Читаем без скачивания Эмигрант с Анзоры - Яна Завацкая

– Ты иди, Ланс... Иди, ничего.

– Я приду часа в три, не раньше.

– Хорошо.

Я слегка сжал пальцы Сэйн и вышел из палаты. Солнце уже выползло над городом, в белесое зимнее небо, и холодный воздух неожиданно жестко сжал кожу. На стоянке я выбрал один из безликих общественных флаеров, сразу с места дал полную нагрузку, и оказался почти вровень с солнцем. Так казалось... Еще мелькнуло, что вот совсем недавно я и представить себе такого не мог, а сейчас быть в небе для меня – так же естественно, как ходить. И ничего особенного в этом нет... И скоро эта мысль даже перестанет мелькать. Я уверенно посадил флаер на посадочный стояк, вылез и сразу же оказался в квартире.

Встреча с Дэцином в час. Я порядком устал, это верно. И у меня есть еще почти четыре часа. Я сбросил одежду, сунул ее в отверстие для грязного, в одних трусах прошлепал на кухню. Иногда так хорошо просто побыть одному... В своем доме, к которому так привык. Почему я совсем не думаю о встрече с Дэцином? Ведь это очень серьезно, это даже страшно. Мне не так легко было решиться даже на разговор с ним. Наверное, можно и не решаться, ведь я был не на службе, это никого не касается. Никаких законов я не нарушил. Только вот честным ско после этого я себя чувствовать уже не буду.

Любимый завтрак, кошмар диетолога – соленая рыбешка, салат с майонезом и пиво.

Ладно, в патруле так не покайфуешь. Но сначала – мыться. Циллос, повинуясь приказу, уже наполнил внутренность ванны теплой, почти горячей водой, пахнущей лепестками сандары, снимающей стресс и усталость. Я лег и почти растворился в покое, невесомости, легком цветочном аромате... собственно, на этом все и кончилось. Через пятнадцать минут меня разбудила негромкая (заранее запрограммированная, разумеется) музыка, и я, собрав все силы, полез из остывающей воды, горько сожалея, что не удалось даже понаслаждаться ванной как следует... заснул сразу. Завернувшись в полотенце, отправился на кухню и сел поглощать свой безумный завтрак.

А ведь признайся, хочется в глубине души, чтобы Дэцин сказал: ты не виноват. Ну в самом деле, не виноват же я! Я и сам себя не чувствую виноватым. Все как-то само собой... получилось. Конечно, сагон меня не ломал, я в общем-то, добровольно согласился ему служить. Но ведь он обманул меня... сыграл на глупости моей, неопытности, незнании... Господи, каким же я был дураком! Я просто дурак, но не злодей же. Неужели Дэцин этого не понимает?

А если снова такое случится, ну мало ли что... конечно, больше я не поверю ему ТАК. А как-то иначе? Если он снова найдет какую-то возможность меня обмануть. Получается, что я человек совершенно ненадежный... н-да. И летать мне нельзя. Вот это самое страшное, если честно. Я уже так привык быть ско... привык летать. Но действительно, ведь если мне снова придется встретиться с сагоном, я не могу за себя поручиться. Вот что страшно, я сам себе не верю...

Все, хватит. Я сунул тарелку и пивную кружку в машину. Хватит думать о всякой ерунде. Надо сначала поговорить с Дэцином, а потом уже впадать в панику... если вообще впадать.

Я влез под одеяло и отключился почти сразу. Проспал два с половиной часа, потом циллос разбудил меня боевым маршем «Во имя Цхарна вперед к победе» (специально заказал в сети, мелодию и слова я помнил, а оркестровку мне сделали по заказу... очень бодрит). Я оделся, привел себя в порядок, прихватил то, что было мне нужно для больницы, и, вскочив во флаер, направил машину к «Синей Вороне».

Я бегло окинул взглядом зал – Дэцина еще не было. На эстраде двое парнишек наигрывали на капеллийских двухрядных гитарах. Народу мало... В «Синей вороне» все пространство разгорожено на небольшие отсеки, не то, чтобы глухо, а так, чтобы только не мешать друг другу. Я выбрал столик у окна, хоть и вид был самый неприглядный – серое слепое небо, струйки временами усиливающегося дождя. Но отсюда был виден край эстрады и смутно фигурки гитаристов, и входная дверь с фонарем Первого века, а вот сам столик в глаза не бросался. Я не пообедал, но есть что-то и не очень хотелось... И правда, почему? Да ведь у меня, кажется, мандраж начался. Как перед экзаменом. Ну что ж, это можно понять... Нет, практически ничего я не боюсь, хотя бы даже и смерти. Плакать обо мне некому, а когда-то ведь надо будет умирать. Да и заслужил я, если уж честно. Тем более, я не боюсь того, что скорее всего последует – отстранения от полетов... лечения какого-нибудь... даже заключения на Сальских островах. И не такое переживали, подумаешь. Я не боюсь, но... просто волнуюсь, что ли. Ну, не хочется выслушивать всю правду о себе, кому же это приятно.

