Читаем без скачивания Сибирский фронтир - Сергей Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока я размышлял "люди попроще" опередили меня, позволив "любоваться" слаженной работой артели. Новички вроде меня приотстали. Мы тратили больше времени на примерку, на удар, а отдельные гуманисты ещё и мешкали, наблюдая за смертью жертвы.
Каланы больше других морских зверей напоминали беззащитных домашних животных. Это не сивучи, котики или моржи, которые могут обороняться зубами, клыками, собственным весом, в конце концов; против которых с дубинкой не всякий охотник рискнёт и выступить. Калан же хоть и обладал приличными зубками, от человека мог только сбежать. Но на суше это у него получалось не слишком ловко.
Я остановился задолго до конца бойни. Прибить мать с детёнышем не поднялась рука. Парочка прорвалась к океану между мной и Яшкой. Тот, возбуждённый, прокричал в мой адрес какое–то ругательство и ушёл вперёд. Ну, правильно. Он не развращён супермаркетами, полуфабрикатами и сетевыми ресторанами. Ему легче втянуться в такую работу. Присев на камень, я сделал большой глоток самогона. Мне стало противно вдвойне. К душевным терзаниям нутра добавились терзания физические.
–Ну что за гадость гонят в восемнадцатом веке? – проворчал я, осматривая поле битвы.
На месте бойни осталось две дюжины мёртвых зверьков. Как тела беженцев на дороге после налёта штурмовика, мохнатые кучки вытянулись вдоль спасительного пути к морю. Добравшиеся до воды зверьки быстро перемахнули заливчик и устремились в открытый океан. Их головы ещё долго мелькали среди пологих волн, словно прощаясь с островом. Калан – не лосось, он не станет возвращаться на прежнее место, ведомый инстинктом. Зверь подберёт для жизни менее опасное место, а мы останемся без промысла и что хуже оставим без промысла и алеутов.
Уйти удалось не всем. Один из уцелевших в бойне зверьков нашёл иную смерть. Огромное чёрно–белое тело сильно ударило из–под воды. Калан взлетел, размахивая лапками, как потерявший равновесие человек, и рухнул в зубастую пасть. Похоже, касатка просто забавлялась с нечаянной жертвой или быть может, натаскивала детёныша. Такая добыча для неё сродни пирожку в меховой рукавице – волоса много, а калорийности никакой. Я вдруг подумал, что в дикой природе многие хищники научились использовать чужой жир для собственного согрева, чужой же мех с этой целью догадался использовать только человек.
Так что кровавая работа отнюдь не закончилась. Зверь как таковой нас не привлекал. Нам были нужны только каланьи шкуры – самый ценный предмет промысла на всём Дальнем Востоке. Морскими бобрами их прозвали по недоразумению, как и морскими выдрами. По внешнему виду, по эволюционному родству, а главное по ценности меха, каланов правильнее было бы обозвать морскими соболями. Мягкое золото, так, кажется, это называется.
Процесс снятия шкуры – зрелище не для слабонервных. Я и не относил себя к зрителям. Подсел к Оладьину, а тот охотно принялся учить меня кровавому ремеслу. С помощью ножа и ладони он снимал шкуру удивительно ловко и быстро. Со стороны это казалось занятием столь же лёгким как стащить кожуру с банана, правда, не столь эстетичным. Тушки ещё не остыли, от обнажённого мяса поднимался пар.
Я попытался повторить урок. Мне удалось преодолеть отвращение от прикосновения к парному мясу, но техника не давалась. Я чуть было не испортил товар, весь перепачкался кровью, так и не достигнув успеха.
–Научишься, – хмыкнул Оладьин и вмиг доделал работу.
Мы ушли, бросив мясо на берегу. Лишь коряки прихватили с собой пару раушек, а перед этим прямо на месте съели то ли печень, то ли ещё какой деликатес. Они предлагали отведать блюдо и русским, но рискнули немногие. Во всяком случае, я не рискнул.
Птицы кружили над заливом, присматриваясь к возможной поживе. Теперь берег и впрямь напоминал бойню. Брошенные окровавленные тушки выглядели мерзко и провокационно.
Часть IV. Зимняя война. Глава двадцать третья. Ледяное дыхание
Часть IV. Зимняя война
Они видели многое, совершали подвиги, жизнь их была полна приключений, но никто из них даже не подозревал об этом.Джек Лондон. Северная одиссея
Глава двадцать третья. Ледяное дыхание
Выпал первый снег. Хотя "выпал" не совсем точное определение. Снежные заряды приносило северным ветром и вбивало в землю картечью, как будто наш островок затеяли штурмовать полярные демоны. Брёвна, жерди, одежду, каждый клочок поверхности облепила мокрая снежная масса. Холодный ветер быстро превращал эту лепнину в лёд.
Кто не сделал этого раньше, спешно перебрался из палаток в казармы. В длинных узких бараках люди помещались с трудом. Часть припасов выставили на улицу и, оберегая от зверя, подняли на высоких столбах. В помещениях удивительным образом уживались духота и пронзительные сквозняки. Лишь я, как большой начальник, имел собственную каморку с отдельным входом, оконцем и печкой.
Чиж устроился ещё лучше. Притащив несколько жердей к одному из корякских шалашей, он помог укрепить жилище. Затем переговорил с хозяевами. Слово за слово и вот Чиж уже член семьи. Мне стало любопытно, как уживаются два мужика с единственной женщиной, но я воздерживался от нескромных расспросов.
Мы уже не ожидали пополнения, когда Бочкарёв привёл "Владимир". Сорок два человека, измученных тяжёлым переходом, выбрались из побитого шитика и влились в колонию. Вернее сказать рухнули в руки товарищей. Когда они брели к крепости, их процессия походила на карнавал скелетов.
Сам Бочкарёв стал похож на бомжа, его волосы сбились в войлок, а одежда превратилась в лохмотья. Только глаза продолжали гореть, как индикаторы напряжения. Его рассказ стал убедительным доводом в пользу того, что удача является необходимым условием всякой авантюры.
Шитик, имеющий ограниченный маневр, почти сразу унесло в открытое море. Во время одного из штормов "Владимир" потерял главную мачту. Её заменили деревом, предназначенным для строительства острога, но потеряли остатки маневренности.
Корабль носило по воле ветров больше двух месяцев. Он то приближался к заветной параллели, то удалялся от неё к северу. За время дрейфа шитик изрядно потрепало. Вода сочилась отовсюду. Множество припасов пропало, смытых волной или подпорченных морем. Команда быстро прикончила остатки и кормилась случайной добычей, а пресную воду получала по кружке в день.
