвокаты сидели вокруг стола из красного дерева и говорили, словно по нотам. Они изложили версию обвинения без обиняков, чтобы у Эда не осталось сомнений касательно его будущего. Против него: электронная переписка, показания Дины Льюис, телефонные звонки ее брата, новообретенная решимость Управления по финансовым услугам прижать к ногтю всех, замешанных в инсайдерской торговле. Его собственный чек с подписью.

Дина поклялась, что не знала, будто поступает нехорошо. Она заявила, что Эд практически всучил ей деньги. Она сказала, если бы знала, что его предложение незаконно, то никогда бы так не поступила. И ничего не сказала бы брату.

Свидетельства в его пользу: он не заработал на сделке ни цента. Команда юристов решила – на взгляд Эда, слишком охотно – сделать упор на его невежество, глупость, недавно обретенное богатство, непонимание последствий и ответственности, налагаемых руководящим постом. Они заявят, Дина Льюис прекрасно знала, что делает, что они с братом заманили Эда в ловушку. Комиссия по расследованию внимательно изучила счета Эда и не нашла ничего подозрительного. Он регулярно платил налоги. Не делал капиталовложений. Он вообще не любил усложнять.

И чек не был выписан Дине. Она вписала имя своим почерком. Юристы предложили заявить, будто Дина украла у него пустой чек.

– Но она не крала, – возразил Эд.

Похоже, никто не услышал.

Юристы сказали, что тюремное заключение пока под вопросом, но в любом случае придется выплатить огромный штраф. И разумеется, попрощаться с «Мэйфлай». Эду запретят занимать руководящие посты, возможно, надолго. Он должен быть к этому готов. Адвокаты начали совещаться между собой.

И тогда Эд сказал:

– Я хочу признать свою вину.

– Что?

Все замолчали.

– Я действительно посоветовал ей это сделать. Я не думал, что это противозаконно. Просто хотел, чтобы она убралась, и потому сказал ей, как немного подзаработать.

Все переглянулись.

– Эд… – начала Джемма.

– Я хочу рассказать правду.

Один из солиситоров наклонился к нему:

– Вообще-то, у защиты довольно сильные позиции, мистер Николс. Учитывая отсутствие вашего почерка на чеке – единственном вещественном доказательстве обвинения, – можно с уверенностью утверждать: мисс Льюис использовала ваш счет в личных целях.