Читаем без скачивания Маг при дворе Ее Величества - Кристофер Сташеф

— Обычаев? — Мэт обернул голову к сэру Ги. — Это что, настоящий ритуал?

Рыцарь кивнул.

— Со святой водой, Писанием и со свечой.

— И возглавлял это все священник. — Людоед крепко сомкнул губы, лицо его потемнело. — В детстве я был ребенок как ребенок, разве что руки-ноги подлиннее, чем у других. Но когда мне исполнилось тринадцать и у меня на теле стала расти шерсть, а во рту — клыки, они раскричались, что я одержим дьяволом. Они кричали, что я адово отродье, и даже мой собственный отец умолял меня уйти из дома. Но я боялся, что если уйду, соседи могут ему что-нибудь сделать за то, что он уродил такое чудовище. И я остался. Тогда мои добрые односельчане стали напирать на священника, чтобы он меня изгнал. Он пришел в сопровождении вооруженных солдат, со святой водой и зажженной свечой и с чтением из Писания. Я знал, что на место одного побитого солдата приходят двенадцать, и мне их не одолеть. Ну, я повернулся и ушел из деревни. А двумя днями позже, уже в лесу, я подслушал, как крестьяне говорили про то, что они сожгли дом моего отца, а его самого отвели в церковь на покаяние. Тогда я вернулся и поджег в отместку их дома. После чего проклял весь этот злобный люд и поселился здесь.

— Итак... — сказал Мэт.

Я груб; величья не хватает мне,Чтоб важничать пред нимфою распутной.Меня природа лживая согнулаИ обделила красотой и ростом.Уродлив, исковеркан и до срокаЯ послан в мир живой; я недоделан, —Такой убогий и хромой, что псы.Когда пред ними ковыляю, лают....Раз не дано любовными речамиМне занимать болтливый пышный век,Решился стать я подлецом и проклялЛенивые забавы мирных дней* [4]

У людоеда заблестели глаза.

— Вот-вот. В самый раз про меня. Что это за слова?

— Шекспир, «Ричард III». — Мэт подумал, что угадал с цитатой.

— Его звали Ричард? А меня — Бриорг. Но какая разница? Мы все равно что один человек!

Нелишне было узнать людоедово имя — но нелишне было узнать, что он отождествляет себя с Ричардом, самым злым из шекспировских королей.

Однако же Ричард не всегда был средоточием зла даже в шекспировских пьесах — он стал им постепенно. Если обратить вспять эту тенденцию, можно перевернуть и характер Бриорга.

Не в силах плакать я: вся влага телаОгня в горниле сердца не зальет;Не облегчить речами бремя сердца.Ведь самое дыханье слов моихВ груди раздует угли и сожжетМеня огнем, что залили бы слезы.Рыданья ослабляют горечь мук...Нет, слезы детям; мне ж удел — отмщенье!* [5]

Бриорг кивал с энтузиазмом.

— Да, да, это про меня. Столько горя выпало на мою долю — можно было бы пролить потоки слез. Но я сдержу слезы, я буду мстить. — Он взял свой уцелевший меч и размахнулся им, как будто собирался запустить в кого-то.

Мэт поспешно вклинился со следующей цитатой.

Не раз видал я, как горячий песКусался, злясь, что не пускают к зверю,Но, получив удар медвежьей лапы,Хвост поджимал и с визгом удирал.Такой же срам и с вами приключится,Коль с людоедом вы помериться дерзнете.* [6]

Бриорг криво усмехнулся.

— Да, да, таковы они все, эти людишки. Обзывают меня чудовищем, а когда наступает час показать свою храбрость, показывают только свою спину!

— Я ошибаюсь — или его клыки пошли на убыль?

— Не ошибаетесь. — Мэт чувствовал слабость в коленях: напряжение отпускало его. — Приглядитесь: он линяет. И глаза возвращаются в свои орбиты. Он отождествил себя с Ричардом, и теперь, что бы я с Ричардом ни сделал, то же произойдет и с ним — а я поворачиваю его время вспять. Может, он и чудовище в «Ричарде III», но в отрочестве, в «Генрихе VI», часть II, он был милым и добрым.

Мэт снова обернулся к Бриоргу, ощущая холодок внутри. Начиналась опасная часть — принц Хел. Удержится ли тождество с Ричардом? Хорошо бы — Хел и Ричард были крайними точками на шкале Шекспира. Можно даже сделать вывод, что они представляли собой один и тот же характер в двух его ипостасях — характер под названием «король».

Что ж, рискнем...

И в этом буду подражать я солнцу,Которое зловещим, мрачным тучамСвою красу дает скрывать от мира,Чтоб встретили его с восторгом новым,Когда захочет в славе воссиять,Прорвав завесу безобразных туч,Старавшихся затмить его напрасно.* [7]

— Нет, не может быть! — Бриорг качал головой. — Под этой мерзопакостной оболочкой не может быть ничего красивого.

Но ему, конечно, хотелось верить в обратное. Глаза его стали почти нормальными, волосы на теле исчезли, а от клыков осталось лишь два белых пятна над нижней губой.

Мэт усмехнулся и продолжал:

И, как в породе темной яркий камень,Мой новый лик, блеснув над тьмой греховной.Величьем больше взоров привлечет,Чем не усиленная фольгой доблесть.Себе во благо обращу я злоеИ, всем на диво, искуплю былое.

Когда Мэт кончил, вид у Бриорга был крайне задумчивым. Тишину нарушал только шелест отмирающих волос, осыпающихся с его тела на землю.

— Это неправда! — Но в голосе Бриорга не было уверенности. — Ничего такого доброго или заслуживающего уважения я в себе не скрываю. Я — то, чем был всегда: страшное чудовище со страшным нравом. Разве нет?

— Взгляни на свои ноги, — предложил ему Мэт. Бриорг в испуге вытаращился на Мэта. Потом, как бы против своей воли, опустил глаза долу — и снова поднял их на Мэта. Потом медленно осмотрел все свое тело.

— Не то чтобы он был чист, как младенец, — рассудительно сказал сэр Ги, — но я видывал деревенских эсквайров и поволосатее. А клыки совсем исчезли.

Мэт был так занят линькой Бриорга, что упустил из виду трансформацию лица.

— Ого! Да он практически красавец!

У Бриорга в глазах был страх — тот, что может обернуться яростью.

— Это что за мерзкое колдовство?

— Волшебство, — поправил его Мэт. — Давно не смотрел в зеркало?

— Во что не смотрел? — переспросил людоед. В самом деле, тутошние крестьяне могли и не знать зеркал.

— Ну, в реку с тихим течением. В пруд. В лужу, наконец! Поди взгляни — будешь приятно удивлен.