Читаем без скачивания Форма жизни - Андрей Ливадный

— Мне кажется, что ты ошибаешься, Френк.

— В чём именно? — переспросил Лаймер, прислушиваясь к монотонным звукам ударов — это Онжилай и Антон крошили угол бетонного перекрытия.

— В том, что тебе удалось пробудить память Мари, а заодно и наши с Онжилаем воспоминания, — пояснил Дибров.

— Ты считаешь, что это не так?

— Боюсь, что ты преувеличиваешь свои возможности, Френк. Посуди: трое из участников событий на Новом Селене оказываются в соседних гибернационных ячейках космического корабля, ещё один в этот момент приближается к месту встречи на борту «Ориона», и в конце концов мы пятеро собираемся вместе. Не слишком ли серьёзное испытание для теории вероятности?

— Думаешь, нас кто-то вёл?

— Боюсь, что да. Только определённой волей, влияющей на события и судьбы, можно объяснить нашу встречу. Это Машина, Френк. Не берусь судить, она ли инфицировала Марс древними формами жизни, но в факте нашей встречи явное постороннее влияние.

— Прошли миллионы лет, Андрей. Машина, даже если какие-то её компоненты и уцелели в подлунных бункерах, отрезана от внешнего мира. Как может она влиять на события и почему она не влияла на историю человечества до сих пор?

— Не факт, Френк. А её внезапное, как кажется, пробуждение я могу объяснить: мы сами разбудили её и дали возможность общаться с внешним миром. Мы произвели на свет информационные технологии, опутали Землю, Луну и Марс виртуальной сетью, основная передача данных в которой на отрезках межпланетных коммуникаций происходит в доступных Машине диапазонах. Она была отрезана от мира и потому оставалась мертва, но теперь боюсь, что она получила способ влиять на окружающую среду.

— Каким образом?

— Через Сеть. Как это делал ты или я, как может влиять на реальность любой пользователь Сети. Ты ведь не знаешь, кто кроется за тем или иным сетевым именем или адресом, верно?

— Да. — Френк был вынужден признать очевидное. — И что ты предлагаешь?

— Я не хочу быть марионеткой. Возможно, я не прав в своих подозрениях, но в нашем случае лучше перестраховаться, верно? Людям действительно не нужны формы жизни древнего Селена. Единственный их очаг, который может быть использован, сейчас сконцентрировался на борту «Европы». Я бы не хотел, чтобы микромашины по воле фон Брауна или какой-то третьей силы вырвались оттуда. Мне не нравится игра человеческими сущностями, а в особенности моей. Я хочу жить, сообразуясь со своей волей, со своими понятиями добра, зла или целесообразности. Мы должны нанести удар первыми, пока все планы третьих лиц находятся в стадии подготовки. Нужно действовать быстро и неординарно, чтобы наши шаги невозможно было предугадать, только так мы сможем обезопасить себя и других живущих от влияния извне. Очаг поражения должен быть уничтожен — это как минимум.

— Да, я согласен. Но как быть со мной? Как быть с теми андроидами, которые отловлены в зоне и переправлены на «Европу»? Я согласен, в подавляющем большинстве — это не лучшие образчики человеческих личностей, но…

— Не нужно, Френк, — оборвал его Дибров. — Ты же сказал — никто из нас не выйдет отсюда неизменённым, а это значит, что все мы автоматически сядем в одну лодку, верно? Циркулирующие в крови микромашины так же поставят меня за грань нормального человеческого общества, как поставило тебя за этой чертой тело человекоподобного робота. Нужно овладеть ситуацией, а уже тогда у нас появится шанс решать самостоятельно, что и как делать дальше, верно?

— Я согласен с тобой. Но согласятся ли остальные?

Дибров пожал плечами.

— Нас не так много, а положение складывается, на мой взгляд, отчаянное. Подвал засыпан обломками, наверху радиоактивная пустыня, а после инъекции микромашин и процедуры изменения лучшее, что ждёт нас, — это исследовательские лаборатории «Фон Брауна» и операционный стол… Для каждого из нас, взятого по отдельности, выбор возможностей небогатый, но вместе мы можем хотя бы попытаться вырваться отсюда. Думаю, что все, в том числе и Онжилай, согласятся с такими доводами.

— Мне показалось, что у него свой взгляд на ситуацию, — бесстрастно напомнил Лаймер.

— И это радует, Френк, — ответил ему Андрей. — Это доказывает, что Онжи остался самим собой и не подвержен влиянию извне. По большому счёту… — Дибров посмотрел в неживое лицо дройда, — по большому счёту, он единственный, в ком я уверен. Позволь мне поговорить с ним.

— Да. Я понимаю тебя. — Лаймер кивнул. — Ситуация действительно не так ясна, как показалось мне после рассказа Мари. Ты обозначил проблему, капитан, о которой я не задумывался до сих пор. — Френк говорил ровно, потому что менять интонации синтезированного голоса он мог лишь при помощи осознанных усилий. Непринуждённой, присущей человеку эмоциональной окраски речи у него не получалось, но это не означало, что в душе Лаймер оставался так же бесстрастен, как резинопластиковое лицо, за маской которого пряталась его сущность. — Иди, Онжилай, похоже, уже сорвал злость и способен вести переговоры, а я займусь подготовкой реактивов.

Дибров, который повернулся, чтобы уходить, остановился.

— Откуда ты возьмёшь необходимые реактивы и колонии микромашин? — спросил он.

— Всё своё ношу с собой, — ответил Френк, похлопав себя по вещевому ящику, который встраивался в каждую бытовую машину. — Я готовился к встрече с Мари, а два месяца, проведённые тут, научили меня не полагаться на авось, — добавил он. — Иди, капитан, это сейчас не твои проблемы.

Глава 12

Серое небо. Марс никогда не видел нежной, прозрачно-голубой атмосферы. Вся история его освоения была связана с формированием и поддержанием густого облачного покрова, который не позволял теплу рассеиваться в околопланетном пространстве, задерживая его в тонкой прослойке между мёртвой землёй и хмурыми небесами.

Над руинами Нью-Даймонда опять шёл нудный затяжной дождь.

Зрелище было безрадостным, гнетущим, словно мутные ручьи, стекающие вдоль разрушенных улиц, заносили липкой радиоактивной грязью не обломки домов, а обломки колониальных надежд, но каждый из пяти выбравшихся на поверхность понимал, что для корпорации «Дитрих фон Браун» потеря девятисот гектаров преобразованной земли и одного атмосферного процессора — пустяк по сравнению с тем ущербом, который могли нанести бесконтрольно размножающиеся микромашины.

Майлер фон Браун выбрал меньшее из двух зол, и, как ни странно это прозвучит, в своей жестокой, цинично просчитанной акции он в данном случае играл на стороне всего человечества, подавляющая часть которого даже не подозревала об истинной сути марсианских событий.