Однако что-нибудь надо заказать. Я набрал на планшетке хорошо знакомый код – светлое ву и креветки.

Дэцин появился через минуту после того, как заказ стоял у меня на столе. Молча помахал мне рукой, сел, небрежно ткнул в планшетку, заказывая себе что-то. Потом посмотрел на меня своими странными очень светлыми глазами, и произнес.

– Хорошо играют...

– Да, – согласился я. Дирекция «Синей вороны» умела подбирать музыкантов... впрочем, как правило, все это были любители, игравшие здесь один-два вечера в неделю бесплатно или за небольшую плату. Игра в «Синей Вороне» – лучшая самореклама. Ребята музицировали негромко, и струны звенели и трепетали, как звезды в глубоком пространстве. Струны звезд, подумал я... банально звучит, зато точно.

Тележка-робот ткнулась в стол. Дэцин взял подносик с заказом – какое-то незнакомое мне вино, орешки – переставил к себе. Потом посмотрел на меня снова.

– Я искал вас в СКОНе, но... – начал я робко. Дэцин покачал головой.

– Я больше не работаю в СКОНе. Но это неважно.

Он помолчал немного.

– Я слушаю тебя, Ландзо. Рассказывай.

Я набрал воздуха, опустил глаза и начал свой рассказ.

Самым сложным оказалось найти Дэцина. И ведь можно было его и не искать. И вообще никому не рассказывать о происшедшем. Я был в отпуске, не на службе. Конечно, с формальной, юридической стороны я, возможно, и совершил преступление по квиринским меркам. Например, я бомбил заводы в Беши. Но с другой стороны, можно считать, что меня к этому вынудили... в тот момент я вернулся в гражданство Лервены, вернее, меня вернули насильно, а с анзорийской точки зрения я все делал правильно. Словом, вопрос крайне сложный, и любой законник на Квирине послал бы меня подальше, легкомысленно махнув рукой... А то, что ребята пострадали – так это был их собственный, личный выбор, я тут и вовсе не при чем.

И они тоже не обвиняли меня. И вообще похоже, что все были настроены простить и забыть... О, это так характерно для Квирина вообще. Удивительно, что при такой легкомысленности Квирин до сих пор еще существует. Простить и забыть. Оставить человека наедине с его собственной совестью. Если уж человеку доверяют быть эстаргом, ско, если он свой – то свой до конца, у доверия нет степеней.

Только беда-то в том, что я сам не доверял себе. И мне стало стыдно смотреть в глаза друзьям. Что-то со мной происходило неладное... бежать к психологу? Можно, конечно, только вот все это ему рассказывать... Тут ведь дело не в моих каких-то комплексах, а именно в том, что произошло. А как нормальному психологу рассказать о том, что такое сагон? И какие отношения у меня с Цхарном – ведь с детства же я его почитал... уважал... считал Учителем.

Странно, что на Квирине, главной крепости Галактики в борьбе против сагонов, нет какой-нибудь официальной службы, которая занималась бы конкретно этим. Ведь не я же первый сталкиваюсь вот так с сагонами... Кто-то же должен этим заниматься, изучать, реабилитировать вот таких людей! Но по крайней мере в открытом доступе никаких данных о такой службе я не нашел. И никто из знакомых не знал ничего...

Вот тогда я и вспомнил о Дэцине. По крайней мере, это единственный человек, который разбирается в сагонах, и я это точно о нем знаю. Еще я знал, что он работает в СКОНе, поэтому найти его будет несложно.

Как бы не так! Первым делом выяснилось, что ни в каких сконовских списках Дэцин не значится. Ни в одном отделе человека с таким именем не нашлось. Я запустил общесетевой поиск, и обнаружил на всем Квирине всего четырех людей с таким именем, причем три из них явно не подходили по возрасту, а о четвертом в сети оказалась подробная информация, портрет, личная страница, он был какой-то скульптор-любитель, и вовсе не тот, кто мне нужен.

Тогда я задействовал последнюю реальную нить... вот уж не думал, что на Квирине могут возникнуть такие сложности с поиском человека. Правда, занесение в сеть своих данных – дело сугубо добровольное, но как правило, все заносят... а что скрывать? Ведь так удобнее. Я как раз находился в больнице, и здесь все еще работал мой старый знакомый лечащий врач Ингор. Я разыскал его, и он уже без особого труда нашел для меня номер Дэцина.

Мы условились о встрече... Я, собственно, хотел просто хоть кому-то рассказать о случившемся, посоветоваться. Но чем более приближалась встреча, тем больше я отдавал себе отчет – я видел в Дэцине судью. Именно он, со своими холодными честными глазами, расставит все на свои места, именно он сможет определить и степень моей вины, и меру наказания или же необходимость моей изоляции от общества... Это страшно – не доверять себе, но я действительно перестал себе доверять. Не знаю почему, но я как-то безотчетно доверял Дэцину. Мне казалось, что он хорошо во всем этом разбирается и сможет правильно расставить точки над и.